Краем глаза она заметила улыбку, мелькнувшую у него на губах. – А что же в этом такого уж плохого? – И потом, тебя что, совершенно не интересует продвижение по службе? – спросила детектив, вспомнив о разделе, касающемся дальнейшего развития сотрудника. – Одного раза мне хватило, благодарю покорно. – Сержант покачал головой. Несколько месяцев назад, когда Стоун работала вместе с Тревисом и командой из Западномерсийского управления полиции, Брайанта назначили исполняющим обязанности детектива-инспектора на время ее отсутствия[71]. Как только ее работа закончилась, сержант бежал со своего поста как черт от ладана. – А ведь ты можешь стать отличным детективом-инспектором, – заметила Ким, ничуть не покривив душой. – Знаешь, командир, мне кажется, я никогда не рассказывал тебе об одном из родительских собраний в школе Лауры несколько лет назад. Мы тогда много времени провели с ее учителями, и больше всего – с ее учителем естествознания, который настаивал, что из Лауры может получиться прекрасный врач, может быть, даже хирург. Мы были на седьмом небе от счастья. Всегда знали, что она умненькая и старательная девочка – но хирург! Наша дочь – хирург! Возвращаясь домой, мы были вне себя от счастья, а вот Лаура совсем не радовалась. Я спросил ее, почему ее не обрадовало то, что сказал ее учитель, и ее ответ оказался очень простым. Оказалось, что ожидания учителя намного превосходят ее собственные. Еще в одиннадцать лет она решила для себя, что будет акушеркой, и никогда не изменяла этого своего решения. Стоун кивнула в знак понимания. Сейчас дочь Брайанта изучала акушерство в колледже. – Сам я всегда хотел быть офицером полиции, – продолжил тот, – а не руководить офицерами полиции. Так что речь идет о твоих амбициях в отношении меня, а не о моих собственных. Ким снова кивнула, размышляя над услышанным. – Но ты же понимаешь, что я должна найти для тебя какую-то чертову точку роста, – сказала она. – Иначе все это будет смахивать на фаворитизм. – Уверен, мы что-нибудь придумаем. – Сержант пожал плечами. – Сомневаюсь, что так будет правильно. – Инспектор посмотрела на своего коллегу. Но она действительно не могла придумать, что он мог бы улучшить в своей работе. По крайней мере, из того, что указывается в аттестационной форме. – Время от времени ты перегибаешь палку с попытками оградить меня от всего и всех, – откровенно пожаловалась Ким. – Вот и сейчас у Китса, пытался защитить меня от возможного наезда в будущем. Не хотел, чтобы я трогала телефон, хотя и знал, что в нем могут быть улики. – Это могло кончиться отстранением тебя от дела, – парировал сержант. – Это риск, на который я должна идти. Иногда тебе надо позволять мне пачкать мои ручки. – Я могу с таким же успехом обвинить тебя в том же самом, – заметил Брайант. – Например, я знаю, что ты в связи с этим делом рассматриваешь варианты, лежащие вне зоны моего комфорта. Но ведь я же уже взрослый мальчик и вполне могу это пережить. Да, Стоун рассматривала вариант, в котором убийцей был ребенок, и хорошо знала, что сама мысль об этом приведет сержанта в ужас. – Ладно, – Ким улыбнулась, – я больше не буду сдувать с тебя пылинки, если ты, в свою очередь, позволишь мне иногда самой разбираться с собственным дерьмом. Договорились? – предложила она. – Договорились, – согласился ее собеседник. – Ну что, мы, кажется, закончили? Моя аттестация завершена? Инспектор знала, что его отношение ко всем этим аттестациям напоминает ее собственное. Он будет считать, что хорошо выполняет свою работу, до тех пор, пока ему не скажут обратное. А не наоборот. – Считай, что да, – согласилась с ним Ким и вновь вытащила листок бумаги из кармана. – Минуточку, – сказала она, взглянув на стихи незамыленными глазами. Сощурилась и попыталась вспомнить, что говорила ей Джоанна: «Постарайся увидеть полную картину. Читай не слова. Читай всю страницу». – Твою мать… – Детектив повернулась к Брайанту. – Вон оно. И всегда здесь было. – И чего же я здесь не вижу? – поинтересовался сержант, еще раз взглянув на стихотворение. – А ты посмотри внимательнее, – предложила инспектор. – Забудь про слова – просто посмотри. – Если я не должен смотреть на слова… – Брайант покачал головой. – Вот здесь, – Ким указала пальцем. – Заглавные буквы. Анафемская. Безмятежная. Однообразная… – «Аборт», – произнес Брайант. – Если прочитать все эти заглавные буквы сверху вниз, то получается «аборт». – Кое-кто сделал кое-что, чего делать не следовало, и Сэди об этом узнала, – заключила Ким. Наконец-то у них появилось хоть что-то, похожее на возможный мотив для убийства девочки! – Ты думаешь, что одна из учениц Хиткреста сделала подпольный аборт? – Возможно. А зная, как здесь относятся ко всяким скандалам… – Но в школе учится около пятисот девочек. И как, черт побери, мы выясним, кто это сделал? Волнение действительно сыграло со Стоун злую шутку. Брайант был прав. Ведь эта девочка наверняка не станет прилюдно каяться в своих грехах. – Минутку, – сказала Ким, вертя проблему и так, и этак. – Ты помнишь, что Доусон рассказывал нам о местном тайном обществе? Что в него входят влиятельные люди и что членство в нем пожизненное? – Ну да, – подтвердил сержант, не понимая, к чему она клонит. – И куда бы ты обратился, если б попал в беду? – спросила детектив, набирая номер Стейси. – Доусон все еще с тобой? – спросила Ким, услышав голос констебля. – Ага, – услышала она в ответ. – Я хочу, чтобы вы оба отложили в сторону все, над чем сейчас работаете. Мне необходимо, чтобы вы кое-что сделали. Глава 65 – Всех врачей, которые учились в Хиткресте? – Казалось, Доусон не может в это поверить. – Ну да, Кевин. Двадцать лет существования Хиткреста, помноженные на сто десять выпускников, выходящих из школы ежегодно, и получается всего две тысячи человек, которых нам необходимо проверить. – Голос Стейси был полон сарказма. – Но босс сказала, что… – Я тебя умоляю, Кев, включи мозги. Понимаешь, босс считает, что мы сами в состоянии решить, как именно сделаем это. Скорее всего, мы говорим о частных клиниках, расположенных в радиусе, скажем, десяти-двадцати миль от школы. И сделаем мы это в обратном порядке. Сначала выясним, сколько всего в этих клиниках выпускников Хиткреста. – Но все равно… – А потом выясним, в каком году они закончили школу. И если речь идет о ком-то, кого знали родители девочки, то этим человеком не может быть выпускник, окончивший школу семь лет назад. – А почему семь? – не понял Доусон. – Потому что на доктора учатся семь лет. – Стейси была изумлена. – Черт, у меня такое впечатление, что у тебя на глазах шоры или что-то в этом роде. Кевин встряхнул головой, увидев, что констебль начала что-то печатать. Его потрясла быстрота ее мышления и железная логика. – А она не сказала, зачем это вообще надо? – спросил он. Вуд бросила на него убийственный взгляд. – Кажется, Джоанну Уэйд интересовали аборты на сроке больше двадцати четырех недель, если тебе и это надо разжевывать. А после всех твоих сказок о тайных обществах и о пожизненном членстве в них босс хочет, чтобы мы посмотрели на это именно под этим углом. – Понял, – сказал сержант. – Еще вопросы будут? – поинтересовалась девушка. – Только один, Стейс. Ты будешь все так же любить меня, даже если я растолстею? – с ухмылкой спросил Кевин. – Чтоб тебя, Кев, да займись же ты наконец делом и начинай искать! Повинуясь, Доусон опустил голову и начал поиск. Вот только у него было свое мнение по поводу того, где искать. Глава 66 Вслед за миссис Винтерс Ким прошла в комнату отдыха. Мистер Винтерс положил лэптоп рядом с собой на диван. Инспектор все еще никак не могла переварить то, что они нашли в телефоне Джоанны, но сейчас свою работу должны были выполнить Стейси и Доусон. А ей надо получить здесь ответы на свои вопросы. Ханна Винтерс подвинула лэптоп и села рядом с мужем, взяв его за руку. Ким устроилась напротив них, рядом с богато украшенным камином, полным писем с соболезнованиями, записок с пожеланиями держаться и сожалений о случившемся. Стена слева от нее была украшена семейными фотографиями, расположившимися в хронологическом порядке – от самых последних к самым старым.