– Миссис Винтерс, мистер Винтерс, нам необходимо задать вам несколько вопросов о Сэди и о тех препаратах, которые она принимала. – Голос детектива звучал спокойно, но твердо. Хозяйка дома покраснела и уставилась в пол. Прошло несколько мгновений, прежде чем инспектору ответил Лоуренс Винтерс. – Ей была необходима помощь. – Его ответ прозвучал совсем незамысловато. – Какого рода? – поинтересовалась Ким. Она не позволит им так легко отделаться. – У нее были перепады настроения, депрессия, чувство тревоги… – И вы стали давать ей свои лекарства? – Теперь Стоун смотрела прямо на миссис Винтерс. Та не поднимала головы, позволив своему мужу вести беседу. – А вы не обращались за помощью? – продолжила детектив. – Например, к терапевту или к психологу? – Самый лучший психолог работает сейчас в Хиткресте, но даже с ним она не стала разговаривать. Просто закрылась наглухо. А мы хотели, чтобы ей было лучше. Было ясно, что Винтерсы даже не попытались выяснить, в чем была причина замкнутости девочки. Неужели им не пришло в голову, что все проблемы Сэди начались, когда ее сестра превратилась в суперзвезду? – Поэтому мы и не сильно удивились, услышав, что она… – продолжил отец Сэди. – Убита, – закончила фразу Ким. Эта парочка, по-видимому, никогда не откажется от своей веры в то, что их дочь совершила самоубийство. – И вы попросили Саффрон спрятать от нас ее пилюли? – уточнила Стоун. Лоуренс кивнул. – Мы не хотели, чтобы кто-то об этом узнал, – честно признался он. – Это я могу понять, мистер Винтерс, но, при всем моем уважении, должна вам сказать, что вы ничего не сделали для того, чтобы помочь расследованию смерти вашей дочери. Вы удалили улики и скрыли важную информацию. Я понимаю, что репутация и внешняя благопристойность – вещи важные, но скажите нам прямо сейчас, что еще вы от нас скрываете? Несмотря на то что все сказанное Ким произнесла ровным и спокойным тоном, по лицу Винтерса было видно, что подобный выговор ему не по вкусу. Но не важно, были ли они с женой скорбящими родителями; что важно для следствия, а что нет, решать не им. – Больше ничего, – сказал Лоуренс, отводя взгляд. – И вы совершенно правы. Нам не следовало просить Саффи трогать вещи сестры. Слегка смягчившись – все же он хоть как-то понял всю серьезность того, что они натворили, – инспектор продолжила: – А как дела у Саффрон? Она все еще не вернулась? Мистер Винтерс покачал головой. – Она очень занята в школе. И это отвлекает ее от случившегося. А здесь слишком многое напоминает о Сэди, – сказал он, глядя на стену с фотографиями. «Интересно, а сами родители видят все лицемерие этой экспозиции?» – подумала Ким. Фотографии на самом верху были портретами всех членов семейства. Под портретами располагалось совместное фото двух девочек. Жгучая брюнетка и яркая блондинка, на фотографии они смеялись и, казалось, были очень близки друг другу. А дальше по стене спускались два ряда фотографий, на которых каждая из сестер была изображена отдельно. – А вы не думаете, что ей лучше было бы вернуться домой, особенно принимая во внимание смерть второго ребенка… – Боже, бедные Энтони и Луиза, – миссис Винтерс покачала головой. – Мы несколько раз встречались с семьей Коффи-Тоддов, – Лоуренс сжал ее руку, – на разных мероприятиях в школе. – А вы знаете родителей Кристиана Феллоуза, мальчика, которого вчера попытались повесить в комнате привратника? – спросила Ким. – Не думаю, что мы с ними встречались. – Мистер Винтерс покачал головой. – Вы слышали, что вчера вечером убили учительницу? – Директор Торп сказал, что это было дорожно-транспортное происшествие. – Ее сбила машина, – поправила Стоун Лоуренса. – Сейчас случившееся расследуют. – Уверен, что к школе это не имеет никакого отношения. Ким взглянула на Брайанта, чтобы проверить, хорошо ли ему слышно то, что она говорит. – И вы все-таки считаете, что ваша вторая дочь не будет в большей безопасности дома, с вами? – недоверчиво спросила инспектор. – Три насильственные смерти в течение одной недели, – сержант подался вперед, – это, мистер Винтерс, несколько выше, чем средняя цифра по стране, так что если б моя дочь… – Саффи – человек очень независимый, офицеры. Ей уже шестнадцать, и она редко слушает своих родителей, – ответил Лоуренс. «За исключением тех случаев, когда ей велят спрятать вещи сестры или помешать расследованию, проводимому полицией», – подумала Ким. Прямо сейчас она не могла сказать, сколько законов нарушили Винтерсы, занимаясь самолечением своего ребенка, но была уверена, что КСУП[72] никогда не пойдет на обвинения против оплакивающих свое горе родителей. – Ну что ж, – сказала Стоун, вставая, – спасибо вам за беседу. Мы будем на связи. Брайант вышел вслед за ней. * * * Сидя в машине, Ким не отрывала взгляда от дома. Ее желудок скрутило в узел, что происходило только в тех случаях, когда внутренний голос подсказывал ей, что ее пытаются увести в ложном направлении. Она еще раз проиграла в голове закончившуюся встречу… – Черт, черт, черт! – вдруг воскликнула детектив, хватаясь за телефон. – Брайант, нам надо немедленно переговорить со Стейси и Доусоном! Ее накрыла, словно волной, понимание того, что все это время она занималась не тем, чем нужно. Глава 67 21 марта 2018 г. Привет, дневничок. Ощущения никуда не пропали, но я не знаю, насколько они реальны. Внутренний голос говорит о том, что за спиной у меня кто-то есть, что за мной кто-то следит, но когда я оборачиваюсь, то никого не вижу. Это все реальность????? Или действие этих пилюль????? Но это не могут быть таблетки. Мои родители никогда бы мне их не дали, если б те могли оказать на меня такое действие, – я превратилась в призрачное полусущество, которое все время продирается сквозь туман. Мрачные мысли меня так и не оставили, но их острые, злые льдинки теперь кажутся завернутыми в мягкий, рыхлый снег. Они здесь, но больше меня не колют. И эти пилюли не просто убирают плохие мысли. Еще они не позволяют сосредоточиться, выпячивая всякую ерунду. Я не могу нормально думать. Все в каком-то пушистом налете. Мысленно я ясно вижу, как пилюля взрывается у меня в голове и из нее вырывается газ, проникающий в каждую мою клетку. Вчера, например, я пришла не в тот класс. Это напоминает мне «Звездный путь», который любит смотреть папа. Когда там героям необходимо сохранить энергию, то капитан командует: «Энергия только на поддерживающие жизнь приборы», и все неважное, что потребляет энергию, мгновенно выключается. Вот и я так себя чувствую. Все ненужные сервисы отключены, и я брошена на грани функциональности. Сегодня я ходила к ней, чтобы поговорить. Я ворвалась в комнату, как раз когда Эрик из нее вылетел. Я хотела спросить у нее, как она может так поступать, как она может быть такой жестокой, такой холодной, такой бесчувственной. А потом я увидела красные круги вокруг ее глаз и знакомое покраснение кожи на лбу, которое появляется, когда она чем-то расстроена. И теперь я уже хотела спросить, о чем она плачет, но увидела, как на ее лицо опустилась холодная тень. Это была едва ощутимая неприязнь, которая не меняет отдельных черт, но присутствие которой тем не менее всегда заметно. Она закричала, чтобы я убиралась, и я все поняла. Я поняла, что прошлое не вернется. Мы никогда больше не будем сестрами.