Миссис Бэрримор о чем-то спросила мисс Эмили, которая, раскрыв зонтик, пристально следила из-под него за спутником суперинтенданта Кумба и только отмахнулась от хозяйки паба. Наконец та бросилась бежать, сопровождаемая мужем и доктором Мэйном, не перестававшим смеяться. Опередив их, она миновала изгородь, с легкостью газели промчалась по дорожке к гостинице и исчезла. Меж тем у ворот мужчины наткнулись на мисс Кост. Последовала безобразная сцена. Повернув к ним мокрое лицо с прыгающей словно в ознобе челюстью, она завопила, стуча зубами: – Вы! Вы оба! Животные! Ну погодите! Вы увидите! – Послушайте, Элспет… – начал майор. – Моя дорогая мисс Кост! – воскликнул доктор Мэйн. Она зашлась неопределенным смехом, потом беззвучно зашевелила губами. – Да чтоб меня! – проговорил Бэрримор. Она наконец что-то прошептала. Побагровев, он повернулся и бросился прочь. – Мисс Кост, – сказал Мэйн, – вам лучше пойти домой. Вы переутомились. Мне очень жаль, если я… – Да, вы пожалеете! Вы все пожалеете! Попомните мои слова! Доктор еще мешкал, но после смехотворно грубого жеста с ее стороны тоже пошел прочь. Оскальзываясь в грязи, она двинулась по склону к мисс Эмили, по-прежнему неподвижно сидевшей под зонтом. – Злая, злая женщина! Вы поплатитесь! – Мое бедное дитя… – начала та, но мисс Кост только прокричала в ответ что-то нечленораздельное, повернулась и, спотыкаясь, поковыляла вниз. Миновав ворота, она вышла на «Путь Уолли» и затерялась среди своих приверженцев, столпившихся у пристани. Дженни и Патрик бросились было за остальными, однако, оглянувшись, девушка увидела одиноко сидевшую под дождем пожилую леди, и они вернулись. – Мисс Прайд, нужно уходить. Идемте с нами. Вы промокнете. – Благодарю, моя милая, у меня есть зонтик, – ответила та. По-прежнему глядя на ту сторону ручья, откуда к ней приближался спутник суперинтенданта Кумба, она добавила: – Пожалуйста, не ждите. Меня есть кому проводить. Дженни заколебалась. – Я настаиваю, – нетерпеливо бросила мисс Эмили. Патрик схватил девушку за руку. – Бежим! Здесь обойдутся без нас! Пригнув головы, они бросились наутек как зайцы. – Добрый вечер, мисс Эмили, – проговорил Аллейн, подходя. – Пойдемте? По пути к гостинице он поднял над ней зонтик, но она возразила: – На мне непромокаемая накидка и галоши. Я подготовилась – обещали дождь. Прошу, прикройтесь тоже. Она взяла его под руку. На дорожке не осталось ни души. Оба молчали. Дождь барабанил по зонтику так, словно вновь начался всемирный потоп. Суша и море стонали под натиском воды, пахло землей и травой, которые перемалывал беспощадный ливень. Мисс Эмили в своих галошах с трудом удерживалась на ногах. Аллейн, одновременно злясь и жалея ее, покрепче ухватил пожилую леди под локоть. В холле никого не было, кроме портье, который с любопытством на них уставился. Мисс Эмили извлекла из сумочки ключ. – Вы подниметесь ко мне, мой мальчик? – сказала она. – У меня многокомнатный номер. Пожилая леди оставила Аллейна в гостиной с указанием включить отопление и просушиться, пока она переодевается. Он огляделся – пластиковая фигурка Зеленой Дамы, все с той же зловещей надписью на шее, вызывающе красовалась в застекленном серванте у стены. Аллейн тщательно осмотрел статуэтку, стараясь не притрагиваться к ней. На письменном столе он заметил толстый лондонский телефонный справочник у аппарата. – Коньяк и содовая в маленьком шкафчике, – громко проговорила из спальни мисс Эмили. – Налейте себе, прошу вас. И мне тоже, simplement[8]. Голос у нее был довольно бодрый. Аллейн плеснул две двойных порции. – Не ждите меня, пейте сразу, – добавила мисс Эмили. – И снимите обувь, поставьте сушиться. Вы включили обогреватель? Он послушно все исполнил, чувствуя, что попадает тем самым в подчиненное положение. Наконец, мисс Эмили вышла, сменив юбку, обувь и чулки, вполне довольная собой и воодушевленная. Аллейну показалось, что ей доставило невинное удовольствие вот так стремительно притащить его в свой номер. Дама уселась в кресло и с небрежным изяществом приняла бокал. – Прежде всего, хочу, чтобы вы знали: я очень на вас рассержена, – проговорила она почти кокетливо и погрозила ему пальцем. – Ай-ай-ай! И не надо изображать смущение. – Вид у меня, может, и робкий, – откликнулся Аллейн, – но уверяю вас, на самом деле я зол как черт. Вы просто невыносимы. – Когда вы уехали, и как поживает наша дорогая Трой? – В семь утра, и дорогая Трой была в ярости. – Вам не стоило приезжать, друг мой! – Мисс Эмили нагнулась и похлопала его по руке. – Я полностью в состоянии сама о себе позаботиться. Это весьма мило с вашей стороны, но совершенно необязательно – Что вы собирались сказать толпе, если бы вас не прервал ливень? Нет, не говорите, я и так знаю. Вы просто сошли с ума. – Напротив, уверяю вас. Вы напрасно приехали, Родерик. Как видите, со мной ничего не случилось. – Помимо прочего, я хочу услышать полную историю о той вещи в серванте. Об этой кошмарной женщине с ярлыком. Мисс Эмили выразительно пересказала ему, что произошло. – И где конкретно она была? – За одним из телефонных справочников. Он стоял, прислоненный к другим. – Вы случайно уронили его, когда разговаривали со мной? – Именно так. Тогда я увидела фигурку. Аллейн некоторое время молчал. – И вы испугались, – сказал он наконец. – Пожалуй, я была слегка ошеломлена. Однако подобная ребяческая проделка не могла встревожить меня больше чем на мгновение. – Вы не против, если я ее заберу? – Нисколько. – Кто-нибудь кроме вас ее трогал? – Думаю, нет. Только я и тот, кто ее подложил, разумеется. Аллейн аккуратно завернул фигурку сначала в лист бумаги, взятый со стола, потом в свой носовой платок и положил в карман. По его просьбе пожилая леди пересказала события последних пяти дней. Ее рассказ полностью совпал с тем, что он уже слышал от суперинтенданта Кумба. Когда она закончила, Аллейн поднялся и встал перед ней. – А теперь послушайте меня. Все это отнюдь не ребяческие выходки. Вы могли серьезно пострадать от камней. От натянутой проволоки – почти наверняка. Угрозы, полученные вами в Лондоне, получили продолжение. Вас предупреждали еще дважды – с помощью статуэтки и по телефону. Наверняка и это будет иметь последствия. Кумб сказал, что вы подозреваете мисс Кост. Почему? – Я узнала ее голос. Вам ведь известно, как натренирован у меня слух. – О да. – В понедельник я беседовала с ней в ее магазине. Она была вне себя от гнева, что привело к приступу астмы, который ее еще больше разозлил. Аллейн поинтересовался, уж не считает ли она, что именно мисс Кост, невзирая на свою астму, последовала за ней к лестнице, взобралась по косогору и закидала камнями. – Нет, – холодно ответила мисс Эмили. – Я думаю, это был тот бедный мальчик. Он встретился мне на выходе из магазина и потом у гостиницы. Его рук дело, не сомневаюсь. Возможно, по наущению отца, которого, в свою очередь, подстрекала, как мне кажется, эта ослица Кост. Она глупа и фанатична, да еще и слегка не в себе, по-моему. Вы видели, как она вела себя после нынешнего фиаско. – Да. Хорошо, теперь я хочу, чтобы вы торжественно пообещали мне ни в коем случае не выходить из номера сегодня вечером. Ужин и завтрак закажите сюда. Я зайду за вами завтра в десять и отвезу в Лондон на машине или, если хотите, посажу вас на поезд. И никаких возражений, мисс Эмили. Вы поступите именно так. – Меня не запугают угрозы. Ни за что. – Тогда я буду вынужден взять вас под арест для обеспечения вашей безопасности. Вам это не понравится, уверяю вас. – Аллейн надеялся, что его слова прозвучали убедительно. Глаза мисс Эмили наполнились сердитыми слезами. – Как, Родерик, меня? Вашу старую institutrice[9]? – Да, мисс Эмили. – Он наклонился и впервые в жизни отважился ее поцеловать. – Мою старую institutrice. Я приставлю к вам самую крепкую и сильную женщину-полицейского, какую только смогу найти, а если и это не поможет, посажу вас под замок. Мисс Эмили промокнула глаза. – Хорошо. Хотя я, разумеется, не верю, что вы на это пойдете. Аллейн натянул ботинки.