– Как в аптеке. Точнее не бывает. – Позволите взглянуть? Трехерн заколебался, но в конце концов нехотя побрел к дому в сопровождении Фокса и вернулся со старым будильником. Аллейн сверил время со своими наручными часами. – Отстает на шесть минут, – констатировал он. – Мне часы вообще ни к чему! – взорвался Трехерн. – Я морская душа, время мне природа подсказывает! По небу да по воде его узнаю, как и другие парни из бухты. Шесть минут туда, шесть минут сюда по чертовым часам – для меня все едино. Я из окна увидал мертвую воду – стало быть, тогда это и было. И ежели бедная женщина отправилась к своему Создателю об это самое время, значит, отправили ее туда аккурат в самый что ни на есть отлив. Вот вам и весь мой сказ. – В чем вы пытаетесь нас убедить, Трехерн? – поинтересовался Аллейн. – Ребенок миссис Третэвей родился в семь тридцать, доктор Мэйн отплыл на своем катере примерно десятью минутами позже. Вы ошиблись во времени на добрых полчаса. Повисла долгая пауза. – Ну же? Есть вам что сказать? Трехерн разразился потоком божбы и несвязных заверений. Они думают, что он врет? Еще никому не сходило с рук назвать Джима Трехерна лжецом! Если ему все равно не верят, зачем было спрашивать? Да, болтают о нем невесть что – из зависти, не иначе… Гнев постепенно перешел в обиду и страх, сменившись в итоге привычным нытьем. В конце концов, Трехерн сказал, что каждый может ошибиться, ведь так? Все представление выглядело весьма неубедительным. Ненадолго на сцене возникла вторая половина Трехерна, которая появилась из задней двери и застыла, моргая, на пороге, но муж скомандовал ей убираться. Изнутри доносились голоса актеров: «Вперед! По коням!» и топот копыт. Очевидно, Уолли смотрел телевизор. – Эй, парень! – рявкнул вдруг Трехерн. – Уол! Подь сюда! Иди, когда тебя зовут! Мальчик, шаркая, вышел на заднее крыльцо. Увидев Аллейна, он расплылся в широкой улыбке. – Ну же! – нетерпеливо бросил отец, схватив его за руку. Уолли захныкал. – Давай, выкладывай все как на духу. Ты швырял булыжники? – Не. Не швырял, нет. – Вот правильно. Повтори-ка это джентльменам, да погромче. Поклянись, что ты никогда ни в кого не кидался булыжниками, если не хочешь, чтобы с тебя шкуру спустили за враки. – Не кидался я булыжниками, – весь дрожа, пролепетал мальчик. – Только камнями, как ты мне сказал. – Заткнись! – яростно проревел отец. – Иди в дом! Уолли пулей бросился внутрь. – Советую вам вести себя осмотрительнее с мальчиком, – предупредил Аллейн. – Вы бьете его? – Пальцем ни разу в жизни не тронул, мистер. Просто по-другому он не понимает. Матерней любви не знал, бедный парнишка. Я ему за обоих – нелегкое, скажу вам, дело. – Это вы будете служащим органов опеки рассказывать. – Чтоб им пусто было, паразитам! – Давайте к делу, Трехерн. Напоминаю слова мальчика: «Не кидался булыжниками, только камнями, как ты сказал». Может быть, для вас все же будет лучше признать, что он бросал камни в мисс Прайд, причем с вашего ведома? Подумайте как следует. Трехерн полуобернулся, задел ногой старую консервную банку и пнул ее с такой злостью, что она отлетела в дальний конец двора. – Ежели сказать, что он сделал это по дурости и ничего плохого не хотел, просто проказил – тогда ладно, пускай так. Я его не оправдываю. Но булыжников на Элспет Кост он не скидывал, тут вы меня хоть режьте – не признаю никогда. На Библии готов присягнуть, не сойти мне с этого места, коли я лгу. – Откуда такая уверенность? Мисс Прайд видела мальчика на тропинке примерно без двадцати восемь, как и доктор Мэйн. Вас ведь там не было? Или как? – Не было меня там, Богом клянусь, и никому не спущу, кто будет говорить против! Откуда мне знать, что Уол этого не делал?! – Трехерн шагнул к Аллейну, оказавшись с ним лицом к лицу. Небритые щеки блестели от дождевых капель. – Я вам скажу откуда! Парнишка мой в жизни не врал, мистер. Слишком простой он. Кого хотите спросите – училку его, священника, приятелей. Всегда говорит одну правду, бедный малый. К добру или к худу, а ничего, кроме правды, вы от нашего Уола не добьетесь! Аллейн вспомнил слова Дженни: «И кроме того, он очень правдивый мальчик. Он никогда не лжет – вообще». – Хорошо, – кивнул детектив. – На сегодня пока достаточно. Доброго вечера. Когда они уже шли вдоль боковой стены дома, хозяин прокричал им вслед: – Что будет с речистой леди? С Прайд? Ее надо арестовать, так ведь? Раздался визгливый хохот миссис Трехерн, и дверь захлопнулась. – Ну, начало положено, – бросил Аллейн Фоксу и, повторяя за героями сериала, добавил: – «Вперед! По коням!» Глава 8 Магазин I Бэйли и Томпсон ждали снаружи, привычно завернувшись в макинтоши. Со шляп текло, на чемоданчики с инструментами натянули водонепроницаемые чехлы. – Сейчас вернемся в паб, – пообещал Аллейн. – Подождите еще минуту. Дом Третэвеев был прямо напротив. Детектив постучал в заднюю дверь. Гордый отец, огромный улыбающийся парень, пригласил его внутрь, извинившись за помеху разговору – из спальни доносился здоровый крик нового прибавления в семействе. – Мала́я, девчушка наша, значит, пробует свою глотку, – сообщил он. Они стояли у кухонного окна, выходившего как раз на дорожку к источнику. Аллейн спросил, не заметил ли молодой отец на ней Уолли примерно в то время, когда родился ребенок. И получил вполне справедливый ответ, что у мистера Третэвея на тот момент были несколько иные заботы. В остальном он подтвердил слова Мэйна – малышка действительно появилась на свет в семь тридцать, и доктор ушел вскоре после этого. Поздравив Третэвея и пожав ему руку, Аллейн вернулся к коллегам и рассказал, что удалось узнать. – Почему же Трехерн заявил, что видел доктора около пяти минут девятого? – спросил Фокс. – Для подобных манипуляций со временем обычно есть только одна причина – представить дело так, как будто тебя там не было. Обычный прием. – Выходит, так оно и есть, – согласился Аллейн, сносно копируя местный говорок. – Но кое-что не сходится, правда? – Ну да, – кивнул Фокс. – В некотором смысле. – Бэйли, что у вас? Нашли какие-нибудь отпечатки рыбацких сапог или детской обуви поверх общей мешанины следов? Мне ничего похожего заметить не удалось. – Мне тоже, мистер Аллейн. Как вы и говорили, более свежие отпечатки стерли тем плоским камнем. Мы установили только это, – ворчливо добавил он, – ничего больше. Единственные хорошие оставлены уже после утреннего дождя форменными ботинками десятого размера и башмаками девятого с половиной, с рифлеными подошвами, после приличного ремонта. – Да, знаю. Суперинтендант и доктор. – Именно так, сэр, как вы и упоминали. – Что насчет других, у выступа и за ним? – Опять же, все согласно вашим предположениям, мистер Аллейн. Полное совпадение. Сделаны на заказ, вроде офицерских. Размер десять с половиной. Поношенные, но в хорошем состоянии. – В каком-то смысле похоже на описание их владельца. Вы сказали Кэрри, что он может быть свободен? – Да, сэр. Он и не горел желанием остаться на посту. Мы сняли слепки и сфотографировали все, что хотели. Я добавил в гипс соли, учитывая погоду. Результаты вышли хорошими, полный порядок. – Отлично. Кстати, погода ухудшается – взгляните на море. В проливе между островом и деревней на берег накатывал прибой, разбиваясь пеной и водяными брызгами. Поверхность моря усеивали белые барашки. Горизонт чернел рваными очертаниями туч. Дамбу захлестывали волны – они натыкались на нее, вздымались ввысь, обрушивались и потом отступали, обнажая черное основание, поблескивавшее под тем, что еще оставалось от дневного света. Гостиничный катер у пристани качало так, что он едва не черпал воду. Кто-то в штормовке устанавливал на бортах дополнительные кранцы. В реве бури и волн отчетливо слышался стук правого борта об опоры причала. Окна сувенирной лавки мисс Кост горели тусклым светом. – Там сержант Пендер с мисс Сисси Поллок. Она сидит на коммутаторе, – пробормотал Аллейн. – Надо переговорить с ними. Он постучал в дверь, и через секунду ту приоткрыли. – Нечего тут настырничать… – недовольно начал Пендер, но потом увидел Аллейна. – Прошу прощения, сэр. Думал, опять эти чертовы ребятишки вернулись. Он распахнул дверь, Аллейн позвал остальных, и они вошли внутрь. В магазине затхло пахло картоном, пряжей и клеем. В почтовом отделении нависала над коммутатором мисс Сисси Поллок. При виде посетителей она выпучила глаза и оскалила зубы в улыбке. Пендер сообщил, что был звонок для Аллейна из Данлоумэна. – Сэр Джеймс Кертис, – произнес он с почтением. Кертис был патологоанатомом из Скотленд-Ярда. – Желал с вами переговорить. Я принял вызов, сэр, и сообщил в участок и в паб. – Откуда он звонил? – Из морга, сэр, они там с доктором и с телом. Я записал номер. – О Боже! – воскликнула мисс Поллок, снявшая свои наушники. – Какой кошмар! Аллейн спросил, не может ли она соединить его с моргом. Исполнив просьбу, та указала на аппарат в кабинке. Трубку взял служитель, ответивший, что сэр Джеймс уже уходит, но он постарается его перехватить. Послышался топот ног по бетонному полу. Через пару минут раздался голос выдающегося специалиста в своей области.