– И в мыслях подобного не было! – заверил Фокс. – Не торопитесь, подумайте как следует. После неловкого молчания Трехерн наконец разразился длинным и путаным монологом. Мол, люди всякое болтают, сетовал он. Уолли без него, да соблазненный мороженым, чего только не мог наговорить, а всякий знает, что на слова бедного парнишки полагаться нельзя. Он же невинен, как нерожденное дитя, все готов сказать, лишь бы угодить, такая уж его бесхитростная натура. Фокс аккуратно все записывал. Наконец, стенания иссякли. – Мистер Трехерн, – проговорил Аллейн, – мы как раз собирались заглянуть к вам вечером, вы нас упредили. Нужно обыскать ваш дом, у нас есть на это соответствующий ордер. Предлагаю пойти туда вместе с вами прямо сейчас. Трехерн с испуганным видом обвел губы кончиком языка. – Зачем это? У нас ничего такого нет, все по закону и по порядку. Нам от людей скрывать нечего. – Раз нечего, значит, вы не будете возражать? – Тут дело принципа, понятно? – Разумеется. Взгляд Трехерна вдруг упал на источник, где за проволочным ограждением Бэйли и Томпсон начали собирать свои принадлежности. – Эй! Чего это? Чего эти парни там делают? Следы, что ли, ищут? – Да. – Зря стараются! Отпечатков нашего Уола им не найти. И не говорите мне, что они там есть, мистер. Я-то лучше знаю. – Он был там вчера. – Да только не на том уступе. И на верхушке его тоже не было. – Откуда вы знаете, что это важно? Значит, вам известно, как именно убили мисс Кост? Глаза рыбака широко раскрылись. – Вы ничего не хотите нам сказать, мистер Трехерн? – продолжал настаивать Аллейн. Тот растерянно промямлил – мол, все говорят, что бросали камни… – А, вы, должно быть, припомнили тот вечер, когда подстрекали Уолли закидать камнями мисс Прайд? Трехерн втянул голову в плечи, будто сам стал мишенью. – Что вам наговорил мой парнишка? Он ведь дурачок, что угодно скажет! – Давайте пока оставим это и спустимся к вашему дому, – ответил Аллейн. Окликнув Бэйли и Томпсона, чтобы они шли следом, детектив двинулся по дороге. Трехерн, глядя ему в спину, в нерешительности сжимал и разжимал руки. – Прошу, мистер Трехерн, – с приглашающим жестом проговорил Фокс. – После вас. Тому ничего не оставалось, как зашагать за Аллейном. Посетителей на этот раз не было. Сети наполовину сдуло с забора, штокрозы вдоль дорожки сгибались под ветром, табличка дребезжала. В воротах Трехерн остановился. – Я хочу посмотреть бумаги. Покажьте, что там у вас есть. Аллейн предъявил ордер. Трехерн изучил его с преувеличенным вниманием, затем повернулся к двери. – Один момент, – остановил его Аллейн. – Ну? Чего еще? – Будет куда быстрее и проще, если вы сами покажете нам то, что нас больше всего интересует. Куда вы убрали проволоку для просушки белья? – Ничего я вам не должен показывать, – проворчал Трехерн, закатывая глаза. – Не заставите. – Разумеется. Дело ваше. – Аллейн оглянулся на Фокса. – Займетесь подсобными помещениями? Пойдемте вон туда. Они прошли на задний двор. – Это, видимо, сарай, где вы храните разные принадлежности? – вежливо поинтересовался Фокс. – Я осмотрюсь здесь, если вы не против. Внутри валялись в беспорядке старые сети, сломанные весла, мешковина, коробки, инструменты и множество пустых бутылок из-под джина. Аллейн, заглянув, оставил это Фоксу. В дальнем конце двора был еще курятник с мусорной кучей возле, которую, судя по всему, недавно потревожили. – Не передадите мне вон те вилы, Фокс? Получив их, Аллейн зашагал к курятнику. Трехерн рванулся было следом, но застыл на месте. В этот момент с неба обрушился ливень. Проволока, аккуратно свернутая кольцами, нашлась в куче буквально через несколько секунд. – Вернемся под крышу? – предложил Аллейн. Он прошел мимо Трехерна к сараю, ожидая нападения сзади. Однако рыбак остался на месте, теребя свой непромокаемый плащ. – Порядок, Фокс. Удача с первого раза. Вот. Аллейн передал свернутую проволоку и достал из кармана отрезок, который забрал у Кумба. Они совместили концы. – Она, – кивнул Фокс. Аллейн оглянулся на Трехерна. – Не подойдете ли на минутку? Сперва тот, казалось, не собирался откликаться на просьбу, продолжая стоять с опущенной головой. Потом все же медленно двинулся вперед. Его темная фигура мокро блестела под хлещущим дождем. – В данный момент я не собираюсь брать вас под арест, – сообщил ему Аллейн, – но считаю необходимым предупредить, что положение ваше очень серьезно. Вполне очевидно, что проволока, натянутая два дня назад на подъеме к уступу над источником, была отрезана от вашей. Фотографирование и точный обмер мест обреза это докажут. Вы ничего не хотите нам сказать? Челюсть Трехерна конвульсивно задвигалась, в горле послышалось какое-то хриплое ворчание, словно у взбудораженного пса. – Кто бы там ни сыграл эту шутку, – проговорил наконец он, – ничего эдакого не хотел. Просто мальчишеские проказы. Никакого вреда. – Вы так считаете? – Ежели это окажется мой Уол, я с него шкуру спущу. – На вашем месте я бы воздержался от дальнейшего насилия, мистер Трехерн. К тому же Уолли не устанавливал ловушку – это сделал человек, который умеет работать руками. И изготовлена она была из отрезка вашей проволоки, которую вы затем попытались спрятать. Не желаете сделать по этому поводу заявление? Мы не принуждаем вас, вы вольны действовать по собственному разумению. – Заявление?! Чтобы, значит, в протокол попасть? Держите карман шире, нашли дурака! Смотри-ка! Да при чем тут разные глупые шутки и Элспет Кост? Это ведь она окочурилась, а не та старая кошелка! – Да, разумеется, – согласился Аллейн, пропустив последний эпитет мимо ушей – в конце концов, он и сам мысленно отпустил пару похожих в адрес мисс Эмили. – Значит, вы не считаете, что мисс Кост приняли за мисс Прайд? – Нет, мистер, не считаю. Совсем даже наоборот. По мне, так это одна из них укокошила другую. – А что вы делали сегодня утром, в половине восьмого? – Спал в своей кровати. – Когда вы проснулись? – Почем мне знать? Хотя постойте-ка… – Да? – Сейчас, сейчас, – пробормотал Трехерн. – Дайте человеку подумать, черт побери! Я тута запамятовал, а теперь как в голову стукнуло – проснулся я, когда парнишка мой шуметь начал, кричал и стучал, значит. Точно, Уол меня с постели поднял. Я на него еще рявкнул, чтоб он заткнулся. На него иногда как найдет – верещит не своим голосом, бедняга, – добавил Трехерн с запоздалой отцовской заботой. – Бог его знает отчего. Я на часы смотрю – пять минут девятого. Растолкал свою старуху, да только она спит как бревно, из пушки не подымешь. Велел ей чаю согреть – какое там, и ухом не ведет, задрыхла крепче прежнего. Пришлось самому вставать, ставить чайник. На улицу выглянул – погода мерзкая… – А Уолли был еще в доме? – Да, сидел себе в уголке, напевал чего-то под нос по своему обнаковению. – Вы видели кого-нибудь, когда выглядывали на улицу? Трехерн секунду помедлил. – Да, доктора видал, на его катере. Он, значит, переправлялся через залив, а до того был у Бэсси Третэвей, помог явиться еще одной душе в нашу грешную юдоль скорбей. – Ваши часы идут точно?