— Дом записан на нас двоих, — с гордостью продолжала Амината. — У меня есть свой кусочек Франции. Я не иностранка, с этим покончено. И до краев наполнила три стакана напитком из безымянной бутылки. 28 Наутро по пути в комиссариат Ноэми получила эсэмэс от Ромена и попросила телефон прочесть текст вслух. Потрескивающий металлом голосовой помощник позволил ей не отрывать взгляда от дороги: «Войди через заднюю служебную дверь, потом объясню». Она незаметно припарковалась, прошла через подвал по коридору отделения временного содержания, поднялась на первый этаж, успешно миновала кабинет майора Роза, через приоткрытую дверь заметив его стоящим перед Милком, который сидел, опустив глаза, словно провинившийся, а затем повстречалась с Буске и Валантом, поджидавшими ее на лестничной площадке возле широкого окна. — Что-то случилось? — Пока нет. Но все к этому идет. Ноэми выглянула в окно. На парковке собралось человек двадцать, разделившихся на две группы. Одни слонялись и курили, другие уставились в мобильники, еще кто-то просто смотрел на окна полиции. — Представить их тебе? Ноэми кивнула именно в тот миг, когда Буске удивился, что они на «ты». Впрочем, среди офицеров так заведено. — Итак, слева клан Доренов. Они фермеры, крупные землевладельцы, их земли уступают только владениям моего отца. Вот Серж, отец пропавшего мальчика Алекса, и Брюно — младший в семье. Надо сказать, грязный тип. — А поточнее? — Список судимостей у этого Брюно длинней, чем моя рука. В юности он переходил из одной камеры комиссариата в другую. Кражи со взломом, наркота, драки, мелкое жульничество — говорю тебе, в самом деле грязный тип. — Принято. Продолжай. — Справа клан Кастеранов, родители маленького Сирила. Отец был смотрителем старого авалонского кладбища, мать — сиделка, оба на пенсии. Очевидно, семьи услышали о запросе на сравнение ДНК своих мальчиков с образцами, взятыми с обнаруженного тела. — Утечка идет от Милка? — Даже не знаю, можем ли мы на него сердиться. Его мамаша опасный детектор лжи и тайн. Вероятно, что-то унюхав, она надавила и терзала его до тех пор, пока он не проговорился. Теперь Роз отчитывает его у себя кабинете. — Одной семьи не хватает, — заметила Ноэми. — Родных Эльзы. — Вот если бы мадам Сольнье нашла дорогу к комиссариату, не оказавшись вместо этого на Вольфовой горке или посреди озера… — сказал Ромен. — Да и в любом случае сама-то она убеждена, что живет с Эльзой. Она целыми днями просиживает возле окна, поджидая девочку из школы. У нас тут Дорены и Кастераны, и уж ты мне поверь, этого вполне достаточно. — Они что, так и будут там стоять? — Полагаю, чтобы они уехали, будет достаточно звонка из лаборатории. — Тогда мы должны ускорить события, — сделала вывод Ноэми. * * * При наличии всех образцов сравнение ДНК делается в считаные минуты, так что лаборатория сдержала свое обещание. Результаты ожидали Шастен на другом конце провода. — Ответ положительный, — сообщил лаборант. — И кто это? — Дорен. Алекс. Это продвигает ваше расследование? — Полагаю, да, как все положительные результаты. Вышлете мне ваш отчет по электронке? Ноэми вернулась к своей группе, в полном составе выстроившейся возле окна. — Клянусь вам, я вообще не собирался говорить о сравнениях ДНК из дела Фортена. Но вы же знаете мою мать, она кого угодно заставит сознаться! — воскликнул Милк. — Не важно, когда они узнали, вчера или сегодня утром, главное — результат, — успокоила его Шастен. — Ты всего лишь избавил нас от визита к ним домой. — Это ведь один из пропавших, верно? — спросил Ромен. — Да, это маленький Дорен. Алекс, сын фермера. — Вот черт… И что будем делать? — Что всегда делают — сообщать о кончине. Коротко и четко. Увидев унылые физиономии подчиненных, Ноэми поняла, что объявлять плохую новость придется ей. На долю Шастен выпало взорвать спокойствие семейства, растоптать его жизнь. Поэтому она позволила себе чашку кофе, таким образом отсрочив на десять минут крики и слезы. Когда-то, много лет назад, она познакомилась с одним фликом, который подарил ей простую фразу: «Это не твоя семья, значит, не твоя беда». К сожалению, реальность обычно не столь проста, как поговорка. К тому же Ноэми всегда вела расследование, как играют в шахматы: с опережением на один-два хода, так что если Фортен, Людоед из Мальбуша, в самом деле похитил троих детей, то один из них не мог очутиться под водами старого Авалона. А раз он там оказался, возможно, где-то на дне вот уже двадцать пять долгих лет терпеливо ждут двое других. Когда Шастен появилась на крыльце комиссариата, собравшиеся мгновенно смолкли. Ноэми абсолютно точно знала, о чем сейчас мысленно молится каждый из них: только бы это не оказался никто из наших, или: лишь бы это был кто-то другой. Обе семьи восстановили свою жизнь на развалинах драмы, а какое решение они могли бы принять, если бы у них был выбор? Естественно, они предпочли поверить в то, что детей похитил Фортен. Только этим они и дышали. С трудом, подыхая или задыхаясь, но все же дышали. Теперь же новые вопросы в буквальном смысле всплывали на поверхность, и на них не было никакого ответа. — Я капитан Шастен, руководитель следственной бригады, — сильным и уверенным голосом обратилась она к собравшимся. — В целях нормального хода расследования я попрошу вас разойтись и возвратиться по домам. Всех, кроме мсье Дорена. Вердикт, точно пуля в полете, чуть не задел одну семью и поразил другую в самое сердце. Кастеран едва успел поймать потерявшую сознание жену, в то время как Дорен мгновение стоически держался, пока не разразился слезами, когда младший сын Брюно упал в его объятия. Ноэми обернулась и обнаружила своих спрятавшихся в дверях смельчаков. — Валант, ты мне проведешь краткий допрос Сержа Дорена. Под протокол сообщишь ему об обнаружении тела и отпустишь с самой общей информацией, пообещав, что мы будем держать его в курсе дела. Члены семьи и родственники только мешают, их следует успокоить, постаравшись сказать как можно меньше. — Ладно, Ноэми. Услышав свое имя целиком, Шастен поморщилась. Ей вспомнилось, как, уходя из госпиталя, она оторвала от дорожной сумки наклейку со своими данными, и теперь имя «Ноэми» сократилось. — Капитан. Или Шастен. Или Но. Не Ноэми, пожалуйста. * * * В телефонном разговоре с прокурором Родеза Шастен сообщила о возможных последствиях дела, которое в любом случае становилось очень важным для комиссариата. — Вы знаете, капитан, почему нет группы полиции, которая занималась бы только нераскрытыми делами? Поскольку Шастен молчала, прокурор ответил на свой вопрос сам: — Просто-напросто потому, что доля раскрытия таких дел почти равна нулю и подобные расследования растягиваются на неопределенное время. Висяк «остывает»[30] по понятной причине. Если дело не раскрыто, значит другие уже обломали на нем зубы. Снова взяться за него — если только не мнить себя самым крутым полицейским в мире — все равно что искать черную кошку в темной комнате. Вы мало что там обнаружите. Достаточно сказать, что все службы, которым я предложил заняться этим делом, сослались на самые веские причины, чтобы не браться за него. — Вы могли бы заставить, отдать приказ. — Чтобы они схалтурили и все провалили? Я не уверен в эффективности расследования. Вам придется снова выслушать все семьи, затронутые трагедией, погрузиться в их воспоминания. Думаю, что следствие пойдет успешнее, если его будут вести знакомые полицейские, которые знают всю историю. Ноэми поплотнее устроилась в кресле. Она была уверена, что ее идея заставит прокурора подскочить до потолка. — Вы понимаете, здесь все уже свыклись с мыслью о том, что трое детей похищены неким Фортеном. Значит, они должны быть далеко от Авалона. Обнаружение тела одной из жертв в водах озера наводит на мысль, что двое других тоже тут. — Вы меня беспокоите, капитан. — Почему? У вас есть другие идеи, кроме осушения озера? — Вы шутите? — Ее предложение шокировало прокурора, он уже предвидел, как массмедиа станут смаковать подробности невероятного расследования. — Не станем же мы нырять с маской и трубкой. Ухватившись за идею, прокурор тотчас нашел решение на замену: