«Тогда помоги ей сам…Сэм. Ты же сильный. Что значит для такого, как ты, напоить своей энергией мать?» «Я пытался…пытался, понимаешь? Ребенок. Он убивает её…и умирает сам, отец. Твоя дочь. Она умирает прямо сейчас. Отец!» Молчание. Секунды. Драгоценное время. Автомобиль с рёвом вырывается из стен Асфентуса, и Рино бросает вопросительный взгляд через зеркало на молодого Мокану. Если бы тот видел, если бы он понимал, насколько похож на своего отца. Рино самому, как и Марианне, периодически казалось, что позади сидит сам Князь, а не его несовершеннолетний сын. И, наконец, Сэм облегченно выдыхает и расслабленно откидывается на сиденье, и Рино тоже понимает, что Ник придёт. «Назови место.» Два коротких слова. Два слова, которые в этот момент казались важнее и больше, чем «я люблю вас», чем «вы самое дорогое, что у меня есть», чем любые другие абсолютно бесполезные сейчас признания. *** Он не солгал. Она умирала. Она ожесточённо боролась с резью в животе, то выгибаясь, то сжимаясь на руках у своего сына, нёсшего её к широкой кровати в одном из брошенных домов, принадлежавшем, судя по запаху, оборотням. Пока он укладывал Марианну на кровать, успокаивая тихим шёпотом, я прошёл к одному из помещений, явно ощущая чужое присутствие в этом доме. Так и есть. Семья из трёх ликанов, испуганно взвывших, когда я распахнул дверь огромного гардероба, завешанного дорогой, но уже потрёпанной одеждой. Мародёры. Обкрадывали убежища вампиров днём, а по ночам скрывались, используя вербу для отпугивания ослабленных голодом врагов. Вполне распространённое явление тут, в нейтральной зоне, по умолчанию не принадлежавшей никакой из враждующих сторон. Схватил женщину и волоком протащил в спальню, где Сэм продолжал поглаживать мать по волосам, опустившись на колени перед кроватью, а Рино нетерпеливо ходил из стороны в сторону, явно сдерживаясь от желания закрыть уши ладонями. - Ты, - обращаясь к ликанше, не решавшейся подняться с пола и причитавшей что-то о своём ребёнке, - ты поможешь ей разродиться, и я отпущу тебя, твоего мужа и вашего щенка целыми и невредимыми. Волчица быстро-быстро кивает головой, начиная оглядываться и замечая остальных. - Мне…мне нужна вода…таз…тряпки и что-нибудь…что-нибудь, чтобы вставить ей в рот, чтобы она не…не кричала так громко. - Так достань! – прорычав ей в лицо, перекошенное от ужаса. - Ты, - обернувшись к ощетинившемуся Рино, - помоги достать всё это! Сэм подтолкнул Рино в спину в направлении к двери. - Я поищу, Рино. А ты подожди на улице. С нажимом. Зная, как реагирует ублюдок на команды. Но меня перестало всё это волновать, как только я посмотрел на Марианну. Как только увидел, как над ней склонилось бестелесное чёрное нечто. Тоненькая белая энергия воспарила по стене к этому нечто, с громким чавканьем поглощавшему его. И волной ненависти отбросить эту тварь в толщу стены. Моя! Только мне решать, сколько ей жить и когда умереть! В голове очень тихо раздалось насмешливое: «Знаем мы, как ты можешь решать относительно неё, зависимый ублюдок. Лучше б ты так на порошке плотно сидел…» Зажмуриться, сосредотачиваясь и взрываясь приказом в мыслях Марианны. «Я здесь…Посмотри на меня, Марианна» Она резко открывает глаза, наполненные слезами, и моё сердце...то самое...сгорающее в ледяном пламени сердце, падает в желудок, потому что я слышу её шёпот: «Любимый…ты пришёл…Любимый…». Обжигающей дрожью по телу, гребаными кислотными мурашками от этого ядовитого «любимый», чтобы услышать голос внутри: «Скольких, кроме тебя, она так называла, когда ей что-то было нужно? Не счесть!» - Пришёл, Марианна. Пришёл. И ты ещё горько пожалеешь об этом. *** Сэма трясло. Его знобило так, будто в его руках были высоковольтные провода. Он смотрел в окно, как отец, стоя у изножья кровати, вливал энергию в Марианну. Напряжённый, сосредоточенный, со вздувшимися на лбу и больших ладонях венами, он насыщал своей силой мать. Сэм ощутил, как его собственное плечо сжала чья-то сильная рука, и услышал хриплый низкий голос. - Они справятся. Они всегда со всем справлялись. Молча кивнул. Он не мог говорить. В горле пересохло, язык казался распухшим, а зубы стучали. - Эй, парень, успокойся. Всё позади. Это же Мокану. Он поможет ей. Сэм снова кивнул, неспособный посмотреть на двоюродного брата. Он знал, что Рино тоже едва с ума не сошёл, пока вёз их сюда. Возможно, это было жестоко – просить именно Смерть везти их к отцу, рисковать, оставив Викки и маленького сына в убежище, но он был Хозяином города и знал все дороги как свои пять пальцев. Ник резко выдохнул, распахнув глаза, и Сэм подался к окну, стискивая зубы, чтобы не закричать. Волна страданий, ещё более сильная и ужасная, накрыла Марианну. И если её ощутил Сэм, находясь за стенами дома, то Ника она ударила прямо в солнечное сплетение. Отец согнулся и резко вскинул голову, поворачиваясь к нему и оскалившись… и только сейчас Сэм замер и ощутил, как ужас пробирается в его сердце. Глаза Ника были абсолютно белыми с голубым ободком зрачка. Он не заметил этого раньше, будучи занятый умирающей матерью. - Дьявол…отец… Вырвалось нечаянно, и хватка Рино на плече стала сильнее. Что произошло с Мокану? Что должно произойти, чтобы чьи-то глаза потеряли цвет? Какие ужасы они видели? Точнее…что могло стать кошмаром для такого Зверя, как Николас Мокану? А потом словно обухом по голове понимание ещё одной несостыковки: всё это время Ник не подошёл к Марианне. Не прикоснулся к ней. Всё это время…этот грёбаный час, что Сэм простоял на холоде, уверенный, что своим присутствием помешает отцу…помешает этим двум, между которыми всегда была связь настолько сильная, что даже их дети казались рядом с ними лишними…помешает им снова потянуться к друг другу…Но, нет. В этот раз – нет. Всё это время Мокану не сделал и шага к матери, стоя возле её ног. Не подошёл, не провёл рукой по волосам, не коснулся лица. Он просто вливал в неё энергию. На расстоянии. Так, будто просто выполнял механическую работу. Так, будто его волновал только ребёнок. Сэм машинально перевёл взгляд на левую руку отца, которой он вцепился в перекладину кровати. И в эту же секунду дерево хрустнуло, не выдержав натиска. Почему он сдерживает себя от близости с женой? - Что за… «Голос Рино», - отметил краем сознания Сэм. - Твою мааать! Влад…Зачем? Сэм резко повернулся к брату и прикусил губу, увидев появившихся словно из ниоткуда вампиров. Много вампиров. Мужчины, женщины. Ослабленные и обозлённые, они возникали словно тени из-за силуэтов разрушенных зданий. Несколько ликанов, выглядевших гораздо лучше из-за возможности питаться и днём, и ночью. Опальные волки, некогда зажиточные хозяева лесных территорий, а теперь выступившие против своего предводителя Алексея и переметнувшиеся в лагерь Влада Воронова, обещавшего им вернуть их земли. Сэм чертыхнулся про себя, желая прямо сейчас посмотреть в глаза деду и высказать ему всё, что он думал об этой подставе. Да, парень расценил заботу короля именно так. Несмотря на то, что умом понимал – Влад волнуется за их безопасность и не доверяет ни на йоту своему брату. Вот только он ошибся, считая, что Сэм станет просто смотреть, как уводят в плен измождённого отца. Он мог его ненавидеть, мог быть несогласен с ним в любых вопросах, мог не разговаривать с отцом годами и убивать того презрением. Но всё это касалось только его и Ника. Противостояние, в котором рано или поздно останется только один победитель. Иногда Сэм думал о том, что простил бы Нику что угодно, даже полное уничтожение расы вампиров. Что угодно, кроме слёз и боли матери. Сэм снова уставился в окно, отворачиваясь от хищников, столпившихся за спиной. Он видел, как отец отошёл к самой стене, прислонившись к ней телом. Так, словно ему тяжело было удержаться на ногах. Ник неотрывно смотрел перед собой, не обращая внимания на периодически мелькавшую в окне ликаншу. И Сэм сильнее впился клыками в губы, понимая, что отец наблюдает за матерью. Наблюдает, но даже не думает приблизиться к женщине, только что подарившей ему ещё одну дочь. Впрочем, парню пришлось одёрнуть себя мысленно: на этот раз трудно сказать, кто кому подарил этого ребенка, чей неожиданный и такой долгожданный крик заставил остановиться, как вкопанных, вампиров позади него. Всё же для их расы рождение ребенка всегда оставалось самым настоящим чудом, и Сэм услышал приглушённые удивлённые возгласы и почувствовал, как заструилось в воздухе их сомнение: ворваться ли в дом прямо сейчас или подождать, пока всё закончится. В этот момент Ник медленно, будто ему тяжело давалось даже это простое действие, повернул лицо к старшему сыну, и в обесцвеченных глазах вспыхнула такая вселенская боль, что Сэму пришлось вонзиться ногтями в собственное запястье, чтобы не закричать. Николас исчез с поля зрения, и Сэм встал возле входной двери, готовый защитить отца ценой собственной жизни, если понадобится. Влад, Изгой, Габриэль, Крис, Фэй…Они все там рехнулись, решив, что Сэм позволит кому бы то ни было причинить вред своему отцу. Рядом сквозь сжатые зубы, не стесняясь в выражениях, громко матерился Рино, стараясь отогнать назад народ, видевший в том, кто должен был появиться перед ними, своего злейшего врага. Почему-то Сэм был уверен – отец не станет телепортироваться изнутри. И не только потому что отдал всю энергию матери, но и потому что…просто потому что он был Николасом Мокану и не мог отказать себе даже в такую минуту в удовольствии подразнить никчёмных тварей, вообразивших, что смогут справиться с вершителем, даже истощённым. Он развернулся лицом к вампирам. Его уверенный спокойный голос заставил их недовольно зарычать и ощетиниться, но ему было наплевать, даже если эти жалкие пародии на бессмертных кинулись бы на него. Благодарный взгляд на брата, вставшего рядом с ним и демонстративно раскрывшего ладонь с выпущенными когтями. - Сейчас из этого дома выйдет мой отец – Николас Мокану. Нейтрал и вершитель. Вы можете ненавидеть его имя. Вы можете мечтать о его смерти или о награде, которую вам обещали за неё. Мне плевать. Я говорю вам всем и каждому: мой отец покинет этот дом целым и невредимым, покинет в любом направлении, которое выберет сам, - гул неодобрения, громкие проклятья и лязганье орудием, - Повторяю: ни один из вас не сделает даже попытки приблизиться к нему. Иначе я, Самуил Мокану, чьи регалии каждый из вас знает наизусть, гарантирую, что на этом месте будет устроена ваша общая братская могила. Нами, - он выразительно посмотрел на Рино и, дождавшись кивка от носферату, продолжил, - или теми, кто придёт мстить за нас. И в этот момент дверь распахнулась, и из неё вышел Ник с маленьким свёртком в руках. Хотел пройти мимо, но Сэм удержал его за локоть, широко распахнув глаза, когда тот резко отдёрнул руку. Настолько быстро, будто ему было противно это прикосновение. Чёрт…Значит, вот что испытывал этот сукин сын каждый раз, когда-то же самое проделывал с ним Сэм? Парень тряхнул головой, избавляясь от ненужных сейчас мыслей, и хрипло спросил, глядя на крошечную тонкую ручку, выглядывавшую из куска ткани. - Мама…как мама? Ник лишь посмотрел на него пугающе белыми глазами, которые на мгновение, на короткое мгновение вспыхнули голубым, когда из свёртка раздалось попискивание. Сэм сдержал всхлип, рвавшийся из горла. - Отец…отец просто скажи, как мама? Он вдруг понял, что до дрожи боится зайти внутрь. Увидев, как Ник выносит младенца, он панически испугался войти в дом и понять, что тому просто не с кем было оставить ребенка. Ник скривился, закрыв глаза и тут же открывая их, и хрипло, но тихо отчеканил: - Больше никогда не называй меня отцом. И пока Сэм пытался не подавиться этой фразой, вогнавшей его в ступор, Ник с такой всепоглощающей нежностью посмотрел на девочку в руках, замерев на долгие секунды. Так, будто прощался с ней мысленно. И Самуил затаил дыхание, так же, как и Рино позади него, когда активно шевелившийся ребенок, вдруг замолк и спокойно закрыл глаза, словно на самом деле вступил в диалог с Мокану. А через несколько секунд по телу Ника прошла судорога, и он поспешно передал ребенка старшему сыну, чтобы, стиснув зубы, глубоко вдохнуть. И ещё раз. И ещё. Уронил голову вниз так, словно вмиг она стала невыносимо тяжёлой…а когда вскинул её и посмотрел прямо на ожидавших его бессмертных, сбившихся в кучку, на его лице медленно расплылась улыбка, настолько безумная, что Сэм невольно прижал сестру к груди. Отец огляделся вокруг и, словно, не замечая никого…бесследно растворился в воздухе вместе со своей жуткой улыбкой.