— Отнюдь! Он очень вырос. Как и ты. Вы собираетесь снова встретиться? Лена рассмеялась: — Бекки, не беспокойся о моей личной жизни. Ты же знаешь, у меня по-прежнему от поклонников отбоя нет. — Неужели? — спросила тетушка Бекки и, разлив кофе по чашкам, вернулась к столу. — Вы с Эриком были такой красивой парой… — Бекки! Это в прошлом. Я давно все решила, Эрик не мог да и не хотел уезжать из Амрума. Я понимаю его, но здесь оставаться не могу. Честно говоря, я до сих пор рада, что набралась смелости и уехала. Лена умолчала о том, как часто сомневалась в своем решении и как сильно тосковала по этому несчастному клочку земли, торчащему посреди Северного моря. Из-за того, что Эрик предпочел остаться на Амруме, первые месяцы прошли как в тумане. Лена с головой погрузилась в учебу и тренировки, потом сдуру переспала с женатым инструктором из ее подразделения, после чего годами избегала мужчин. Встретившись с Эриком на пляже, Лена с болью осознала, что у нее остались к нему чувства. Именно поэтому она и не хотела ему звонить. — Почему мне сложно в это поверить, дитя мое? — задумчиво спросила тетушка Бекки. — Потому что ты всегда переживаешь обо мне. Но теперь я взрослая и сама могу о себе позаботиться. Тетушка Бекки вздохнула. — Ты повторяешь это с тех пор, как тебе исполнилось десять. Лена поцеловала тетушку в щеку. — Тогда я любила тебя так же сильно, как сейчас. Не волнуйся, со мной все будет хорошо. Тетушка хотела было ответить, но тут в дверь позвонили. — Это мой напарник, он за мной, — сказала Лена, вставая из-за стола. — Спасибо, было очень вкусно. Обещаю, завтра останусь на подольше. Я позвоню. Лена тепло обняла тетушку на прощание и еще раз пообещала, что позвонит ей на следующий день. Йохан ждал перед домом. — Как твои успехи? — спросила Лена, забирая у него ключи от машины. — Я обзвонил пятерых и лично встретился с тремя людьми из списка, — отчитался Йохан, когда они сели в машину. — Все говорят, что Болен был вспыльчивым и порой кричал даже на друзей. Однако у меня сложилось впечатление, что опрошенные дружили больше с Сабиной, а Болена воспринимали как придаток к жене. Конечно, никто так не сказал, но это явно читалось между строк. Вечером я пришлю тебе отчет, но не думаю, что наш убийца среди этих людей. Если завтра будет время, я лично навещу тех пятерых, с которыми разговаривал по телефону. — А вы не сидели сложа руки, господин комиссар, — улыбнулась Лена. — Конечно, — уверенно отозвался Йохан. — Кстати, еще я дозвонился до отеля, в котором работает Анна Бауэр. Она взяла отпуск и вернулась на родину. У меня есть номер ее мобильного, но пока она не отвечает. Хочешь с ней поговорить? — Не то слово. Не знаешь, давно ли она вернулась и где сейчас находится? — Она вернулась в Германию три недели назад. Господин из отеля, в котором она работает, не знает, где она живет. — Интересно. Значит, она тоже могла убить Болена, если наша теория о домогательствах соответствует истине. Нельзя исключать, что Анна могла затаить злобу на бывшего начальника и по другим причинам. Надеюсь, нам удастся узнать, почему она уволилась, хотя по телефону это может оказаться сложно… Если возникнут подозрения, кому-то из нас придется наведаться к госпоже Бауэр. — Нам двоим сделать это не так-то просто. Может, попросим кого-нибудь о помощи? — Сомневаюсь, что сейчас нам кто-нибудь поможет. — Кстати, мне снова позвонил друг из Ольденбурга. Он перепроверил дело о самоубийстве Флориана, брата Изабель Мюллер. Следователь предполагал, что причина его депрессии крылась в травме из детства, связанной с жизнью в приюте. На это, не вдаваясь в подробности, указал его лечащий врач. — У нас есть что-нибудь конкретное? Хотя бы намек на то, в каком направлении искать? — Врачебная этика, чтоб ее. У Флориана с Изабель погибли родители, думаю, одно это может нанести ребенку психическую травму. Судя по всему, Изабель оказалась крепче брата. Она бы не стала работать в детском приюте, будь у нее такая травма. — Или она устроилась в приют вопреки травме, — вставила Лена. — Странная, однако, компания у нас добралась. Жена убитого, у которой, судя по всему, в прошлом случился нервный срыв и которая теперь вкладывает всю душу в детский приют. Анна Бауэр, по неизвестной причине внезапно уволившаяся и переехавшая на Майорку. Изабель Мюллер, чей брат покончил с собой из-за травмы, пережитой в детском приюте. — Не забывай о поваре. Роза Беренс сама призналась, что Болен к ней приставал. — Хорошо, хотя не думаю, что Роза стала бы мстить Болену спустя столь долгое время. Впрочем, мы с ней знакомы со школьной скамьи, возможно, это влияет на мое суждение. И все же Роза не кажется мне подозрительной. Зачем ей было рассказывать о том случае? Если бы она промолчала, мы бы так ничего и не узнали. — Как знать… Может, Роза боялась, что Болен хвастался своими успехами, и до нас дойдут какие-нибудь слухи. В таком случае она сразу бы стала подозреваемой. Возможно, дело не ограничилось домогательствами, и Болен пошел дальше. В таком случае с ее стороны было очень умно представить историю в таком виде. Лена не могла не признать, что Йохан рассуждает логично, но ее чутье твердило обратное. Во время разговора со школьной подругой у нее ни разу не возникло ощущения, что та ей лжет. — Будем приглядывать за ней, — решила Лена. — А сейчас я позвоню Анне Бауэр. Какой у нее там номер? После пятого гудка женский голос ответил: — Слушаю. — Анна Бауэр? — Да. — Вас беспокоит старший комиссар Лоренцен из уголовной полиции Киля. Вы уже слышали о том, что Хайн Болен, ваш бывший начальник, умер? — Да. — Я расследую его смерть, и мне нужна от вас кое-какая информация, — сказала Лена и, не дожидаясь, пока Анна Бауэр в очередной раз повторит «да!», продолжила: — Когда вы вернулись в Германию? — Откуда мне знать, что вы действительно из полиции? Вы могли… — Сейчас я положу трубку и пришлю вам фотографию своего удостоверения. Если этого будет мало, позвоните в управление уголовной полиции Киля, там вам подтвердят мой номер телефона. Я перезвоню вам через минуту. Лена отсоединилась и прислала фотографию, которую хранила в телефоне именно для таких целей. Подождала немного и снова набрала Анну Бауэр. — Теперь вы согласны пообщаться? — без лишних предисловий спросила она. — Да. — Когда вы вернулись в Германию? — Почти три недели назад. — Где вы были двадцать девятого мая этого года? Немного помолчав, Анна ответила: — Это был вторник? — Именно. Лена сразу поняла, что ее собеседница тянет время. — Кажется… да, наверное, я была на Фёре с подругой. — Имя и адрес вашей подруги? — Можно я пришлю их по смс? Я не помню адрес, мне нужно будет его поискать. — Конечно. Где вы сейчас находитесь? — Во Фленсбурге. Я возвращаюсь на Майорку через неделю. — Вы очень внезапно уволились из детского приюта. Что послужило тому причиной? Анна помолчала, а потом откашлялась и сказала: — Жажда перемен. Я давно мечтала о том, чтобы уехать на Майорку. — Но почему так внезапно? Вы начали работать на Майорке только через три месяца после увольнения. У вас возникли проблемы на работе? — Нет. — Госпожа Бауэр, не могли бы вы отвечать более развернуто? У вас были проблема на работе или с начальником? — Я уже сказала, что нет, — ответила Анна. Ее голос прозвучал раздраженно, но Лена расслышала в нем неуверенные нотки. — Какие у вас были отношения с господином Боленом? — Хорошие. — У вас был роман? — спросила Лена. Она решила рискнуть и перейти в прямое наступление, чтобы вызвать у Анны какую-нибудь реакцию. — Кто вам такое сказал?! — возмутилась та. — У нас есть несколько свидетелей, которые утверждают, что вы состояли в любовных отношениях с господином Боленом.