Закончив разговор, Лев суховато попрощался и шагнул к машине. Мумятин тут же ринулся за ним следом. – Лев Иванович! Вы сказали про ревизию… Она точно будет? – заикаясь, выдавил он. – Точно! – небрежно обронил Гуров, открывая дверцу. – Лев Иванович, видите ли… Я ведь тоже принял музей без акта ревизии. И, честно вам скажу, не хватало многого. Что же теперь делать? – почти простонал Мумятин. – Всем, там работавшим, вернуть в музей то, что они ненароком взяли на память. Суд это учтет, и можно будет обойтись условным сроком. Согласитесь: если за это дело взялся главк угрозыска, он найдет и крайних, и не крайних… – Я все понял… Спасибо! Я сделаю все, как надо… До свидания!.. Направляясь в сторону районной администрации, Гуров анализировал услышанное. Прежде всего обращал на себя внимание визит Снякунтикова к Мумятину. Значит, этот тип всерьез был настроен заполучить «Портрет Вечности». Побывал Снякунтиков и в музее. Видимо, присматривался к тому, как украсть картину. Его встреча и острый спор с сутулым говорят о многом. Уже сейчас можно было констатировать, что этот сутулый, скорее всего, тот самый «шаман» с савиновского кладбища. И он, надо думать, тоже охотится за картиной. Вероятнее всего, их встреча со Снякунтиковым в музее была случайной. И когда каким-то образом они поняли, что в смысле притязаний на картину являются конкурентами, между ними и завязался острый спор. Теперь неплохо было бы выяснить: картину похитил кто-то из них или в краже они участвовали оба? Хотя… Если исходить из того, что уже удалось выяснить, скорее всего, картину украл один сутулый. Человека с такой же внешностью видели в компании с Курубякиным, к квартире которого привел служебный пес. Да, Снякунтиков, скорее всего, в похищении не участвовал. Он попытался воспользоваться помощью Мумятина, но тот в этом ему отказал. Сутулый действовал хитрее, и, надо так понимать, кража ему удалась. Узнать бы еще, для чего этот тип украл полотно Лунного? Для себя лично, для продажи или чего-то еще?.. В администрации, расположившейся в центре города, в трехэтажном здании постройки полувековой давности, царила ленивая тишина. По коридорам лишь время от времени дефилировали сотрудники и сотрудницы с какими-то бумагами и без. Кабинет главы района Ляжина, в соответствии с давней чиновной традицией, располагался на втором этаже. Секретарша, смазливенькая деваха с выпуклыми формами и плутоватым взглядом, узнав о том, кто пожаловал, быстренько связалась со своим боссом по коммутатору. Тот, выслушав ее, маловразумительно буркнул: – Хорошо, пусть зайдет… Секретарша у себя под столом нажала на какую-то кнопку, разблокировав устройство наподобие замка домофона. Судя по всему, глава района очень пекся о своем покое, да еще, видимо, очень опасался нападения каких-то особо опасных террористов. Миновав две двери (обе с добротной, толстой звукоизоляционной обшивкой!), Лев вошел в просторный кабинет, в котором за большим начальственным столом восседал обрюзгший гражданин с неприветливым, колючим взглядом. Ответив на приветствие гостя, он сумрачно пригласил его присесть и сразу уведомил: – Лев Иванович, в данный момент я очень занят, поэтому могу вам уделить не более пяти минут. Слушаю вас! Судя по коньячным ароматам, витающим в кабинете, его хозяин и в самом деле был чрезвычайно занят. – Да я больше и не займу, – опускаясь на стул, улыбнулся Гуров. – Я хотел бы узнать: вы в курсе, что на днях через подкоп в ваш музей краеведения проникли воры и украли оттуда ценную картину? – М-м-м… Что-то такое слышал… А что это за картина? – поморщившись, уточнил Ляжин. – Это полотно самодеятельного художника Виталия Лунного из Савиновки «Портрет Вечности», – пояснил Лев, заранее предвидя реакцию своего собеседника. Как он и ожидал, тот категорично махнул рукой. – Самодеятельного? – переспросил Ляжин и пренебрежительно скривился: – Ну, это не самая большая потеря. Вы хотите, чтобы райотдел ее разыскал и вернул? – Этим занимается наш главк, поскольку картина не такая уж и копеечная. Тут вопрос в другом: надо чем-то закупорить лаз, прорытый ворами, чтобы через него не лезли другие. Работники музея сами это сделать не в силах, – пояснил Лев, наблюдая за кислой реакцией своего визави. Тот подумал и пробурчал, что займутся этим по мере возможности. – Дело хозяйское! – с безмятежной улыбкой проговорил Гуров. – Ситуацию с похищением картины взяло на контроль наше министерство. Я вам передал все, что должен был сказать. Теперь, если вновь произойдет хищение, мы ответственности нести уже не будем. Между прочим, сегодня ночью местная патрульная группа спугнула воров, которые пытались пробраться в музей. И кстати! Нам стало известно, что фонды музея основательно разворованы. Есть мнение, что необходимо провести полную ревизию с привлечением аудиторов Главного контрольного управления МВД. Я думаю, ревизорская проверка обязательно выявит много чего интересного… Ляжин, о чем-то напряженно задумавшись, поспешил уведомить, что проблемы музея ему невероятно близки и понятны, и вообще он денно и нощно только и думает о том, как бы ему чем-то помочь местным музейщикам. Поэтому уже сегодня городским коммунальщикам будет дано распоряжение ликвидировать подкоп. Более того, музей краеведения муниципальная полиция возьмет под свою постоянную опеку. – Что касается ревизии… Знаете, мы на этот год уже планировали проверку фондов музея, – изобразил чрезвычайную озабоченность Ляжин. – Но, с учетом некоторых обстоятельств, уже завтра-послезавтра будет сформирована рабочая аудиторская группа, которая займется музеем. Попрощавшись, Лев направился к выходу, всей своей спиной ощущая неприязненный, сверлящий взгляд своего собеседника. А когда вышел из администрации, то обнаружил, что моросивший с самого утра мелкий, противный дождик прекратился и из-за туч выглянуло яркое солнце. Это сразу же прибавило бодрости и повысило градус настроения. Сев в свой «Пежо», он вырулил за пределы Проклова и, выйдя на трассу, покатил в сторону поселка городского типа Синее. Миновал несколько огорожанившихся деревень, перемахнул через пару мостов над речушками-«переплюйками» и примерно через полчаса вдали, за зеленью перелесков, увидел прямоугольники пятиэтажек. Вскоре на обочине мелькнул придорожный указатель с надписью «Синее». Достав телефон, Лев на ходу созвонился с внуком Еремехиных. Тот немедленно откликнулся, предложил встретиться в центре поселка у сквера и уточнил: – Там есть памятник фронтовикам. У меня серая «Шкода», номер: два, два, три. Проехав в центр поселка, Лев почти сразу же увидел памятник среди зелени березок и серую «Шкоду», припаркованную у обочины. Еремехин, который представился Дмитрием, рассказал о том, что три года назад ему довелось увидеть на савиновском кладбище. – В общем, я там приводил в порядок могилы моих родителей. Их нет уже лет около семи – они погибли во время пожара, – поведал он Гурову с оттенком горечи на лице. – Кстати, из-за этого я оттуда и уехал – после гибели отца и мамы видеть это село больше не могу. Так вот, занимаюсь я делами – траву дергаю, там, подметаю, памятник и оградку подкрашиваю и тут вдруг слышу что-то наподобие ударов в бубен и какого-то ритуального пения. Очень было похоже на тувинский горловой напев. Закончил я уборку, иду к машине. Думаю, что за представление? Вышел из-за кустов, а около могилы художника какой-то мужик – высокий такой, сутулый, в балахоне – с бубном выплясывает… – На глаз, его рост примерно какой был? – уточнил Лев, внутренне все больше и больше убеждаясь в том, что этот тип – именно тот, кто им и нужен. – Немного ниже вас, где-то метр восемьдесят с небольшим… У меня, как видите, рост метр семьдесят, так что для меня он высокий. Худой, как вешалка… – Лицо разглядели? – Ну… Так, в общих чертах. Я от него был метрах в двадцати. Значит, его лицо… Глаза посажены глубоко, нос крупный, борода средняя, аккуратно подстрижена. Лоб покатый. Одет был в длинный белый полотняный балахон с капюшоном. Наподобие монашеских. Меня увидел – сразу свои пляски закончил и тут же куда-то ушился. – С ним был кто-то еще? – Нет, больше никого не заметил. Да, кстати! Когда я уже подходил к своей машине, невдалеке от ограды в кустах заметил зеленую «Мазду». Вот номер ее толком не запомнил. Да я и не думал, что он может понадобиться. В памяти только две цифры и застряли. Помните же «Пиковую даму»? – А-а! Тройка, семерка, туз? – догадался Гуров. – Точно! – рассмеялся Дмитрий. – Только там чуть наоборот – семерка, тройка, а вот третья цифра в извилинах не отложилась. Да я и эти-то запомнил лишь благодаря «Пиковой даме»… Задав Еремехину еще несколько вопросов и договорившись с ним о составлении фоторобота подозреваемого в Прокловском РОВД, Лев отправился восвояси. Выезжая на трассу в сторону Москвы, он созвонился с начальником Прокловского ОВД Цепиловым и сообщил, что где-то через час к ним приедет важный свидетель, чтобы со специалистами райотдела составить фоторобот. Не успел закончить разговор и отключиться, как сразу же телефон запиликал мелодию песенки Шаинского о друге. Стас был весел и оптимистичен. – Лева, как дела? У меня – сплошной «хокей». Кардана взяли, как говорил Лелик, «без шума и пыли». Картина найдена. Это действительно Поленов. – Аккуратно сработали? Амбара не подставили? – поинтересовался Лев, проворно уходя на обочину от летевшего навстречу «Порше». – Вот козел! Вот скотина! – охарактеризовал он автохама, проводив его взглядом в зеркале заднего вида. Как можно было понять по лощеной новизне авто и «почерку» вождения этого «шумахера», он еще ни разу не попадал в серьезную дорожную передрягу. – Что там случилось? Какое-то чмо рысачит на дороге? – сразу же догадался Крячко. – Да вот дебил один на «Порше» вылетел на встречку. Ничего, сейчас приеду, найду этого урода в регистраторе – пусть им гаишники займутся. Так как там с прикрытием? – Все путе-о-о-м! – хохотнул Крячко. – Ты уже в «контору»? Ну, и отлично! Ща приедешь, пойдем перекусим, там и расскажу. Не буду отвлекать, а то, чего доброго, опять на придурка нарвешься… Свою «сагу» о поисках и задержании Кардана Станислав начал рассказывать по пути к кафе. По его словам, «попариться» сегодня ему пришлось изрядно. Сразу после не самой удачной поездки на Афонинскую, он наугад выбрал один из адресов, с зажмуренными глазами ткнув пальцем в список. Его палец попал в улицу Светлова. Приехав туда под видом отставного зэка (для этого даже фальшивые татуировки пришлось состряпать), Крячко без труда смог уболтать дамочку «под сорок», которая, с горя употребив горячительного, пребывала в меланхолии. Впрочем, уболтать ее Крячко смог лишь в плане того, что сумел-таки доказать недоверчивой красотке, что он – «в доску свой кореш». А вот дальше пришлось преодолевать сложности. И – какие сложности! Крепкотелая блондинка с весьма сдобными формами, назвавшаяся Ритусей, погоремычилась ему на свою судьбу, на то, что «этот чертов изменщик» Кардан променял ее, любящую, верную и преданную, на какую-то «сучку крашеную», и изъявила желание «залить горе-горюшко». Открыв холодильник, хозяйка квартиры предложила выпить с ней, а то, мол, если он ее скорбь не разделит, то она тогда и слова не скажет про Кардана. Вроде того, хочешь найти своего кореша? Тогда заслужи такое право, раздели со мной компанию! – Ну, хорошо, выпили. Потом – еще и еще, – уминая эскалоп, вполголоса повествовал Стас. – Но, оказывается, это не все! У нее, понимаешь ли, душа истосковалась по нежности, к тому же и местью вся горит. А как отомстить своему бывшему любовнику? Понятное дело – заочно изменив ему с его же корешем… – Какая коварная дама! Но ты, я так понимаю, в этом плане оказался на высоте? – с дружеской иронией уточнил Гуров. – Представь себе, оказался! – с нарочитой многозначительностью парировал Крячко. – Вот знаешь, Лева, ты без конца меня шпыняешь: ловела-а-а-с, донжуа-а-а-н… А что, если бы я, как и ты, был пуританствующим моралистом-самоучкой? Ну? То-то же! Хрен бы что удалось узнать. – То есть ты своей невинностью пожертвовал не зря? – сочувственно спросил Лев, с некоторым даже оттенком скорби. Однако Крячко проигнорировал его подначку и вполголоса признался: – Нет, ну, если по совести, то, конечно, это была… – …Такая женщина! – причмокнув, преувеличенно-мечтательно договорил за него Лев. – Да, Лева! Это такая женщина… Кстати, надо будет к ней зайти еще разок. – Ну, с этим-то мне все уже понятно. Что дальше было? – не спеша поддев вилкой жаркое, вопросительно мотнул головой Гуров. Как поведал Стас далее, взяв у Ритуси номер сотового Кардана, он поспешил откланяться. Сев в салон «мерина», немедленно сбросил раздобытый номер информационщикам и тут же созвонился с Орловым. Тот, с ходу уловив суть дела, не менее оперативно решил вопрос с прослушкой Кардана. И надо же было случиться такому удачному совпадению: Щадреев в это время вел разговор о встрече с одним из столичных барыг, специализирующихся на произведениях искусства. Информационщики успели записать почти весь этот разговор и сбросить запись на телефон Станислава. Остальное было делом техники. Опергруппа под командованием Крячко немедленно взяла барыгу под плотное наблюдение и по его следам прибыла прямо к месту встречи, невдалеке от парка Коломенское. В тот самый момент, когда Кардан передавал барыге «товар», опера взяли их обоих с поличным, в собственной машине скупщика краденого. Негодующий от такой неудачи Кардан обвинил во всем покупателя: – Падло! Козел! «Хвоста» привел, сука?! – орал он на всю улицу. – Попадешь на зону – в первый же день кореша кишки тебе выпустят! Сдохнешь, как последняя собака! Но вообще-то зря он так кричал. До смерти напуганный барыга, чтобы отвертеться от реального срока, на первом же допросе сдал еще одного квартирного вора, который неделю назад обчистил квартиру богатого коллекционера, похитив, помимо всего прочего, несколько редких эмалевых миниатюр по золоту, стоящих огромных денег. – Так что Лева, Амбара я не подставил никоим образом, – хмыкнул Крячко. – Согласись, сработано чисто, как говорится, без сучка без задоринки. Ну а что у тебя там? Гуров вкратце изложил итоги своей поездки по областной периферии. Он особо подчеркнул тот факт, что теперь уже совершенно ясно, кто организатор кражи картины из музея. Это пока неизвестный им тип, достаточно характерной наружности – чуть выше среднего роста, худой, сутулый, с бородой. В течение ближайших часов по сотовой связи ожидается его фоторобот. Кроме того, есть еще одна зацепка: свидетелем названы марка, цвет и часть номера машины, предположительно принадлежащей похитителю. – Слушай, а он, случайно, не какой-нибудь там сектант? – неспешно отпивая кофе, задумчиво спросил Стас. – Раз прыгал на кладбище с бубном, значит, с чем-то таким может быть связан… – Очень даже вероятно, – согласился Лев, поднимаясь из-за стола. – Исполнял-то он, я думаю, не брейк и не польку-бабочку… Ну, то, что он приверженец какого-то культа, скорее всего языческого, – у меня никаких сомнений нет. Правда, мне кажется, он и не из сатанистов, хоть и прыгал на кладбище, – прикид не тот. Сатанисты больше тяготеют к готике – черные одежды, всякие мослы-черепушки… Ладно, будем надеяться, что информационщикам удастся что-то дельное выжать из номера машины. Когда они возвращались в главк, то еще издалека на крыльце своей «конторы» увидели своего давнего приятеля – Александра Вольнова. Поздоровавшись, тот, приглушив голос, спросил: – Слушайте, мужики, а что это у вас тут за «чудеса в решете» творятся? Мне сегодня рассказали, будто где-то в области ваши сотрудники выкопали живого покойника трехлетней выдержки. Дичь какая-то… Дай, думаю, возьму информацию из первых рук, может, мне чего-то переврали? Вообще-то я так понял, наше руководство что-то об этом знает, но почему-то молчит! Так что тут у вас? – Саша, если откровенно, то кое-что необычное – да! – и в самом деле имеется… – совершенно буднично произнес Гуров. – Это верно… Но только – кое-что, а не все. Давай зайдем к нам, там и поговорим, не стоит «светиться» на крыльце. Они прошли в кабинет, и там разговор был продолжен. Гуров в общих чертах рассказал о знакомстве с «вернисажистами» с Грачихинского, о поездке в Савиновку и Проклово. Ну и, понятное дело, об эксгумации Виталия Лунного, похороненного три года назад. По ходу его рассказа, с точки зрения Стаса, несколько суховатого, он периодически дополнял повествование Гурова теми или иными своими деталями. И хотя приятели старались краски не сгущать и излагали все ими увиденное и услышанное без экзальтации и нагнетания эмоций, на Александра тем не менее это произвело большое впечатление. – Ну, мужики-и-и! – широко развел руками Вольнов. – Это и в самом деле что-то такое, о чем я, если честно, еще ни разу не слышал. Значит, якобы умерший Виталий Лунный находится в КЭМТе… Знаю это учреждение, бывал там. Они иногда выполняли наши исследовательские заказы. Но вот о том, что именно туда помещен Лунный, был не в курсе… Похоже, кто-то имеющий очень большие властные полномочия это дело засекретил, где только мог. Кстати, информация, так сказать, к размышлению – думаю, это вам будет интересно. Сегодня утром в наш МИД пришла заявка из одного американского исследовательского центра на три места для стажировки их сотрудников в КЭМТе. – Вот это оперативность! – покачал головой Лев. – А не они ли заказчики похищения картины? Среди иностранцев поклонников таланта Лунного было предостаточно. Его полотен ушло за пределы России немало. Может быть, похититель картины – не более чем исполнитель заказа? – Нельзя исключать и этого… – согласился Александр. – Кстати, меня эта тема заинтересовала очень даже. Надо будет выбрать свободное время и тоже сгонять в Проклово – хоть гляну, что там за художества у Лунного? А то вокруг них столько разговоров, а я ни одного его полотна не видел. В этот момент телефон Гурова коротко тренькнул. Достав его из кармана, он одобрительно объявил: – Красота! Вот уже и фоторобот сутулого прислали.