– Серьезно?! – Стас был явно огорошен услышанным. – И… Кто же это? – Некто Кардан, он же – Ярослав Щадреев, шесть отсидок за кражи и прочее. Мне сегодня утром об этом Амбар сообщил. Но где его искать – пока непонятно. Есть мысль, а что, если некий бывший сокамерник Кардана проедет по его бывшим «лежкам» и выяснит, где он может быть сейчас? С многозначительной ухмылочкой взглянув на приятеля, Стас поинтересовался: – А «кореш» Кардана – это я? Да? – А почему бы нет? У тебя есть шанс взять вора и раскрыть сразу оба дела! – А для себя ты что запланировал? – с нотками вкрадчивости уточнил Крячко. – Думаю, махнуть в Савиновку, найти того деда и выйти на очевидца, который рассказал ему про кладбищенского «шамана». Не дает он мне покоя… Конечно, предпочтительнее съездить туда было бы тебе, но, боюсь, достоверно бывшего тюремного сидельца сыграть у меня не получится. Если меня расшифруют, то тогда можем попрощаться и с Карданом, и с этой частью расследования. – Н-ну… Давай займусь… – великодушно согласился Стас. – Что-то еще есть? – Да… Сегодня должна поступить информация о местонахождении Жерара Снякунтикова. Этого типа тоже надо бы обязательно выловить и проверить на причастность к нашему делу о картине Лунного. Как, потянешь? – Лев вопросительно прищурился. – Потяну, потяну-у-у! – преувеличенно залихватски тряхнул воздетым кулаком Крячко. – И не такое тянули! Ну, все тогда! Я пошел к информационщикам изучать досье Кардана. Будем на связи! Гуров уточнил у Станислава, как именно выглядел дед, с которым он беседовал в савиновской администрации, и, не мешкая, отправился в путь. Заправив полный бак, он покатил по столичным улицам в сторону МКАД. В Савиновку Гуров прибыл ближе к девяти. В этот утренний час сельские улицы были малолюдны. Скорее всего, большинство работоспособного населения укатило в Москву трудиться. Первым делом Лев заехал к Таисии Максимчук. Увидев его машину, она поспешила выйти на улицу. Ее первым вопросом было все то же: как там Виталий? Лев ответил, что сам лично Лунного не видел, но говорил с представителем клиники, где тот сейчас находится. – Вам есть с кем хотя бы на время оставить детей? – в общих чертах рассказав о том, что удалось услышать от сотрудника КЭМТ, спросил он Таисию. – Да, могу оставить у мамы, у сестры… И на день, и на неделю… А меня что, могут пустить к Витале? – с надеждой в голосе произнесла она. – Не исключено, что в ближайшее время вы его увидите. Во всяком случае, с сотрудником клиники этот вопрос мы обсуждали, – подтвердил Гуров и на всякий случай поинтересовался: – Вы не припомните, еще до того, как… ну, Виталия признали умершим, к нему не приходил человек, скажем, как будто немного не в себе? Он мог быть высокий, чуточку сутулый, худой… Немного подумав, Таисия неуверенно произнесла: – Знаете, вроде был такой. Да, был! Этот тип приехал в тот день, когда Виталя дома отсутствовал – он уезжал с картинами в Москву. Мужик этот приехал на белой машине, он был в каком-то непонятном балахоне наподобие монашеской рясы с капюшоном. Торкнулся в дверь, немного постоял, о чем-то подумал и поплелся обратно к машине. Видела я его издалека, поэтому номер даже не прочитала. Подходить не стала – что-то не пустило. Какой-то он – да, замороченный, с большой «загогулиной» в мозгах. Это было единственный раз, больше я его не видела. Далее Лев отправился в местную администрацию, которая представляла собой две комнаты в бывшей колхозной конторе. Пройдя через сени в приемную старосты, где возилась с бумагами его помощница, он попросил дать координаты деда, минувшим днем приходившего сюда за справкой для предоставления в район на дотации по коммуналке. – Так дедов вчера было трое, – развела руками помощница старосты. – Его как зовут? – Как зовут, не знаю, но он такой, среднего роста, был в коричневой куртке и синей вязаной лыжной шапочке. С ним разговаривал мой напарник, полковник Крячко. – А-а-а! – просияла приятной улыбкой женщина. – Станислав Васильевич? Такой эффектный, импозантный мужчина… Я все поняла. Вам нужен Заборков Юрий Афанасьевич. Он живет в самом конце села, на улице Столичной, дом двадцать. Вот, сейчас поедете направо, потом прямо и – там увидите. Выходя из администрации, Лев не мог про себя не отметить: «Ну, Стас! Ну, бабник! Минут пять тут покрутился, и местные дамы от него уже без ума!» Он сел за руль и минут через пять езды по сельским улицам остановился у добротного кирпичного дома под зеленой крышей из новенькой металлочерепицы. На его звонок в калитку из дома показался хозяин. Заборкова визит представителя угрозыска очень удивил. Он долго не мог понять, на кой этому гостю сдался рассказ про того полоумного с кладбища, который выплясывал меж могил. Тем более что его видел не он сам, а другой, ему незнакомый, которого еще надо разыскать… – Разыщем! – лаконично заверил его Гуров. – Я так понял, этот человек – бывший житель Савиновки, которого вы не узнали. Так? – Ну, да… Повырастали фитили хреновы, как их узнаешь? – махнул рукой Заборков и огорченно вздохнул: – Молодому – зеленеть, старому – осыпаться… – Ну, тогда нам с вами придется доехать до администрации, и там попробуем вычислить вашего собеседника. У вас полчаса-час свободного времени найдется? – уточнил Лев. – Ну, если надо, значит – найдем! – охотно согласился Заборков, и они поехали к администрации. С полчаса из похозяйственной книги помощница старосты, назвавшаяся Надеждой, выбирала жителей села, чьи выросшие дети и внуки жили за пределами Савиновки, но в пределах Московской области. Работая, она с любопытством поглядывала на рослого, статного визитера. Закончив поиски, Надежда сообщила, что таких, кто уехал из села, набралось десятка два с половиной. Затем она обзвонила сельчан, попавших в выборку, и выяснила, что минувшим днем в село приезжали трое его бывших жителей. Лев и Заборков снова поехали по селу. Когда они остановились у одного из домов, Заборков хлопнул себя по лбу: – Все, понял я, с кем разговаривал! Понял! Это был внук Еремехиных. Их дом туда, дальше по улице. Лев включил передачу, и они вновь поехали вдоль длинного ряда домов, одни из которых всем своим видом показывали свой немалый возраст, а другие блистали новенькой, современной отделкой. Но возле каждого дома обязательно зеленел палисадник, который лишний раз напоминал: пришла весна! Весна! Весна!.. Ехать пришлось недолго, не более пары минут. Зайдя в небольшой аккуратный домик с большими кустами сирени под окнами, Гуров и его спутник увидели худощавую женщину за восемьдесят, но не по возрасту бодрую и крепкую. Ее супруг, как выяснилось, все еще не вернулся с утренней рыбалки. Выслушав гостей, хозяйка дома подтвердила, что их внук и в самом деле время от времени навещает своих бабушку и дедушку. Показала она и фото внука. Заборков, лишь взглянув на снимок, опознал его окончательно: – Да, да, точно! С этим парнем мы и разговаривали. С ним, с ним! Лев попросил у хозяйки дома контактный телефон ее внука, который, как она рассказала, проживает от Савиновки километрах в восьмидесяти, в небольшом «городе-селе» Синем. Доставив к месту жительства Заборкова, Гуров созвонился с внуком Еремехиных. Тот откликнулся после нескольких гудков и, узнав, кто звонит, некоторое время пребывал в полном недоумении. Но когда узнал о причинах звонка, то без каких-либо возражений согласился встретиться с опером угрозыска. – Хорошо, приезжайте к нам в Синее, я здесь работаю таксистом, поэтому увидеться сможем в любой момент, – предложил он. Прикинув маршрут в сторону Синего, Гуров решил по пути завернуть еще и в Проклово, хотя это предполагало необходимость сделать небольшой крюк. Вырулив на трассу, он прибавил ходу, и в это время его телефон запиликал: «Если с другом вышел в путь, если с другом вышел в путь…» Стас сообщил, что он пару минут назад побывал на улице Афонинской. Тамошний участковый разыскал женщину, у которой жил Жерар Снякунтиков. По словам хозяйки квартиры, у которой тот снимал угол, «Жорик» последнее время отчего-то стал очень нервным. А последние три дня вообще куда-то исчез. Его телефон не отвечает. На вопрос Крячко, не мог ли тот найти себе другое место для проживания, пенсионерка сообщила, что такое могло случиться едва ли, поскольку его вещи, в числе которых ноутбук («Жорик» обожал смотреть в Интернете порноролики), были на месте. Отвечая на вопросы Станислава, женщина рассказала, что Снякунтиков проживает у нее уже больше года. Отметив этот факт, она посетовала: – Тут некоторые сплетники из нашего дома развели болтовню, будто он со мной сожительствует. Это наглое, бессовестное вранье! Он мне как сын. Я его приютила, чтобы спасти от погибели. Я ж его нашла на улице прошлой зимой всего обледенелого, еле живого… Отогрела, отмыла, уговорила не пить так много, как он пил. На работу уговорила устроиться. Ну, хоть и дворником, но работать он начал. Я уж надеюсь, что с ним все в порядке, что не убил его этот мордоворот… – Какой мордоворот? – заинтересовался Крячко. Как оказалось, Жерара за что-то невзлюбил местный «крутяк» Николай Пыжов по кличке Пыж. Как-то он даже поколотил Жерара. Но тот, несмотря на побои, к участковому обращаться не стал, хотя Пыж даже как-то пообещал Снякунтикову свернуть шею. Взяв координаты Пыжа у квартирной хозяйки Жерара, Стас его очень быстро разыскал. «Крутяк» и в самом деле оказался нехилым лоботрясом под два метра. Как видно, привыкнув наводить страх на своих соседей, Пыж и незнакомца в потертой кожаной ветровке всерьез не воспринял. А зря! Когда тот скрутил его замысловатым узлом, отчего нос «крутого» едва не уткнулся в его же собственную задницу, Пыж, возможно, впервые в жизни понял, что есть сила, против которой его физические возможности ничего не значат. В момент присмирев, он поклялся мамой, что не убивал «этого козла». По словам Пыжа, тот сам «нарывался на комплимент», нахамив его девушке, за что он ему и «навешал кренделей». Пыжов уверял, что Жерар «сам куда-то свалил», поскольку у него «крыша дырявая насквозь», и он «сам себе не хозяин». В завершение разговора Пыж сам явил инициативу и, попросив у Станислава номер телефона, пообещал «перетереть с пацанами», куда мог деться «этот блажный», и потом обязательно позвонить. Крячко это предложение охотно принял. – Так что, Лева, на мой взгляд, этот «Жорик» может быть замешан в краже. Заметил? Он исчез три дня назад. Это совпадает с пропажей картины. – Будем иметь в виду… – резюмировал Гуров и, в свою очередь, тоже сообщил: – Созвонился я с тем парнем, что видел «шамана». Сейчас еду в Проклово, потом в Синее – он живет там. Ладно, созвонимся!.. Прибыв в Проклово, Лев первым делом заехал в музей краеведения. Ворчунова оказалась на месте. Выглядела она расстроенной. По ее словам, минувшей ночью кто-то опять пытался проникнуть в здание музея. Помешал крадунам (то ли тем же самым, что похитили «Портрет Вечности», то ли каким-то другим) проезжавший мимо наряд полиции. Полицейские воров преследовали, но тем удалось скрыться. Вместе с ней Лев спустился к вахтерше и показал рисованный портрет Снякунтикова. Та его опознать затруднилась. А вот подошедшая к ним уборщица, лишь взглянув на рисунок, тут же уверенно заявила: – Был он, был тут! За неделю до того, как украли картину. Я на него сразу тогда обратила внимание – какой-то весь нервный, дерганый. Ходил по экспозиции, постоянно озирался. Я еще подумала: уж не замышляет ли он чего недоброго? После нее и вахтерша согласилась, что этот тип действительно здесь был. – Ну, память у меня не такая, как у Васильевны, – призналась она, – но, припоминаю, похожий на этого чудика сюда приходил. А еще в тот день, помню, был тут долговязый, сутулый мужик лет пятидесяти-шестидесяти, с бородой. Лица его не запомнила, а вот то, какой он сам по себе приметила. Пришли они с тем дерганым порознь, а вышли вместе. Ну а я через какое-то время тоже вышла на улицу свежим воздухом подышать и с крыльца увидела, как тот сутулый с этим нервным чего-то спорят. Да серьезно так! Правда, были они от меня далеконько, поэтому я ничего не поняла, чего они там делили. А они меня заметили и тут же шеметом – фюйть! – и их как и не бывало. – «Шеметом» – в смысле, очень быстро? – сдержав улыбку, чтобы не обидеть собеседницу, спросил Гуров. – Понятно! А тот, с бородой, он как был одет? – Обыкновенно – штаны, пиджак, рубашка в клетку, башмаки… – чего-то такого особенного не заметила. – Если кто-то из них еще раз появится, немедленно мне позвоните. Теперь такой вопрос: с ликвидацией воровских лазов администрация вам так и не помогла? – Что вы! – Директор музея горько рассмеялась. – Я и замам главы звонила, и ему самому – все без толку. По ее словам, глава района самому себе отгрохал такое «семейное гнездышко», что тебе какой-нибудь султанский дворец. А вот Проклово смотрится обветшалым, заброшенным, бесхозным. Давно уже требуют ремонта объекты образования, здравоохранения, культуры… Например, в ЦДК куском штукатурки, сорвавшейся с потолка, едва не прибило одного пенсионера, который пришел на выставку-продажу обуви, открытую в холле «очага культуры». – Мои коллеги тоже выкручиваются как могут. А главе до нас дела нет, – резко качнула головой Ворчунова. Такое наплевательство главы на нужды районных объектов, по мнению директорши музея, объяснялось одним: в столичных кругах у него кто-то свой, который его «крышует», уводя от проверок и ответственности. – Хорошо, я попробую поговорить с вашими бюрократами, – нахмурившись, произнес Лев. – Надеюсь, что уж мне-то их убедить удастся. Еще вопрос. Мумятина как тут можно найти? Хочу задать ему несколько вопросов. – Да он живет неподалеку отсюда, – указала в окно Ворчунова. – Видите, вон, строение с мансардой? Это его дом и есть. Через пару минут Гуров остановился перед двором, огороженным темно-зеленым металлопрофилем. Позвонив в калитку, через некоторое время он услышал донесшийся из-за забора звук шагов. Скрипнули петли калитки, и Лев увидел перед собой явно подпитого гражданина лет под семьдесят. – Вам кого? – довольно неприязненно пробурчал Мумятин. Судя по выражению его лица, появление незваного гостя ему очень не понравилось. – Викентий Маркович? Главное управление угрозыска, полковник Гуров. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы слышали о краже картины из вашего здешнего краеведческого музея? Несколько мгновений поколебавшись, тот неохотно кивнул: – Ну, да, мне рассказывали… А почему вы меня об этом спрашиваете? – По лицу Мумятина было заметно, что он в момент протрезвел. – Там сейчас другой директор, за фонды отвечает она. Ко мне-то какие вопросы? – Вам этот человек знаком? – Гуров достал из папки рисованный портрет Снякунтикова. Как ни пытался Мумятин изобразить невозмутимость, лишь взглянув на Жерара, он поспешно отвел взгляд и, пожав плечами, преувеличенно пренебрежительным тоном объявил: – Впервые вижу! Лев сразу же понял: видел. И совсем недавно. Поэтому, игнорируя реакцию Мумятина на его вопрос, невозмутимо спросил: – Он у вас был на прошлой неделе? Округлив глаза, Мумятин возмущенно выпалил: – Я же вам ска… – но тут же осекся, встретив взгляд своего нежданного гостя. – Викентий Маркович, – сожалеюще улыбнулся Лев, – я уже много лет работаю в угрозыске и без всякого детектора лжи мгновенно определяю: правду говорит человек или бессовестно врет. Я ведь еще по одному вопросу к вам заехал. До нас дошла информация, согласно которой передача музея краеведения Анне Ворчуновой была произведена без ревизии фондов, без акта передачи экспонатов. Получилось элементарно просто: вы ушли, а она пришла. Непорядок! Поэтому мы решили инициировать ревизорскую проверку фондов музея, которая будет проведена буквально на днях. Вы не откажетесь помочь? При этих словах Мумятин в лице основательно переменился. Он что-то хотел сказать, но, как видно, от волнения у него пересохло во рту, и поэтому он смог издать лишь какое-то маловразумительное междометие. – Итак, Викентий Маркович, еще раз повторю свой вопрос: Жерар Снякунтиков вам знаком? Напомню: содействие следствию суд обязательно учитывает при вынесении приговора, – произнес Лев, окинув экс-директора музея изучающим взглядом. Поежившись, тот резко сник и, мгновение помедлив, обреченно выдохнул: – Да, неделю назад он приходил ко мне… Как далее рассказал Мумятин, Снякунтиков пришел к его дому сразу после обеда в прошлую субботу и с ходу попросил его помочь похитить одну ценную картину из музея краеведения. Обещал за это пятьдесят тысяч рублей. Мумятин, сразу же уловив, что у этого человека явно не все дома, постарался от него как можно скорее отделаться. Тот остался этим очень недоволен. Он ушел, напоследок посоветовав «держать язык за зубами» и пообещав в противном случае «ускоренную отправку в рай». Поэтому, когда к нему пришел Гуров, он решил «уйти в несознанку», чтобы, в случае чего, к нему вновь не пожаловал тип с опасным блеском в глазах и манерами обкуренной уличной шпаны.