– Не считайте это мерзким только потому, что дело касается черного, голубого или поляка. Пусть вас бесит то, что кто-то или получил травмы, или потерял жизнь, – сказала Стейси. – Но становится потенциальной жертвой только из-за того… – Брайант, не надо мне об этом рассказывать. Я была тем ребенком в возрасте пяти лет, которого четверо таких же малышей затащили в чулан с канцтоварами. В руках у них была металлическая мочалка. Удивительно, но она так и не посветлела. – Констебль провела пальцами по коже на другой своей руке. – Стейс, я… – Нет, Брайант. Хочешь, я расскажу тебе кое-что о преступлениях на почве расовой ненависти? Тогда слушай. Предположим, сегодня ограбят дом Доусона и вынесут из него все шмотки. Скорее всего, Кевин их никогда не вернет, но он может принять меры предосторожности, чтобы больше этого не повторилось. Он может поставить камеру видеонаблюдения, освещение, сирены… Черт, на худой конец он может платить какому-нибудь мужику, чтобы тот сидел у него на лужайке перед домом. То есть он может сделать так, чтобы его больше не обворовывали. А теперь слушай внимательно – я и завтра утром все равно буду черная, и с этим ничего невозможно поделать. На языке у Брайанта вертелось множество возражений, но все они казались ему слишком тривиальными. – И каждый день я не знаю, стану ли жертвой «игры навылет» из-за своего цвета кожи. Брайант знал об этих жестоких, ничем не спровоцированных, неожиданных нападениях, отчетами о которых был забит Интернет. Это была сравнительно новая забава, пришедшая на смену «радостному избиению»[88]. Целью этой забавы было вырубить прохожего с одного неожиданного, подлого удара. Сержант уже давно потерял счет убитым при подобных игрищах, и некоторые из этих нападений были квалифицированы как преступления на почве ненависти. – А вы хоть представляете себе, что большинство преступлений на почве ненависти совершаются добропорядочными с виду гражданами? Конечно, существуют группы ненависти среди подростков, которые вербуют новых членов точно так же, как религиозные культы, – путем лжи и промывания мозгов. Так они превращают детей в маленьких злобных человеконенавистников – но большинство нападений все-таки совершаются одиночками. Что такого ужасного могла совершить молоденькая азиатская девочка, которую на прошлой неделе облили кислотой в Дерби? Но речь идет не только о черных или об азиатах. Это касается и го́тов, и металлистов – всех, кто хоть чем-то отличается от обычных людей. Стейси замолчала и стала собирать вещи, все еще покачивая головой. – И тем не менее, ребята, это меня совсем не ранит, – сказала она, отталкивая свое кресло. – Да, это меня пугает, расстраивает, бесит, но не ранит. – Констебль встала. – А ранит меня то, что вы, парни, почему-то решили исключить меня из дела, в котором я могу помочь не только анализом баз данных. Брайант смог только покачать головой, когда Вуд прошла мимо его стола. – Неплохо сказано, – сказал он, когда их коллега вышла из комнаты. – И ведь хуже всего то, что она абсолютно права. Мы вполне можем прямо сейчас воспользоваться ее помощью. – Сержант покачал головой. Он посмотрел на Кевина, который что-то печатал на своей клавиатуре. Брайант мечтал, чтобы этот день наконец закончился. По дороге домой он собирался заехать и проверить семью Ковальски, которые вернулись домой после определения суда, по которому Флинту запрещалось к ним приближаться. – Так что, Доусон, завтра подключим Стейси, хорошо? – предложил Брайант, протягивая руку за курткой. – Да-да, как скажете, босс, – рассеянно пробормотал Кевин, изучая что-то на экране своего компьютера. – Что там у тебя, Кев? – Кое-что из того, о чем говорила Стейси. – Доусон посмотрел на напарника поверх экрана своего компьютера. – Мне кажется, тебе лучше взглянуть на это самому. Глава 58 – Богом клянусь, Тревис, если он еще раз скажет «без комментариев», я… – Придержишь свой язык и успокоишься. – Но мы же ничего не можем от него добиться! – Правильно, после того, как ты упомянула о его дочери, – проворчал Тревис. – Но на это он хоть как-то среагировал, – возразила Стоун. – А потом следующие двадцать вопросов, которые ты задала ему о его дочери, – покачал головой ее напарник, – совершенно его ошарашили, и адвокат попросил тебя заткнуться. Пока он отвечал, у нас была хоть какая-то надежда, что он в чем-то ошибется, а теперь его ответы сводятся всего к двум словам, и эти слова не меняются. Ким знала, что отчасти Том прав. – Боже, почему мне все время кажется, что дело развивается без всякого участия с нашей стороны? – спросила она, облокачиваясь на стену рядом со своим коллегой. Детективы ждали, когда закончится положенный Коули перерыв на кофе, чтобы вновь попытаться расколоть его. – Я уже не могу возвращаться туда, – честно призналась Ким. – Возьми кого-нибудь другого, или я сделаю нечто, о чем потом буду жалеть. Тревис резко повернул голову в ее сторону. Она покачала головой. Это действительно было правдой. – Неплохая идея, – сказал Том. – Ты сможешь добраться до дома? – спросила Ким. – Конечно, я же не просил тебя быть моим личным шофером. Стоун хотела было ответить на его несдержанность, но вспомнила про Вуди. – Я заеду за тобой завтра утром, – сказала она на прощание. * * * Выйдя из здания на холодный воздух, Ким чуть не столкнулась с мужчиной, с головы до ног затянутым в кожу. – Инспектор, какая приятная встреча! – сказал Барт Прис, снимая шлем. Стоун заглянула ему за спину и увидела стоящий рядом с ее «Гольфом» «Экосс». Какого черта здесь надо одному из Присов? – Уверен, что сейчас вы не на службе, – продолжил Барт с кривой улыбкой. – Вы что, шутите? – спросила Ким, проходя мимо него в сторону мотоцикла. Мужчина пожал плечами, засунул шлем под мышку и достал ключи. – Кажется, вчера он вам понравился. Подумал, что, может быть, вы захотите прокатиться. – Точно, и вы его больше никогда не увидите, – рассмеялась детектив. Несколько мгновений она восхищенно рассматривала мотоцикл, стоящий под уличным фонарем во всем своем титановом великолепии. Боже, как же ей хотелось сесть на это заполненное гелем сиденье и испытать подвеску, которую ставят только на мотоциклы класса «Мото Джи-пи»[89]… Прис засмеялся вместе с ней. – Инспектор, вы – представитель закона. Так что я уверен, что получу его назад. Ким наклонилась, чтобы лучше рассмотреть переднее колесо. – Независимая тормозная накладка на каждом ободе? – уточнила она. – Управлять им под силу даже младенцу, – кивнул ее собеседник, дотрагиваясь до руля. Стоун обошла вокруг мотоцикла, наслаждаясь его красотой. – Кресло регулируется по нескольким параметрам, – добавил Барт, наклонив голову. – Лучшее, о чем можно мечтать, передвигаясь на двух колесах. Женщина кивнула. В этом она ничуть не сомневалась. – У вас тоже есть? – спросил Прис. – «Экосс»? – Глаза детектива широко раскрылись. – Вообще мотоцикл? – Мужчина рассмеялся в полный голос. – «Ниндзя», – ответила детектив, поглаживая сиденье. – Неплохая штучка, – сказал Барт с уважением. Ким попыталась услышать в его словах нотки снисхождения, но их не было. Да, «Ниндзя» – совсем не плохой мотоцикл, но разница между ним и «Экоссом» была такой же, как разница между «Таймексом»[90] и «Ролексом»[91]. И тот, и другой показывают время, но на этом их сходство и заканчивается. – Ладно, заведите его и дайте послушать… – попросила Стоун, но внезапно замолчала, увидев открывшиеся двери участка. На крыльце появился Тревис в компании констебля. Увидев происходящее, он замер. – Я в Рассел-Холл. – Было видно, что Том торопится. – Жертва дорожного происшествия пришла в сознание. – Инспектор посмотрел сначала на Барта, а потом перевел взгляд на Ким. – Он потребовал меня. Когда закончишь здесь, можешь к нам присоединиться.