В грязи копалась белая с черным птица на тонких, похожих на ходули ногах. Ланди говорил, что устье годами зарастало, а здесь проблема стояла еще острее. Пройдет несколько лет, и бухта совершенно задохнется, и тогда исчезнет смысл существования городка. Неудивительно, что здешние жители поддержали планы сэра Стивена Уиллерса по строительству пристани для яхт. После встречи с ним я решил, что ему никто не сможет помешать. И уж конечно, не защитники окружающей среды. А для влачащих жалкое существование аборигенов новые рабочие места и перспектива возрождения – это спасательный трос. Но я также вспомнил, с какой небрежной манерой сэр Стивен разглядывал останки сына, и радовался, что в будущем мне не придется испытывать его холодный, безразличный взгляд. Любой союз с ним – все равно, что договор с Мефистофелем о продаже души. Еще потолкавшись на набережной, я повернулся спиной к бухте и пошел к автозаправочной станции, в сторону, указанную мне Рэйчел. Устье заросло не так сильно, как бухта, – грязь лежала полосами наподобие волн. У кромки берега плавала мертвая чайка – глаза выклеваны, голова безвольно моталась на воде. Ее вид напомнил мне об Эдгаре, бродящем в поисках раненых животных. Или мертвых, поправился я, вспомнив ежа. Он явно не видел разницы. Хорошо бы рассказанная Рэйчел история оказалась всего лишь местной легендой. Но я сомневался, что такую могли сочинить от начала до конца. Пусть стерлись какие-то детали или их, наоборот, приукрасили, в маленькой общине, как здешняя, исчезновение девочки даже за двадцать с лишком лет не могло забыться. И поведение отца, продолжающего искать дочь, не слишком абсурдно. Оглядываясь на себя после смерти Кары и Алисы, я не могу утверждать, что вел себя разумно. Горе – разрушительное чувство даже для тех, у кого есть родные и друзья, чтобы их поддержать. Трудно представить, чтобы живущий в таком уединенном месте, как Бэкуотерс, одинокий человек не повредился разумом. Господь спаси и сохрани. Что бы ни случилось с Эдгаром, мне было бы спокойнее, если бы я был уверен, что о нем известно социальным службам. Взяв себе на заметку выяснить после возвращения этот вопрос, я поднял глаза и увидел впереди знак автозаправочной станции. Напротив, со стороны устья красовалась другая вывеска, крупнее, сделанная от руки на облупленных досках. Кокер. Починка катеров и авто. И ниже, буквами мельче: Оказание помощи на дороге, запчасти, ремонт. Вывеска висела над сборным одноэтажным домом на маленькой набережной. У воды теснились лодчонки разной степени дряхлости, демонстрируя покрытые водорослями корпуса. Напротив дома стоял пикап и несколько полуразобранных машин. Я замер, сообразив, что это за место. Мелькнула мысль заглянуть, выяснить, кто таков этот Кокер. Но какой смысл выяснять отношения? У него наверняка с Траском вражда. И не шуточная, если он отказался от клиента. Судя по внешнему виду, предприятие отнюдь не процветало. Но прежде чем я успел отойти, из-за одной из лодок вышел мужчина. Среднего возраста в плотно облегающем фигуру измазанном маслом синем комбинезоне. Такая же грязная бейсбольная кепка сдвинута на затылок на светлых чумазых волосах. Полнеющее лицо отличалось крупными чертами. Он нес в руках какую-то завернутую в промасленную тряпку деталь двигателя. Бросив на меня взгляд проницательных глаз, он вопросительно задрал подбородок и спросил: – Могу я вам чем-нибудь помочь? Скрипучий голос тот же, что я слышал по телефону. – Нет, спасибо. – В таком случае, что вас так заинтересовало на моем дворе? – В его улыбке не было ничего дружеского. – Любуетесь видом? – Что-то в этом роде. – Многим нравится. Как машина? По-прежнему в хламе? – Видя мое удивление, он улыбнулся шире. Искривленный передний зуб придавал его лицу чуть волчий вид. – У меня хороший слух на голоса. А у нас здесь не слишком много приезжих. – Не удивительно. Улыбка чуть померкла, но не исчезла совсем. – Сын Траска занялся ремонтом? – Занялся. – Я прикидывал, не лучше ли уйти. Но наш разговор напоминал поединок, и мне не хотелось поворачиваться к сопернику спиной. Собеседник, поворачивая завернутую в тряпку деталь, кивнул. – Я так и думал. Так вы остановились у них? – А что? – А то, что можете передать им сообщение. – Его лицо скривилось, ушло все притворство. – Скажите, что тот дрочила… Прежде чем он успел закончить, дверь домика открылась и появилась девушка. – Папа, я не могу найти… Эта была та самая девушка, которую я видел два дня назад с Джемми. Сегодня на ней было больше одежды, чем в прошлый раз, но красные джинсы и облегающий свитер смотрелись не совсем уместно на ремонтном дворе. Увидев меня, она осеклась. По ее лицу я понял, что она меня узнала. Секунду помолчала и поспешно продолжала: – Не могу найти коробку для мелочи. Не знаешь, где она? Смелая попытка, но она не обманула ее отца. Его глаза сузились, он переводил взгляд с дочери на меня. – Ты его знаешь? – Откуда? – испугалась девушка. – Тогда почему мне кажется, что знаешь? Дочь моргнула и открыла рот, словно надеялась, что объяснение возникнет само собой. Отец повернулся ко мне. – Ну, так что? За его спиной девушка подавала мне отчаянные, граничащие с паникой знаки. – Вы о чем? – Не умничай, – не отступал отец. – Каким образом вы познакомились? – Мы не знакомы. – Я солгал лишь отчасти. – Пусть мы видели друг друга, но нас никто не знакомил. – Я не полный идиот. Она вас где-то видела. Наконец я понял, что происходит, и едва поборол желание предложить, чтобы он сам разбирался со своей дочерью. Девушка была в ужасе. Что бы там ни было у ее отца с Траском, она страшно боялась, что он узнает, что она ездила к Джемми. – Я здесь сегодня уже проходил, – ответил я. – Ваша дочь могла меня видеть. – Что вам здесь понадобилось? – Это вас совершенно не касается, – парировал я. И на этот раз поставил его в тупик. Он лихорадочно размышлял, кто же на самом деле я такой. Девушка лихорадочно грызла красный блестящий ноготь на большом пальце. Это был подходящий момент, чтобы откланяться. – Рад был познакомиться. – Это было сказано непонятно кому из них. Не дожидаясь ответа, я повернулся и ушел. До автозаправочной станции было рукой подать – только перейти через дорогу. Маленькая, всего две колонки, она предлагала неизвестные сорта бензина, о которых я никогда не слышал. Кроме необходимых мне свечей, там продавалось кое-что из еды, и я восполнил продукты, которые в эллинг принесла мне Рэйчел. Проходя назад мимо мастерской, я ждал, что меня снова остановят, но там никого не оказалось. На набережной нашел банкомат и снял сумму, которой, как я понадеялся, хватит, чтобы расплатиться с Джемми. А если не хватит, пришлю ему, как только вернусь в Лондон. Мысль о возвращении в столицу угнетала, и я, выкинув ее из головы, пошел встречаться с Рэйчел. Кафе так и называлось – КАФЕ, и если бы кому-нибудь пришло в голову в этом усомниться, слово выписали заглавными буквами. Но внутри заведение больше напоминало старую чайную с пирогами и сэндвичами за стеклом прилавка и красно-белыми клетчатыми скатертями на маленьких столиках. Был даже колокольчик, который весело звякнул, когда я вошел. Рэйчел в кафе не оказалось. И никого другого. Я был единственным клиентом. Стоявшая за прилавком усталая женщина тепло улыбнулась. Я заказал кофе и пошел к столику у окна. Хотя чувствовал себя намного лучше, обрадовался, что после прогулки появилась возможность сесть. Из кафе вид на бухту показался мне радужнее, поскольку масляные пятна в ложе устья отсюда были не видны. Я даже предствил, каким приятным был Кракхейвен до того, как заилилась бухта и из нее ушла вода. Я старался не смотреть на часы, но как только ослаблял волю, косился на циферблат. Рэйчел опаздывала на десять минут. Ненамного, но я уже начал беспокоиться, не передумала ли она, а может, даже забыла о нашем договоре. Но тут, взглянув в окно, увидел, что она спешит по набережной к кафе. Она несла пакеты с покупками и казалась смущенной, но когда заметила меня, ее лицо прояснилось. – Простите за опоздание, – бросила, запыхавшись, она и повернулась к женщине за прилавком. – Привет, Дебби. Как дела? – Выживаем. – Та ей как будто обрадовалась. – У нас есть свежие пирожные с апельсиновой начинкой и корицей, и я вчера испекла кофейные кексы с грецкими орехами. – Рэйчел иронично мне подмигнула. – Вы на меня плохо влияете. Знаете об этом? Что возьмете? Я не большой любитель сладостей и сказал, что ограничусь кофе. – Ему кекс, мне пирожное и латте, – заказала она. Я поднял руки, сдаваясь. – Кекс так кекс. – Не прикажете же мне есть одной. – Рэйчел покосилась на хозяйку кафе и под завесой пара от кофе-машины продолжала: – Я всегда стараюсь сюда заскочить, когда приезжаю в город. Дебби в прошлом году потеряла мужа, у нее двое детей, и ей нужна любая поддержка, какую мы можем ей оказать. У нее все домашнее, и она большая мастерица по части выпечки. – Уговорили. Купили все, что было нужно? – Да. Требовалось совсем немного. Кто-то съел все наши яйца и выпил все наше молоко. – А я как раз все восполнил. – Я продемонстрировал ей пакеты с покупками. Рэйчел рассмеялась. – Будет мне уроком. А если серьезно, не стоило. Я искала предлог на час-другой выбраться из дома. Не большой грех, если человек немного расслабится. Это было ее первое признание, что семья живет в напряжении, но скорее оговорка, чем сознательное намерение.