Глава 1. Плохие знаки Жесткие пружинные колеса, обернутые "чертовой кожей", несли грузовичок по наезженной до каменной твердости земле, почти неслышно. Грунтовая дорога петляла среди зелёных холмов и небольших рощ, ведя Йема к затерянному в местной глуши поселению. Ещё до того как на горизонте показались очертания поселка, Йем почувствовал запахи, сопутствующие любому поселению в этих краях. Ветер приносил с собой гарь и чад кухонь, которые временами ощутимо перебивал крепкий дух стойла. Грузовик, натужно пыхтя двигателем взобрался на пригорок с которого открылся неплохой вид на небольшой городок. Стоящий у обочины и изрядно побитый временем дорожный указатель сообщил всем, что они въезжают на территории города Палм Дезерт, штат Невада, с населением в полторы тысячи человек. Городок был обнесён добротным палисадом, со стрелковой галереей, заботливо укрытой навесом. Дорога обрывалась под створками ворот из массивных бревен, обитых железом. Над воротами выступающие и обложенные мешками стрелковые башенки. Ничего серьезного, но эффективно. Остановившись за несколько метров от ворот, грузовик тяжело качнулся, окутываясь облачками пыли, осыпавшейся с брони. Дверь грузовика открылась, лязгнув толстым срезом стальной обшивки, и на дорогу неторопливо спрыгнул водитель. Тяжёлый кожаный плащ с высоким воротником и широкополая шляпа скрывали его лицо и фигуру, но виднеющиеся из специальных разрезах в плаще рукоятки богато украшенных револьверов наводили на некоторые мысли о профессии путника. Беспокойная у него профессия, какая бы она ни была. — Дядька, тут бродяга какой то! — Из стрелкового гнезда в одной из башен высунулся тощий подросток, рискуя обронить арбалет или самому схлопотать пулю. Спустя несколько секунд открылось маленькое окошко в воротах и в нем замаячило сморенное личико и соломенная шляпа караульного — пожилого и настороженного. Он некоторое время изучал фигуру и бронированный грузовик, потом что-то невнятно и отрывисто приказал. На стрелковой галерее немедленно обозначились пара арбалетов и даже целый ружейный ствол. Окошко закрылось, зато открылась уже вполне пристойная калиточка слева от ворот, и караульный выбрался за ограду — пожилой дядёк заспанного вида, в мятой фермерской рубахе и растрепанной соломенной шляпе на голове. Подслеповато прищурившись, он некоторое время разглядывал водителя грузовика. В руках дядёк сжимал видавшую виды охотничью винтовку. Наконец, он смачно сплюнул сквозь зубы в придорожную пыль и спросил у водителя скрипучим голосом: — Кто таков и чего надо? — У меня дело в этом городе, — ровным тоном ответил водитель глядя в пространство перед собой, словно бы не давая себе труда обратить внимание на караульного. Сиплый, севший голос выдавал долгое одиночество путника — если он с кем и говорил последнюю неделю, то только со своим грузовиком. — Эвон оно как, а какое, не скажешь, мил человек? Мы тут знаешь ли, люди занятые, по пустякам размениваться нам не резон. И всех, кто по дорогам слоняется, мы к себе не впускаем. Коль тебе чего продать аль прикупить надо, так ты ярмарочного дня дождись, а коль проехать через город потребно, то плати пошлину, один патрон, да езжай себе дальше! Бродяг-то мы не любим! Впрочем третьего дня у бабки Мак Мерфи выгребную яму забило, так что если то по твоему делу, то да, прибыл ты как раз вовремя! Наш-то золотарь, Джонни, уже с месяц как преставился, помер — то с перепою, горемыка наш черномазенький! Край старой, вытертой от долгой носки широкополой шляпы водителя грузовика поднялся под порывом ветра, открыв бронзовое от загара лицо, с плотно сжатыми тонкими губами. Ветер и солнце оставили на лице путника множество морщин — свидетельства долгих странствий. Но некоторые глубокие шрамы остались на память о чем-то менее обезличенным. Холодный взгляд серых глаз незнакомца прервал монолог дядька, которому явно хотелось поговорить с кем-нибудь, что называется, «за жизнь». Путник медленно поднял руку и отогнул жесткую кожу ворота плаща, одновременно слегка повернув голову, давая привратнику возможность разглядеть цветную татуировку на своей шее. Старик подслеповато прищурился, машинально немного наклонившись вперёд, хотел было что-то сказать, но тут его глаза расширились — он узнал Знак. Мигом осекся и замешкался, потом перебросил винтовку за плечо, снял шляпу и склонив голову забормотал: — Простите, сэр, мистер, не признал сослепу. Вы не серчайте. Сейчас мигом все cделаем в лучшем виде, сэр! — водитель не удостоил его ответом и дядек, поспешно нахлобучив на голову шляпу скрылся внутри, и почти сразу ворота стали раскрываться. Водитель не заставил себя ждать и уже через несколько секунд грузовик ехал по центральной улице Палм-Дезерт в направлении городской ратуши. Дядёк проводил его взглядом, с лицом раскаивающегося в своём поведении пьяницы, нервно теребя обоими руками скомканную и прижатую к груди шляпу. Но как только грузовик скрылся за углом он бросил шляпу на землю, и состроив на лице довольно злобную гримасу повернулся к удивленно наблюдающему за всем этим пареньку — дозорному на башне. Поймав взгляд паренька дядёк заорал: — Ты идиот Том! Чёрт возьми, мне плевать, что у тебя задница вместо головы, но меня удивляет как тебе удаётся думать говном! Разве тебе неинтересно, что происходит в дуле ружья когда оно стреляет?! Давай загляни прямо сейчас и избавь меня старика от позора за такого племянника! — Да в чём дело-то? — нервно крикнул Том сверху. — В чем дело?! Дело в том что мой жопоголовый племянник не в состоянии отличить бродягу на старой развалюхе от рейнджера Ордена на броневике! Глаза парнишки удивлённо распахнулись, и с некоторым страхом и огромным интересом он посмотрел в сторону скрывшегося за поворотом улицы грузовика. *** Мэр города Палм Дезерт, толстенький, низенький человечек по имени Джей Гордон, почти вбежал в участок шерифа. У входа стоял совсем молодой парень, помощник «Чифа» (шериф предпочитал именно такое обращение), который вступил в свои обязанности всего пару дней назад. В руках паренек судорожно сжимал древнюю и очень ухоженную автоматическую винтовку, все пластиковые части которой были заменены искусно отделанным серебрянной проволокой полированным деревом. На стене участка висела огромная карта местности с отметками в виде флажков с указанием имен и дат. Перед картой стоял гость из Ордена. Мэр города по-бабьи всплеснул руками и кинулся к рейнджеру: — Йем! Как же я рад тебя видеть! — судя по-всему, совершенно искренне запричитал он, и даже сделал движение руками, как будто бы хотел обнять пыльного путешественника, но как-то засмущался. — Расскажи мне все, — сухо сказал тот, кого назвали Йемом. Подвинул к себе кресло шерифа, по-хозяйски опустился в него. Закинул ногу на ногу. Внимательно посмотрел на помощника шерифа, задумался о чем-то своем, затем принялся пристально рассматривать висящую на стене карту. — Сходи в салун и принеси нам лимонад, — командным голосом бросил парню у входа мэр. Молодой человек насупился, с вызовом посмотрел в глаза Йему, но найдя во взгляде рейнджера только безразличие, фыркнул и вышел за дверь. Гордон снял шляпу и промокнул платком вспотевшую лысину, искоса рассматривая Йема. Джей был мэром этого города уже двадцать лет и ему случалось иметь дело с Йемом раньше. Но обычно рейнджеры Ордена скитались по дальним фермам, подчищая от тварей дальние пастбища и помогая фермерам с особо прыткой нежитью. Иногда Йем просил помощи шерифа, иногда он говорил, что ему нужно от города. Обычно вода и еда, реже патроны или запчасти, но никогда ничего больше того, что действительно могло бы понадобиться одинокому страннику. Гордон любил этих суровых парней и всегда с удовольствием помогал им. Но если честно, то последние лет тридцать пять, в округе было довольно спокойно, а с небольшими неприятностями люди прекрасно справлялись сами — разве что только иногда приходилось вмешиваться Чифу с помощниками. И люди Ордена перестали заглядывать в Палм Дезерт. Но то, что Гордону нравилось в рейнджерах, в тоже время сбивало его с толку. По долгу службы мэр научился понимать людей, их желания, их потребности. Ведь во всем и всегда человек пытается найти выгоду для себя и для своих. Так уж устроен человек. Но только не люди Ордена. Гордон не понимал Йема и каждый раз не знал, что от него ожидать. Мэр привычно начал думать о том как бы всё выставить в наилучшем для себя свете, но грубый голос заставил его вздрогнуть: — Давненько я не видел таких свежих мертвяков, как на твоих дорогах, Гордон. Ты сменил шерифа? — Йем сдвинул чернильницу и стопку бумаг с края стола на его середину, а потом с видимым наслаждением закинул на него ноги. Шляпки гвоздей на подошве его сапогов образовывали многоугольную звезду в круге. — Шериф пропал две недели назад, вместе с двумя хорошими ребятами, — сказал Гордон, и остановился, чтобы оценить произведённый эффект. Лицо рейнджера отразило такую же бурю эмоций, какую мог бы проявить кусок льда в стакане хорошего бренди. Гордон вздохнул и начал сначала, стараясь говорить коротко, ясно и по существу. — Всё было спокойно, до позапрошлого месяца. Недель пять назад начали пропадать люди на дорогах. Шериф пошёл по следам и уверенно сказал, что речь идёт о компании упырей, рыла в четыре. Началась паника, фермеры отослали своих детей в город. Чиф снарядил три команды по шесть человек и отправился на охоту. Они гонялись за тварями две недели, и вроде бы отстреляли всех четверых. Но пропажи людей не прекратились. Хуже того, мы потеряли несколько ферм, — Гордон махнул рукой на карту окрестностей, висящую у него за спиной — А вон там, дней пятнадцать назад, твари вырезали одну из групп наших охотников. Шериф с ребятами пошёл по следу. Каждую пару дней он возвращался с пустошей к людям и присылал посыльного с известиями, и за припасами. Но дней десять назад он не вышел на связь. Я боюсь, Йем. Похоже, у нас завелась какая-то тварь вроде Горги, или даже Живоглота, — последнее слово Гордон выдавил с трудом. Губы, от долго сдерживаемого, но сейчас прорвавшегося наружу волнения затряслись. — Ты попросил о помощи Орден четыре недели назад. Сразу после первых нападений. Почему? — сухо спросил Йем. — Люди потребовали, — улыбнулся Гордон. — Ты же знаешь как это бывает, даже самые стойкие иногда начинают сходить с ума. А у нас упырей не видели… — Гордон задумался, вспоминая. — Да уже около семи лет. Да и тот, последний, был свежачок, не больше десятка лет как обратился. А эти были с самого начала странные. — Подробнее, — сказал Йем и опустив ноги со стола придвинулся к Гордону. — Нууу, — замялся Гордон, — ещё до того как начали пропадать люди, на дальнюю ферму напало сразу полдюжины старых бродячих. Хозяина фермы ты знаешь, Лемм, суровый мужик. Он с семьёй отбился, положил в одиночку почти всех тварей до того как подоспела подмога, сама же семья, хвала Всевышнему, вся целая. Но после той ночи Лемм слегка сдвинулся головушкой, — Гордон нервно ухмыльнулся. — говорил, что ходячими кто-то командует. И что в него даже стреляли из темноты. Продал ферму и двинул с семьёй куда-то в сторону побережья. А может к Дивизии подался, — Гордон сделал неопределённый жест рукой. — Но такого не бывает, ведь верно? Мертвяки или упыри могут сбиваться в стаи, они бывают довольно хитрыми… Но думать или подчиняться кому-то… Такого за ними отродясь не водилось! — и мэр пытливо заглянул в глаза Йема. На долю секунды ему показалось, что он уловил в сером океане безразличия тёмные тени беспокойства, он даже моргнул от неожиданности и присмотрелся внимательнее. Но нет, глаза рейнджера оставались такими же бесстрастными. — Что-то ещё? — Ровным тоном спросил Йем. — Ну из важного вроде всё. Ах да, мы наняли ватагу мародёров на броневике, так как не знали, что ты уже близко. Наверное, стоит аннулировать наше с ними соглашение? Йем встал, поправил оружие и подошел к выходу. Он открыл уже дверь, но остановился перед порогом. Обернувшись вполоборота, спросил: — Сколько ты им платишь? Гордон пожевал губами, давя давнюю привычку не обсуждать свои денежные дела с посторонними, и все же сказал: — Ты же понимаешь, все напуганы. Поэтому денег я не жалел. Пять баксов за мертвяка, триста за упыря. Полновесными серебряными долларами. — Где они сейчас? — сказал Йем и задумчиво погладил рукоятку револьвера. — Мародеры то? Только что вернулись и отправились куда и всегда. Будут пить в салуне. Уже неделю мотаются по окрестностям, отловили троих свежих мертвяков, все бывшие наши из пропавших. Пока это все их успехи, — ответил Гордон. — У меня в броневике труп. Заплати мне за него, при них. Сделай так, чтобы они подумали, что я заберу их деньги, если сделаю работу раньше. И пусть они знают, что завтра я поеду на хутор Лемма. Гордон бросил взгляд на карту шерифа. На ней были отмечены места исчезновений и нападений на людей. И почти в центре все этого находился хутор Лемма. Мэр встал и попытался догнать Йема, который быстрым шагом шёл в сторону гостиницы, лишь на секунду остановившись для того, чтобы забрать у наконец то появившегося помощника шерифа графин. — Мы уже несколько раз проверяли это место! — крикнул Гордон, — Обшарили там все как пустынные бродяги чужой холодильник! Йем сделал большой глоток прямо из графина и вновь полуобернувшись, бросил: — Я сказал. Ты сделай. Думать можешь, но потом. Гордон машинально прошёл ещё несколько шагов, дошёл до помощника шерифа и остановившись подле него. Потом посмотрел на парня, бросил взгляд на удаляющегося Йема и спросил: — Мне показалось или он улыбнулся? — и тут же продолжил, не дожидаясь ответа, — Конечно показалось. Пошли со мной, нужно сделать кое-какое объявление в салуне. *** Местный салун был похож одновременно на все такие салуны по эту сторону Скалистых Гор. И точно так же, как все салуны, обладал своим собственным, особым духом. Обветшалое двухэтажное здание из неровных рассохшихся досок совсем не украшало собой главную улицу. На втором этаже располагались крохотные клетушки для нечастых приезжих, которые хозяин гордо наименовал «нумерами». Первый этаж занимала кухня и большой питейный зал. Полинявшая от яркого солнца вывеска сообщала посетителю о том, что он нашел себе приют в заведении старого Хэнка, носящим лаконичное и логичное в такой ситуации название «У Хэнка». Заведеньице, несмотря на достаточно дурную репутацию, тем не менее пользовалось большой популярностью у местного люда. Здесь можно было узнать свежие новости, поговорить о делах. А самое главное, выпить кружечку — другую доброго темного пива, сваренного на собственной старого Хэнка пивоварне. Или пропустить рюмочку ядреного бурбона, коим старика исправно снабжали окрестные фермеры-самогонщики. Когда-то случались в заведении и основательные драки, в основном с приезжими, которым (дракам) завсегдатаи всегда были чрезвычайно рады. Однако последний шериф оказался обладателем строгих нравов и твердой руки и восторгов местных бузотеров по поводу хорошего мордобоя после обильных возлияний не разделял. Посулив нарушителям спокойствия страшные кары — вплоть до изгнания из города — и выбив дурь из особо рьяных, он мигом навел порядок в Хэнковой вотчине и теперь любителям потасовок оставалось лишь с ностальгией вспоминать добрые старые годы, когда небо было ярче, трава — зеленее, кулаки — крепче, а у девок по две сиськи. Окна салуна потемнели от чада, у входа мирно посапывал свернувшийся калачиком местный любитель жидкости. Его не трогали — а чего тут такого, ну умаялся бедолага после трудов праведных, с кем не бывает?! Пусть отсыпается, горемыка. За покосившейся стойкой в углу дремал старик-хозяин, немногочисленные в этот час посетители из числа ярых завсегдатаев развалились на обветшалых и донельзя скрипучих скамьях, провожая мутными взглядами двух проплывающих время от времени мимо девок-подавальщиц и крепко сжимали мятые жестяные кружки, словно боялись что те вот — вот отрастят себе ноги и убегут от нерадивых выпивох куда глаза глядят. Белой вороной среди местного люда выглядел молодой парень, почти мальчишка, сиротливо притаившийся в самом дальнем углу салуна. Странная одежда, растерянный и удивленный взгляд — все указывало на то, что паренек нездешний. Стараясь не смотреть по сторонам он сосредоточенно ковырял вилкой в тарелке с нехитрой снедью. Издалека было видно что ненужного внимание к своей персоне мальчонка старается избегать. Совершенно, впрочем, напрасно — любой чужак в маленьком городке тут же становится центром внимания, не помогают никакие ухищрения. Вот и мальчишка не стал исключением. Местные уже давно присматривались к парню, оценивая, стоит ли овчинка выделки — мало ли что юнца соплей перешибить можно, видно ведь, что кровей благородных. Вдруг окажется что это сын какого-нибудь окрестного лорда, путешествующий инкогнито. Раскрутишь такого на стаканчик-другой виски, а потом явится его папашка со сворой матерых головорезов и обдерет тебя как липку. У благородных на такой случай разговор короткий и к излишним сантиментам они не склонны. А то и вовсе, удар по морде затянутым в перчатку (чтобы не испачкаться) кулаком, затем неприятная пеньковая веревка на шею — и все, прощайте, друзья-товарищи, отправляюсь на Небеса. Так что, пожалуй, ну его от греха подальше, лорденыша этого. Внезапно двери салуна распахнулись и в помещение ввалилась разномастная компания наемников мэра Гордона. И завсегдатаи тут же забыли о диковинном мальчугане, переключив свое внимание на явившихся джентльменов удачи. Вошедшие были с ног до головы изгвазданы в пыли, некоторые украшены пропитанными кровью бинтами и выглядели они грязнее, чем обычно. А судя по звериной озлобленности и без того не страдавших излишком добродушия рож, обтрепались они честно прочесывая заросли в поисках лежбища тварей, что не добавляет человеку душевного спокойствия. Кое-кто из местных, из тех кто потрезвее да поумнее, не выдержали соседства подобной публики и предпочли тихонечко удалиться, прошмыгнув вдоль стены к выходу. Наёмники несли на себе все полагающиеся отметки своей профессии Почти все могли похвастаться шрамами на лице, пудовыми кулаками и колючими взглядами. Выделялись двое. Огромного роста чернокожий парень, с добродушным лицом, всегда окруженный некоторым пустым пространством, и благообразного вида старичок, с мелкими, не запоминающимися чертами лица и и весьма добропорядочной седой бородой. Этакий дедушка с завалинки, в домотканой рубахе, просторных штанах и потертой куртке. Такому бы более пристало возиться с внучатами, или разводить пчел, или заниматься столярным делом. Но уж точно не ездить по пустыням в сомнительной компании матёрых ухорезов. Образ доброго старичка портил только заношенный патронташ и пустая кобура. Оружия, по крайней мере на виду, не было и у остальных, видимо местные законники все-таки додумались запретить пришельцам разгуливать по городу со стволами. Окинув присутствующих цепким и колючим взглядом, старик на секунду остановил внимание на притаившемся в углу лорденыше. Срисовав картину, он едва заметно ухмыльнулся, как будто оценил лишь одному ему понятную шутку. — Драть в задницу этих упырей! Таскаемся как проклятые по этой долбанной пустыне целый день, а не добыли ни одной тушки! — пробасил один из наёмников, мужик особо злодейского вида, с голым как колено черепом и рваным шрамом на щеке. — Я сейчас блевать пылью начну! Слышь, хозяин, а ну-ка выставляй на стол все что есть, да не скупись, чертов жмот! Господа охотники обедать желают! И про выпивку смотри не забудь, старый обормот! — Ну не кричи ты так, Дрейк, — устало и ласково произнес приличный старичок и возмутитель спокойствия мгновенно затих. — Не стоит оскорблять хозяев таким невежливым поведением. Мы же здесь в гостях. К тому же, старина Хэнк и без тебя знает, что делать. Старина Хэнк понятливо кивнул и позвонил в подвешенный над стойкой надтреснутый колокольчик, призывая на свет Божий официанток. Те при виде новых посетителей явно вспомнили о каких-то неотложных делах в кладовке, но теперь неохотно двинулись к мрачной и голодной компании. — Руфус! — Старик обернулся к здоровенному негру, замершему у дверей. Вид негр имел весьма добродушный и даже простоватый, этакий деревенский дурачок на городской ярмарке, чем сильно выделялся среди своих сотоварищей — Ты помоги доброму мистеру Хэнку. — Да смотри ничего не урони, образина черномазая, — Немедленно вставил лысый Дрейк, усаживаясь с остальными за стол. — Ладно, босс, — кивнул здоровяк старику. И задержав тяжелый взгляд на Дрейке. И быстрым, неожиданно легким, для такого огромного тела, шагом, пошел на кухню. Навстречу ему подавальщицы уже несли первые подносы, заставленные тарелками с жареным мясом и кувшинами с выпивкой. Наемники за столом оживились, послышались возгласы и ругательства. — Ну, ребятушки, кушайте! Набирайтесь силушек, — елейно произнёс старичок и добрым взглядом обвёл своих подопечных. — Я отойду. Мне нужно переговорить со стариной Хэнком. Он подошёл к Хэнку и не спеша облокотился на стойку. Посмотрел на пустую кружку в руках Хенка. Хэнк с уважением во взгляде поспешил исполнить невысказанное желание посетителя и тут же наполнил её элем. Он даже протер стойку под ней своим грязным передником, после чего полированное дерево помутнело и перестало блестеть. — Как внучата, Хэнк? — поинтересовался старый наёмник — Не озоруют? — Озоруют, куда же без этого, — вздохнул Хэнк. — Глаз да глаз за этими шпингалетами! — Подхватил старик, задирая клочковатые брови и кивая, — Мои, вот, тоже, — Кивок в сторону жрущих громил, — Чуть не уследил за каким, а он уж прирезал кого… Или сам кишки по соснам разбросал. Мальчишки, что с них взять. Старик вздохнул и надолго припал к кружке. Хэнк, вытянув морщинистую шею, внимательно ждал продолжения, мысленно оценивая надежность своих тайников с серебром и тряпками. Однако сегодня у ласкового дедушки были другие планы. — А скажи-ка, дружище Хэнк, что это за птенчик сидит воон там, в углу? — тихо спросил наемник и снова нырнул носом в кружку. Гулко продолжил, — Чегой-то я его раньше не видел, видать не местный? — Так оно и есть, мистер Морган, — в тон собеседнику ответил хозяин салуна. — Из пришлых он, объявился здесь пару дней назад и принялся искать провожатых до Портленда, деньгу хорошую сулил, да только ищи дураков! Охотников соваться в такое проклятущее время за Ограду сейчас нет! Сидит тут, как прыщ на, прости меня Господи, и ждет с моря погоды! — Деньгу хорошую, говоришь, сулил? — задумчиво произнес Морган, в то время как за его спиной слышался звон посуды, девичий визг и довольный гогот наемников. Намечающаяся пирушка явно развеяла скорбь потрепанной команды, — Да еще и в Портленд собрался? Ну что же, надо бы побеседовать с малым, авось и поможем бедняжке! Громко скрипнула входная дверь. Шум за спиной внезапно затих. Обернувшись, Морган увидел высокого человека в потертом кожаном плаще и надвинутой по самые брови кожаной шляпе. Однако не привычная одежда путешественника бросилась в глаза бывалому старцу, а рукоятки револьверов, маячившие в прорезях плаща. Изогнутые, полированные от многих лет использования, явно продолжающиеся настоящим древним оружием. — Кто это? — тихо спросил Морган у Хэнка. — Орденщик! Давно их тут не видывали… — Так же тихо ответил бармен, отодвигаясь от собеседника. За свои тайники он окончательно перестал переживать. Сегодня мальчикам старого Моргана будет не до них.