Ана протянул мне конус с поперечными ручками. – Они даже одежду не носят? – поразился я. – И при этом продуцируют смыслы? – Смыслы, дорогой Макс, не в штанах рождаются, – наставительно ответил старший страж. Сам он вооружился основательнее. Взял рипер, взял стандартный карабин, стрелявший несколькими видами метапатронов. Боеприпасы, которыми снабжал меня на Земле Продавец, широко использовались солдатами Инсеков. Поколебавшись, Ана добавил к своему арсеналу лазерный излучатель, похожий на автомат с коротким ребристым стволом. Как-то очень ловко стал закреплять оружие на костюме. – Рипер не очень удобен, – пожаловался я. – Рукояти по бокам, очень спорное решение. – Если стоишь, то держишь за цевье и любую из рукоятей, – ответил Ана. – Спуск дублирован, первое нажатие – захват, дожатие – спуск. – Я помню, но все равно… не очень удобно. – Для форм с числом рук больше двух – идеально, – отрезал страж. На одном из стеллажей я заметил что-то вроде бронежилетов, но их Ана вниманием не удостоил. Мы вышли из оружейной, потом из купола. Опять настала ночь. Дул ровный сильный ветер, по ногам мела поземка. Мой комбинезон неплохо защищал от холода, да и сам я изменился, но все-таки было неуютно. – На Шогаре холодно? – спросил я небрежно, пытаясь как-то поудобнее взять рипер. Ана, не спрашивая разрешения, расстегнул на мне плащ, забрал из рук оружие и приложил к моему поясу. Рипер прилип, будто на магнитах. – Нет, не холодно. – Ясно, – сказал я мрачно, вновь застегиваясь. – Раскаленный ад. Мы шли между куполами к самому большому и дальнему – там работали экраны перемещений. – Нет, – успокоил меня Ана. – Вовсе не раскаленный. Мне очень захотелось дать ему подзатыльник. Кстати, он бы, наверное, даже не обиделся. Может, рассмеялся бы натужно. – Ты специально ничего не объясняешь? – Ага, – сказал Ана с удовольствием. – Я же тебя учу. Мне интересна твоя реакция. А брифинги… они у тебя будут перед настоящими миссиями. Поверь, про тэни ты узнаешь все, что нужно, – и даже больше. Я мог, конечно, попросить Школу дать мне информацию. Но чтобы получить не эмоциональный отклик, а полноценные данные, пришлось бы продемонстрировать свои способности. Вряд ли это стоило делать без нужды. – Мне тут одиноко, – неожиданно сказал Ана. Он шел все так же размеренно, сухой снег похрустывал под его ногами. – Со стражами и старшими стражами скучно. Жницам я не очень интересен. С куколками можно поболтать, но они в нашем лагере бывают редко… и слишком уж восторженные. – Куколок-то зачем сюда тащат? – раздраженно спросил я. – Некоторые профили проще завершать в тренировочном лагере или на месте службы. Пилоты кораблей, к примеру, такие. Амфибии и глубоководные формы. Ана остановился и топнул ногой. – Тут, под нами, под двадцатиметровым слоем льда – океан. Их мир. Я остолбенел. Я этого не знал. – Там тоже есть тренировочные лагеря, – сказал старший страж. – Их немного, потребность в водных формах невелика, но она есть. На отметках сто двадцать, шестьсот сорок и две тысячи триста метров. Я молчал. Меня начала бить дрожь. – Туда забирают куколками, – продолжал Ана. – Тех, кто хочет, конечно. Кто готовился в Гнездах Гренландии, Крыма, Тайваня, Кауаи. Они мутируют в водные формы жизни и перестают дышать воздухом. – Навсегда? – спросил я, помедлив. Ана пожал плечами. Стоял, глядя себе под ноги. – У тебя… кто-то там есть? – осторожно предположил я. – Я был в Гнезде вместе с сестрой, – ответил Ана. – Нас безнадежно поломало… попали под цунами. Родители погибли. Нам предложили пройти Изменение. Я ненавижу воду. А сестра решила, что она ее покорит. Он снова двинулся вперед. Бросил через плечо: – Мультик про Русалочку ей нравился… Есть еще тренировочный лагерь летунов. Я туда хотел, но профиль не сходился, лагерь всего один, туда берут лучших. Изменение крайне сложное, требуется еще и перестройка мозга, это всегда опасно. – Ну… ты стал хорошей стражей… хорошим стражем, – поправился я. Резкий порыв ветра бросил мне в лицо снежный заряд. – Одним из лучших, – без всякой гордости сказал Ана. Мы подошли к куполу. Ана вдруг резко развернулся, посмотрел на меня. – Ты что-то скрываешь, Макс. Необязательно плохое. Но что-то недоговариваешь про себя. Он помолчал, буравя меня взглядом. Потом растянул свое жесткое лицо в ухмылке. – Но мне это нравится. Так что я к тебе с расспросами не лезу. – Спасибо. А что еще я мог сказать? Впрочем, когда Ана открыл дверь, я понял, что. – Мне тоже тут одиноко, старший страж. Мы вошли в тамбур, отряхнули снег. Прошли в дежурку, где за пультом сидел монах. Не знаю уж, зачем, обычно техника Инсеков не требовала присмотра. Но перед ним был пульт, в воздухе висели экраны с непонятными символами. – Привет, – сказал Ана. – Шогар в резонансе? – Еще трое суток будет, – ответил монах, с любопытством разглядывая меня. Я у всех вызывал интерес. – Мы на сутки, тренировочная миссия. – Второй отсек, большой экран, – сказал монах. Перед ним на столе лежала открытая книга: обычная, человеческая. Я присмотрелся – язык был незнакомый. Какой-то скандинавский, похоже. – А где жницы? – спросил Ана. – Новенькие с Земли прибыли, встречают. Поток курсантов шел волнами, то в один лагерь, то в другой. Видимо, настала очередь нашего принять свежую партию. Мы прошли во второй отсек (их тут было с десяток). По пути увидели открытую дверь в первый, самый большой. Там суетились жницы. Транспортный экран светился серым светом, поверхность его искрилась – кто-то прибывал. В помещении уже скопилось с десяток стражей и несколько жниц, они топтались, непроизвольно сбившись в кучку. Одна жница держала за плечо куколку – чернокожего мальчика лет десяти. Тот глянул на меня, я ободряюще кивнул. Куколка кивнула и отвернулась. Не было тут никого знакомого и не будет. Глава пятая Переход через экран всегда одинаков. Что на Селену, в корабль Инсека, что на далекий Саельм, ощущения одни и те же – отсутствие всяких ощущений. Ты не теряешь сознания, не испытываешь ни боли, ни эйфории, ни головокружения. Будто вошел в серую занавесь – и вот уже чувствуешь на лице воздух чужого мира, а спиной еще остался в прежнем. Вот как это сделано? Я когда-то боялся, что, проходя через экран, умираешь, а в другой точке возникает твоя копия. Это жутко. Может, ты и ощущаешь себя прежним, но ведь на самом деле такой же «ты» умер! Но нельзя ведь умирать частями! Значит, переход каким-то образом сближает, стягивает между собой две точки пространства? И ты действительно шагаешь через световые года? Бесполезно об этом думать. Земные физики, наверное, какое-то объяснение себе нашли. Всякая там квантовая запутанность, нелинейность пространства и прочие умные термины. Мне достаточно было того, что я оставался собой.