Он провел рукой в районе пояса и протянул мне маленький серебристый цилиндр. Я прижал его к комбинезону, и тот втянул контейнер, образуя карман. Сейчас я не смотрел на них. Я смотрел вперед, сквозь стекла обзорной площадки, каким-то чудом уцелевшие при всей пальбе. Впереди, над бушующим морем (откуда взялась эта буря?), висели, застыв в воздухе, две ослепительные ломаные молнии. От них нестерпимо медленно отрастали огненные ветви. А между молниями возникал экран – огромный километровый квадрат, сияющий темно-серым. Не всегда, выходит, для перехода нужны металлические рамки. Мар резким движением выхватила у одной стражи излучатель. Задрала вверх, из ствола вырвался луч, почти невидимый в сиянии молний. Мар крутанула над головой стволом, отпрыгнула – на пол посыпались куски потолка, разрезанный на части стул, какой-то мусор. В потолке салона образовалась дыра диаметром в пару метров. Какая-то резная деревянная фигня упала на неподвижно лежащего Амонда, тот застонал, приподнял голову, сел. Остолбенело уставился на происходящее. – Ему нужен пилот, – сказал локальный тактик. – Вик, ты с Максом! – Выполняй! – рявкнула комендант. – Резонанс через тридцать секунд! Стража Вик с явным облегчением кивнул. Мар глянула на меня – прощально, словно собираясь что-то сказать… Но промолчала. Подпрыгнула и с места, будто пружиной брошенная, скрылась в прорезанной дыре. Следом, так же легко и небрежно, вознеслись три стражи. – Сделай что-нибудь хорошее, – сказал мне локальный тактик Дилан. – За нас, мы не смогли. Тоже скрылся в проеме. Стражи смотрели на меня. Амонд, часто моргая, кажется, тоже собирался что-то сказать, но так и не решился. – Глайдер! – скомандовал я. И мы побежали по вставшему дыбом коридору через весь второй салон, мимо разгромленных кают с выбитыми дверями, по неподвижным телам солдат тэни, сквозь заволакивающий коридоры едкий дым, в спину нам сияли застывшие молнии, и к их свету примешивалось серое мерцание разгорающегося экрана. Кое-где в каютах торчали овальные носы глайдеров, пробивших обшивку, с распахнутыми люками и пустыми кабинами. Глайдеры застыли, вонзившись в дирижабль, будто снаряды, я не сомневался, что они вполне на ходу, но стражи вели меня дальше – две впереди, одна замыкала. Дважды они начинали стрелять, я даже не замечал, по кому. Наверное, кто-то показался им еще живым… Глайдер коменданта нашелся в самом хвосте, наполовину вкатившийся в такую же обзорную площадку, как и в носовом салоне. Он был поменьше десантных и более остроносый. Стекла на площадке были разбиты, рамы погнуты, по лицам хлестал холодный ветер. Одна из стражей подхватила меня и забросила в открытый люк, Вик запрыгнул сам. Я заерзал в узком кресле, но оно вдруг будто ожило и окутало меня. В соседнем кресле точно так же зафиксировался Вик, лицо его скрыл выдвинувшийся из подголовника шлем. Никаких приборов или панели управления не было, только два кресла в маленьком отсеке, прозрачном изнутри и серовато-синем снаружи. Я успел еще раз посмотреть вперед, через весь коридор, по которому прыжками спускались, исчезая в дверях, стражи. Дирижабль падал в гигантский серый экран, пылающий жутким мертвенным светом. Потом глайдер дернулся и выскользнул из разбитого дирижабля, будто пробка из бутылки, стремительно набрал высоту… похоже, ему было все равно, как лететь – носом или хвостом вперед. «Крылья ветра» падал. Я даже задохнулся, глядя на происходящее. Дирижабль был немыслимо огромен, на Земле ничего подобного не строили. Баллон казался покрытым металлической чешуей, может, он и правда был из металла? При всех своих размерах, по сравнению с огромной многоэтажной гондолой он выглядел непропорционально маленьким – как же он летает-то? Из чешуйчатой оболочки струями вырывался светящийся сиреневый газ. Рядом с дирижаблем неслись несколько глайдеров. К ним один за другим присоединились еще три, видимо, это стартовали проводившие нас стражи. Казалось, будто гигантская косатка вынырнула из океана в сопровождении стайки рыб поменьше и теперь стремится проскочить через пылающий квадрат. Вот только это был не дельфинарий, и за огненным квадратом ждали не аплодисменты восхищенных зрителей, а один из миров Прежних. Я видел, как серое свечение набрало полную силу, над океаном вспыхнул голубой клочок чужого неба, растянутый между ветвями остановившихся молний. И летающие кораблики, крошечные на таком расстоянии и почти неотличимые от глайдеров, вырывались из экрана навстречу «Крыльям ветра». От дирижабля стали отваливаться какие-то фрагменты, над которыми вытягивались парашютные стропы. Даже сейчас я испытал облегчение от того, что у кого-то из пассажиров есть шанс спастись. У дирижабля и тех, кто остался на борту, шанса не было. «Крылья ветра», все сильнее и сильнее забирая вправо, несся к одной из застывших молний. Небо заполыхало вспышками, глайдеры и чужие корабли вступали в бой, сжигая друг друга над морем, несколько аппаратов Прежних вдруг изменили курс и помчались наперерез дирижаблю, полосуя его огненными нитями лучей. Баллон стал разваливаться, сминаться, выпуская облака пылающего газа. Но остановить «Крылья ветра» было уже невозможно. Дирижабль врезался в столб остановившегося электричества и исчез в ослепительной вспышке. Взрыв был такой силы, что наш удаляющийся глайдер закрутило, небо и океан замелькали, словно в калейдоскопе. Кресло сжало меня как в тисках, завернуло в кокон, оставив на поверхности лишь лицо. Правая молния погасла, исполинский экран задрожал и исчез. Локальный тактик Дилан и комендант Маргарита сделали все, чтобы исправить свои ошибки. – Куда мы направляемся, мастер Макс? – спросил Вик. Глайдер выправился, продолжая подниматься в ночное небо. Далеко внизу полыхали на воде обломки дирижабля, над ними раскачивались на белых куполах спасательные капсулы. – Не знаю, Вик, – ответил я. – Тогда я буду держать курс к острову Мидри, – решил Вик. – Это всего шестьсот двадцать три километра. Я там однажды был, там красиво. – Хорошо, Вик, – сказал я. – Давай на Мидри. Я люблю острова. – Мастер Макс, я могу задать вопрос? – Да. – Вы и правда знаете моего отца? Я посмотрел на стражу. Лицо Вика было закрыто шлемом, который служил и панелью управления, и дисплеем. – Да, Викентий. Знал. – Он умер? – спросил Вик, помолчав. – Погиб. Мы сражались со слугами Прежних. Это такие существа, вроде людей, но мерзкие и бесчувственные. – Я знаю, кто такие Слуги, мастер Макс. Вик замолчал. – Зови меня Максим, – попросил я. – Мастером тонких биохимических наук был Джагерд. А я буду звать тебя Викентием. Это твое настоящее имя. – Смешное, – ответил Викентий, помедлив. – Словно я человеческий мальчик. – Ты и есть человеческий мальчик, – сказал я. – Твой отец хотел, чтобы ты им снова стал. И мы постараемся, чтобы так и было. – Почему он погиб? – спросил Вик. – Выполнял задание Прежнего. Тот обещал в награду вернуть тебя на Землю. – Я его немного помню, – сказал Вик. – Когда Гнездо лечит, то вспоминаешь даже то, что видел совсем маленьким. Я помню, как он смотрел на меня и плакал. И как ругался с врачами. И с мамой. Можно, мы теперь помолчим, мастер Макс? – Максим. – Заткнись, Максим? Почему-то я улыбнулся. Да, Викентий родился десять лет назад, к тому же неизлечимо больным. Но его исцелило Изменение, он стал стражей, принял информацию от Гнезда и Форта, он воевал. Он давно уже не ребенок. И, в общем, это хорошо, потому что ребенок бы таких испытаний не выдержал. Мне и впрямь стоило заткнуться. * * * Остров оказался большим. Я смутно помнил карту планеты: три материка, все в одном полушарии (с этим были связаны какие-то климатические особенности, обозначенные как «шквальный ливень»), и несколько больших островов между ними. Мидри был самым крупным. Ну, не как Гренландия на Земле, но уж точно не меньше Кубы или Сахалина. В общем, когда мы заходили на посадку, ощущения острова не возникало. Глайдер приземлился на рассвете. Вик спросил, надо ли нам скрываться от тэни, я сказал, что в этом нет необходимости. Так что глайдер сел на местном аэродроме, куда, наверное, должны были сегодня прилететь «Крылья ветра». Во всяком случае, я заметил причальные вышки, а на краю поля, опустившись на бетонные плиты, стоял еще один исполинский металлический дирижабль, судя по всему, грузовой. Были и самолеты, небольшие, похожие на бипланы времен Второй мировой войны. Авиация у тэни развивалась не так, как у нас. – Куда мы пойдем, Максим? – спросил Вик. Мы приземлились на клочке взлетного поля, отгороженном невысокой решеткой. Тут никого не было, здания аэропорта стояли в стороне, и к нам никто не спешил. Видимо, этот сектор аэродрома выделили для Измененных и Инсеков (если те, конечно, снисходили до личного визита на планету). – Мне надо помыться, – сказал я. – И поесть. Трансформации в боевой режим у меня не произошло, но голод я испытывал чудовищный. А остатки фальшивой плоти Джагерда так и засохли на мне, комбинезон не смог все переработать. Ко всему прочему, засохшая кровянисто-серая дрянь еще и воняла, будто блевотина. – Да, вам надо помыться, – сдержанно согласился Вик. Отошел в сторону, открыл лючок, врезанный в бетонные плиты аэродрома. Достал оттуда черный гофрированный шланг со сверкающим медным наконечником. – Но куда мы пойдем? К мытью, судя по всему, Измененные относились крайне утилитарно. Я встал, раскинув руки, и Вик принялся поливать меня из брандспойта, которым в обычное время мыли глайдеры. Тугая холодная струя стегала меня по бокам, я смывал с комбинезона клочья собственного тела, потом расстегнул комбинезон и пустил воду под него. Плащ если и запачкался, то ухитрился очиститься сам.