Почему в своих прежних откровениях, я не видел обновленного Дункана Айдахо? — спросил он себя. — Кто или что может спрятать грядущее от пророка?.. Вероятно, только другой провидец. Открыв глаза, Пауль произнес: — Хейт, а пророческими способностями ты обладаешь? — Нет, милорд. В голосе его слышалась искренность. Впрочем, гхола может не знать, что на самом деле владеет этой способностью, хотя незнание ограничивало бы его возможности ментата. Что же замыслили эти тлейлаксу? Прежние видения вздымались вокруг Пауля. Придется ли ему все же выбрать ужасный путь? Искаженное время содержало намеки на роль гхолы в этом страшном будущем. Неужели ему не остается выхода, что бы он ни делал? Освободись… освободись… освободись… — звучало в душе Пауля. Вверху, над головой Пауля, Алия, подперев подбородок рукой, глядела из окна на гхолу. Магнетизм, исходивший от этого существа, успел захватить ее. Реставраторы тела, тлейлаксу, вернули ему юность, даже невинность, столь притягательную для нее. Она словно слышала безмолвную мольбу брата. Если беспомощен оракул, приходится обращаться к обычным шпионам и прочим повседневным орудиям власти. Но ее озадачило невесть откуда взявшееся нетерпение, с которым она собиралась приступить к делу, Ей хотелось быть рядом с этим мужчиной… прикоснуться к нему, Он опасен… для нас обоих, — подумала Алия. ~ ~ ~ Излишне тщательный анализ искажает истину. Древнее фрименское изречение — Преподобная Мать, я просто содрогаюсь, видя вас в подобной ситуации, — произнесла Ирулан. Она остановилась прямо у двери в камеру, оглядывая помещение привычным способом Бене Гессерит. Трехметровый куб вырезан был внутри пронизанных прожилками бурых скал, на которых стояла крепость Пауля. Из мебели в ней находилось одно лишь плетеное кресло, занятое теперь Преподобной Матерью Гайей-Еленой Мохийам, да матрац под коричневым покрывалом, на котором была разложена новая колода карт Таро Дюны. Умывальник с водным счетчиком висел над фильтрующей раковиной, у стены стоял фрименский туалет с водными уплотнениями и влагоперерабатывающими устройствами. Четыре плавающие лампы за решетками по углам помещения бросали в комнату желтый свет. Далеко не роскошные палаты… — Ты известила о случившемся леди Джессику? — спросила Преподобная Мать. — Конечно… только она и пальцем не шевельнет против воли своего первенца, — ответила Ирулан. Она поглядела на карты. Власти отворачивали свой лик от просителей. Карта «Великий Червь» лежала под «Песками удаленными». Требуется терпение. Стоило прибегать к Таро, чтобы понять это!.. Снаружи через окошко из метастекла за ними следил охранник. Ирулан понимала: за их встречей следят и по-другому. А потому тщательно продумала весь разговор, прежде чем осмелилась спуститься к Преподобной. Она могла бы и не соваться сюда, но в этом крылась своя опасность… Перекладывая карты, Преподобная Мать погрузилась в праджна-медитацию. И хотя она была почти уверена, что Арракис живой ей не оставить, занятие это возвращало известное спокойствие. Мутная вода останется мутной для любого — и для пророка тоже. И, конечно, всегда оставалась Литания против страха. Ей надо было еще тщательно взвесить все свои действия, в результате которых она оказалась в этой камере. Мрачные подозрения бродили в ее голове, и карты Таро намекали… Неужели Гильдия рассчитывала на ее заточение? В салоне лайнера ее поджидал квизара тафвид в желтых одеждах. Округлое невозмутимое лицо его с глазами-бусинами выдубили бури и солнце Арракиса. Оторвав свой взгляд от чашки со сдобренным Пряностью кофе, поданной услужливым стюардом, он взглянул на Преподобную, поставил чашку, а потом спросил: — Ты — Преподобная Мать Гайя-Елена Мохийам? Воспоминание об этих словах оживило события в ее памяти. Горло ее сразу стиснул непреодолимый страх. Как мог кто-нибудь из прислужников Императора узнать о том, что она здесь, на лайнере? — Нам стало известно, что ты на борту, — произнес квизара тафвид. — Разве ты забыла, что лишена права ступать на священную планету? — Но я не собиралась сходить на Арракисе, — возразила она, — я нахожусь в свободном пространстве, путешествую на лайнере Гильдии. — Такой вещи, как «свободное пространство», мадам, не существует. В его голосе она слышала ненависть и подозрение. — Муад'Диб правит повсюду, — наставительно проговорил он. — Но я же направляюсь не на Арракис, — повторила она. — Все направляются на Арракис, — возразил он. На мгновение ей даже показалось, что он вот-вот процитирует какую-нибудь банальность из мистических наставлений для пилигримов — тысячи их прибыли с этим кораблем. Но квизара тафвид извлек из-под одеяний золотой амулет, поцеловал его, потом приложил ко лбу, потом к уху, прислушался. Затем убрал амулет на прежнее место. — Тебе приказано собираться и отправляться со мной на Арракис. — Но у меня дела… Тогда она и заподозрила в предательстве Гильдию… но Император и сестра его тоже могли проявить свои трансцендентные силы. В конце концов Гильд-навигатор мог и сплоховать — что, если ему все же не удалось скрыть заговорщиков от пророческого взора Императора? Отвратительная Алия безусловно наделена могуществом Преподобной Матери Ордена. И что происходит, когда к этому могуществу добавляются такие же силы, какими наделен ее брат?.. — Немедленно! — отрезал квизара. Все существо ее протестовало, она так не хотела снова оказаться на проклятой иссушенной солнцем планете, на которой эта бунтовщица Джессика предала Орден. На планете, укравшей у них Пауля Атрейдеса, Квисатц Хадераха, результат кропотливых тысячелетних трудов. — Немедленно, — согласилась она. — Торопись, — произнес квизара. — Когда Император приказывает, подданные повинуются. Значит, приказ исходил от самого Пауля! Она было подумала, не обратиться ли с протестом к Командир-навигатору, но явная тщетность этого остановила ее. Что тут может сделать Гильдия? — Император обещал казнить меня, если я вновь ступлю на Дюну, — в последней надежде проговорила она. — Ты это знаешь. А значит, подписываешь мне смертный приговор, забирая меня отсюда. — Разговоры бесполезны, — отвечал квизара, — так предначертано. Вот каким словом называется теперь воля Императора. Предначертано! Так изрек Священный Правитель, прозревающий будущее. Пусть свершится предначертанное. Ведь он это видел уже, разве не так? Напоминая себе самой паучиху, запутавшуюся в собственной паутине, она повиновалась. Паутина превратилась в камеру… куда только что вошла Ирулан. Она чуточку постарела со времени их последней встречи на Валлахе IX. Новые морщинки залегли возле глаз, новые горести, ну что же… пора проверить, сохранила ли эта сестра верность своим обетам. — Мне случалось жить и в худших помещениях, — отвечала Преподобная Мать. — Тебя прислал Император? — и пальцы ее шевельнулись как бы в волнении. Ирулан заметила жест и пальцами же ответила, вслух говоря: — Нет, я явилась сразу же, как только узнала о вашем появлении здесь. — Император не разгневается? — спросила Преподобная Мать, а пальцы ее настаивали, требовали, повелевали. — Пусть. Вы были моей наставницей в Ордене, как и наставницей его матери. Или он надеется, что и я отвернулась от вас, как это сделала она? — пальцы Ирулан уговаривали, извинялись. Преподобная вздохнула. Внешне вздох узницы относился к собственной участи, на деле же это была скорбь о судьбе Ирулан. Все тщетно. С помощью этого орудия — Ирулан — больше нельзя надеяться сохранить драгоценные гены Императора Атрейдеса. Красота красотой, но красавица-принцесса имеет важный порок. Под покровом сексуальной привлекательности кроется плакса-проныра, для которой слова важнее дел. Но Ирулан — одна из Сестер, а Орден умеет извлекать пользу и из самых слабых своих представительниц. Под прикрытием разговора о более съедобной пище и более удобном ложе, Преподобная Мать прибегла к своему арсеналу средств убеждения и отдала распоряжение: подумать о родственном браке и о том, как свести брата с сестрой. (Этот приказ едва не доконал Ирулан.) Но ведь и у меня должен быть шанс! — настаивали ее пальцы. Шанс у тебя был, — возразила Преподобная. В остальном инструкции ее касались подробностей: не сердится ли иногда Император на свою наложницу? Уникальные способности обрекают его на одиночество. Так с кем он может общаться, рассчитывая, что его поймут? Только с сестрой. И она в свой черед одинока в той же мере, как и он сам. Насколько глубоки основы их общности? Придется подстроить возможность их сближения, интимных встреч. Нужно организовать устранение наложницы! Горе разрушает любые моральные барьеры! Ирулан возражала: В случае смерти Чани подозрения сразу же попадут на консорт-принцессу. Появилась новая проблема: Чани полностью перешла на древнюю диету фрименов, способствующую беременности, и добавлять контрацептивы в ее пищу теперь невозможно. А отсутствие этих уже привычных средств сделает организм Чани еще более восприимчивым к оплодотворению. Преподобная Мать вспыхнула гневом и с трудом сдерживала его, быстро перебирая пальцами. Почему Ирулан не начала прямо с этого? Откуда подобная тупость? Ведь если Чани понесет и родит сына, Император провозгласит его своим наследником! Ирулан возражала: она, конечно, понимает опасность, но все-таки в этом случае сохраняются драгоценные гены. Проклятая дура! — бушевала Преподобная Мать. Разве можно даже представить, какую путаницу и какой хаос может внести Чани, влив в жилы наследника Пауля дикую фрименскую кровь! Ордену нужна чистокровная линия! К тому же наследник укрепит амбиции Пауля, побудит его к новым действиям для консолидации империи. Лишнее препятствие для заговорщиков. Оправдываясь, Ирулан поинтересовалась, каким, собственно, путем может она помешать Чани питаться, как принято в подобных случаях среди фрименов. Но Преподобная была не в духе. Ирулан получит новые точные указания. Если же Чани все-таки забеременеет, в еду ее и питье можно добавить средства, приводящие к выкидышу. Ну или же… убить ее в конце концов! Дети ее любой ценой не должны оказаться на троне. Но если эти снадобья обнаружатся, последствия могут быть столь же серьезными, как и в случае прямого покушения на жизнь наложницы, — возразила Ирулан. И сама только мысль об убийстве в данном случае вызывает в ней трепет. Значит, Ирулан боится? — осведомилась Преподобная Мать. Движения ее пальцев выражали презрение. Ирулан раздраженно ответила, что знает себе цену, — где еще Орден сыщет такого агента в Императорском доме? Или подобная ценность ни к чему заговорщикам? Значит, они в состоянии позволить себе пожертвовать ею? А кто будет потом шпионить за Императором? Или в Семье успели завербовать нового агента? Конечно, в этом случае ею можно воспользоваться в последний раз, а потом выбросить за ненадобностью. На войне, — возразила Преподобная Мать, — у всякой ценности своя цена. Дом Атрейдес не должен закрепиться на троне, худшего быть не может. Сестры не могут пойти на такой риск. Уж лучше вообще потерять гены Атрейдесов. Если дети Пауля унаследуют трон, планы Сестер придется отложить на столетия.