Я в испуге замахала – чтобы Машка приглушила пыл. Но Слава лишь удивился: – Кто вас прослушивает? Не выдумывай! Я бы на вашем месте лучше подумал бы о другом. Кто знал о ключе и флешке? Кто был в курсе, что вы собираетесь на экскурсию? Кто мог за вами следить? И вы уверены, что не встречались с ней, – Слава кивнул на забившуюся в угол Лану, – прежде? – С Ланой мы познакомились на массаже, до этого никогда не видели, – призналась я. – Я сама спросила ее про Тао и попросила помочь с ней встретиться. Так что она ни при чем. Про флешку и ключ мы ни с кем не говорили. Кто за нами следил – вам лучше знать. – Ладно, девочки. Вспоминайте. Время до утра у вас есть. – А утром что? – упавшим голосом спросила я. Но Слава уже закрывал дверь. – Не забудьте, пленников положено кормить! – вдогонку крикнула Машка. И добавила, будто Слава был не похитителем, а официантом: – Принесите нам фрукты! Только свежие! А то эту вашу перченую жрачку есть невозможно! Я всегда удивлялась ее аппетиту: никакие передряги не могли помешать Машке думать о еде. – Может, это все-таки Виталий? Организовал похищение ключа? – сказала я, когда дверь за Славой захлопнулась. – Он как-то подозрительно крутился рядом. Везде за нами таскался… Тут дверь приоткрылась, и Слава просунул в нее голову: – Кстати, хотел спросить: а парень, который все время с вами ходил, – он вам кто? – Еще рассказывают, что нас не прослушивают! – вскричала Машка. – Он нам никто! В самолете познакомились, и он к нам прилип. Ни о чем таком не спрашивал, и мы не рассказывали. Мужик мутноватый, да. – Понял, понял! – и Слава скрылся за дверью. – Впереди у нас вся ночь, – вздохнула Машка, усаживаясь на циновку по-турецки. – Ленка, садись рядом! А ты, Лана, давай рассказывай. Кто такая эта Тао? Что у нее было с Леонидом? От кого она прячется? Что это вообще у вас за салончик такой интересный: туристов в сауне поджаривают, массажисток змеи насмерть жалят, девушек похищают. И не вздумай щебетать, что ты ничего не знаешь! Мы вообще еще не уверены, что ты ни в чем не виновата! – Я? Виновата? – на глазах у Ланы задрожала хрустальная слеза. – Вот так всегда – хочешь людям помочь… – Как ты вообще попала в этот салон? – перебила ее я. Лана тряхнула хвостом густющих волос со сбившейся набок розовой заколкой в виде шара, опустила нежные веки и тихо сказала: – Вообще-то я была проституткой… Салон для своих Если бы мы с Машкой не сидели на полу, то, наверное, на него бы грохнулись. Конечно, мы читали на форумах, что в Таиланде проституция – любимое хобби женского населения. Но именно с Ланой это гордое звание не вязалось никак. – Нет, вы не подумайте, я не работала на улице! – по-своему расценила наше изумление Лана. – Это был элитный салон, только для богатых тайцев, в него очень трудно попасть. Мне еще повезло. – С чем повезло? – переспросила Машка. – С влагалищем. – ?! – В элитные салоны для тайцев берут девушек только с очень узким влагалищем. У наших мужчин размеры… хм… этого… небольшие. А еще у меня кожа светлая – видите? – Лана с гордостью протянула свои руки и, натолкнувшись взглядом на синяк, быстро спрятала их за спину. – У нас светлая кожа – это как высшая каста, у кого темная кожа, тем хорошей работы не видать. Многие тайские женщины специально от европейцев рожают – чтобы дети были элитой. Вот я и попала в элитный салон. Мне было 14, но мать сказала, что мне 18. – То есть это тебя мать в бордель сдала? – уточнила Машка. – Устроила. А что делать? Надо семью кормить. Мужа у матери не было. Нас, детей, трое. В элитном салоне, конечно, не так тяжело, как в «чайных домиках» – там девчонок на ночь наручниками к кроватям пристегивают, чтобы не сбежали. Но когда к нам стали богатых фарангов – ну, иностранцев – возить, я не выдержала. Фаранги думают: раз большие деньги заплатили – должны получить что-то особенное. – Вот с этого места поподробнее! – оживилась Машка. – Я как раз хотела узнать… Ленка, не мешай! Что ваши девушки такое с мужиками делают, чего другие не умеют? Почему именно от таек они так тащатся? Давай выдавай секреты! – Мы просто делаем все, что захочет мужчина. С радостью. – Ой, ладно, не надо розовых соплей! Правда, что вы во время секса вставляете себе в анальное отверстие связку больших бусин или такую «елочку», и тогда возникает эффект внутренней волны… – Что-что вставляем? Куда? – Лана на секунду даже забыла о вселенской скорби. – Как же! В Москве в школе тайского секса это первое, что преподают! – Ты ходила в школу тайского секса?! – ахнула я. – Нет, дурочка! Я готовила для них рекламную статью. Так что, все эти «сексуальные дорожки», электроды к мошонке – наглое вранье? – Маша! – не выдержала я. – Ты уверена, что электроды к мошонке – это то, о чем нам надо сейчас думать? Хотя некоторым я бы с удовольствием… – Прости, от стресса занесло. Как же ты, Лана, из проституток в массажистки перескочила? – Меня один клиент выкупил. Взял в побочные жены – миа ной. – Какие жены? – Побочные. У нас официально можно иметь только одну жену. А неофициально, если деньги есть, – еще и побочную. – Ну, у нас, если деньги есть, можно и трех иметь… – усмехнулась моя подруга. – Миа ной – не совсем любовница. С побочной женой открыто ходят в обществе, ее содержат, представляют друзьям… – Любовницу тоже содержат и представляют! – обиделась Машка. – И где же твой побочный муж? – Мы расстались. Его жена узнала, откуда он меня взял. У нас даже у миа ной должна быть хорошая репутация. В Таиланде очень строгие нравы. – Угу. Именно за этими строгими нравами все сюда и прутся! – В туристических местах собирается все самое плохое. Короче, мне бывший муж дал денег, я в Бангкоке окончила курсы массажа и перебралась на Самуи. – А с Тао ты где познакомилась? В том салоне? – Нет, Тао в таких салонах не работала. У нее брат богатый. Она занималась только массажем. Мы с ней из одной деревни, но познакомились уже здесь. – От кого же тогда Тао прячется? Не так спину клиенту размяла? – Плохая история. Тао подсела на наркотики. Должна деньги мафии. Много. И сбежала. Так что ей ваши деньги очень бы пригодились! – Почему же у брата не попросила? – Что вы! Она не может перед ним потерять лицо! – Логично. Жизнь может, лицо – нет. Леонида ты знала? – спросила Машка. – Вот и эти, с наколками, про Леонида спрашивали. Я его не знала. Он в салон один раз приходил, когда они с Тао познакомились. А дальше она взяла отпуск и с ним отдыхала. Тао не очень откровенничала. А вам он что рассказал? – Он нам ничего не рассказал. Он погиб! – сообщила я. Лана остолбенела: – Как погиб? От чего? – От автокатастрофы. – Но вы же сказали, он передал Тао деньги? – Он сделал это посмертно. В письме. И кстати! Как чувствует себя ребенок? – наконец спохватилась я. За всей чехардой изначальная цель осталась далеко позади, словно оторванный якорь. – Какой ребенок? – Сын Тао! От Леонида! Ланины черные глаза распахнулись, как створки мидий, до нежно-фиолетовой глубины. – Но у Тао нет никаких детей! – растерянно выговорила она наконец. Теперь уже мы замерли, пока Машка наконец не спросила – похоже, у себя самой: – Для кого же мы тогда везли этот чертов ключ? …Наверное, кто-то еще хотел узнать ответ. Потому что тут дверь опять распахнулась. Сначала в нее с победным видом зашел Слава. А следом за ним Толян втолкнул внутрь красавицу тайку, будто сошедшую с рекламного плаката: скуластое лицо, раскосые глаза, на которые падает косо стриженная прядь густой челки, идеальное тренированное тело с высокой грудью под черным платьем, больше похожим на лифчик, привязанный к трусам. Лишь крошечный шрам в углу рта напоминал, что перед нами – живая женщина. – Тао! – ахнула Лана и бросилась к подруге. Но та презрительно выставила вперед руки и сказала что-то по-тайски.