– Нет, – сказал отец. – Я и так долго ждал. Деньги или выметайся. Торговец вдруг сунул руку под прилавок, вынул пистолет, и… Отец оказался быстрее – туша торговца с простреленной головой упала прямо на зеленые кочаны капусты, которые сразу стали красными. Цыпленок смотрела на разлитую кровь и что-то темное, сладкое поднималось со дна ее души. Отец глянул на дочку. И с удивлением обнаружил, что она улыбается. Прижал ее к себе крабистыми ручищами, хохотнул: «Понравилось смотреть, как умирают? Я знал, что ты плохая девочка. Сейчас вижу – совсем большая девочка…» Она поняла, что это – похвала. Отец наконец разговаривает с ней, как со взрослой! Теперь ее жизнь изменится! И она изменилась. Отец продал ее своему боссу. К этому времени от Цыпленка у нее осталось только имя. Скорее уж она напоминала олененка: стройная, с длинными ногами и мидиево иссиня-черными огромными глазищами. …Старый Ванчай навалился на нее колышущейся жирной тушей. Обслюнявил маленькие грудки. Засунул в рот протухший язык. И наконец туда, в самую мякоть, раздирая внутренности, – такой же тухлый старый член. Она кричала и царапалась. На секунду туша остановилась. – Ты, тварь, хочешь, чтобы я завтра пристрелил твоего отца, а тебя отдал в свой бордель? Этот бордель, где были утехи на любой вкус – мальчики, девочки, молодые умелые женщины, трансвеститы, – Цыпленок отлично знала. Тамошние обитатели были вечными лотерейными должниками. Иногда отец получал долг натурой, ей приходилось долго его ждать, и с одной из девчонок – своей ровесницей – Цыпленок подружилась. Как устроена там жизнь, она знала хорошо. Потому затихла. Смирилась. Даже что-то прощебетала туше в ухо. Проснулась уже взрослой. Она точно знала, чего хочет. И скоро уже сама время от времени стала оказывать услуги партнерам отца. Даже несколько уроков у своей подружки из борделя взяла. И у подручных отца: как бросать нож, стрелять, драться. Она во всем хотела быть лучшей. Ну а в ядах разобралась сама. Устроилась работать на змеиную ферму в Бангкоке. Очень много полезного вынесла. В том числе – несколько баночек с ядом. Однажды они с отцом заехали в деревню. Проведать мать, привезти гостинцы сестрам. – Чего говорят – в семье лекарей есть какой-то дорогой талисман. Не слышала? – спросил отец у матери на третий день. – Говорят, – пожала она плечами. – Надо присмотреться! – прищурился отец. И присмотрелся. О смерти отца Ми судачила вся деревня. Говорили: заезжие зверски убили, ограбили. Отец лишь усмехался. Но главного деревенские не знали. – Смотри, – показал он ей уже в Бангкоке большой зеленый камень. – Знаешь, что это? Это вечный сабай-сабай. Для меня. Для тебя. Для твоих детей и внуков! Видишь – здоровый, как галька! А это, дочка, изумруд! Я одному из ювелирной лавки показал – он чуть не умер. Еще до того, как я в него выстрелил. Таких, говорит, больше и на свете нет! Распилю на куски, и станем мы с тобой самые богатые! Только ты никому про это не болтай. Цыпленок взяла в руки камень. Тяжелый. Тяжелее, чем кажется. И какой-то… Горячий, что ли. Руку как будто зеленым огнем ожег. Вот это – вечный сабай? А мысль уже запорхала веселой птицей. Купит туфли. Те, в витрине. Платье, как у Моники. Машину. Красную. Да что машину! Свой дом на острове. Катер. Да нет! Путешествия! Она поедет в Париж, там все и купит. Нет, в Америку! Они с отцом поедут по всей стране, останавливаясь в самых лучших отелях! Она мечтала об этом целых две недели. И никому ничего не говорила. Только Нок, деревенской соседке, – она была на три года старше и потому задирала нос. Нок приехала с матерью в Бангкок выбирать свадебное платье. Нашелся какой-то дурак на ней жениться. Нок страшно важничала. Вот Гай ей и сказала: – Ничего! У нас с отцом такой камень есть – всю жизнь теперь будет один сабай! Сто платьев, как у тебя, куплю. И машину. И вообще – мы его продадим и уедем путешествовать! – Не ври! Откуда у вас такой камень? – Не твое дело! Это тайна! Смотри, не болтай! – Не верю! Покажи! Это алмаз? – Изумруд. Самый большой в мире, поняла? Даже Ми его не видела, а я видела! – А Ми-то при чем? Он что, был у ее отца?! – Тише! Это я так… Учти: камень – заколдованный! Сейчас как скажу заклинание – и не будет у тебя никакой свадьбы! Нок только посмеялась. А зря. Свадьбы у нее не было. Кто-то убил Нок перед самой церемонией… Но и вечного санука – удовольствия – у Гай не получилось. Отец поехал в деревню отвезти своей матери лекарства. И не вернулся. Пропал. А через два дня кто-то, когда Гай была в школе, залез к ним в квартиру. И выпотрошил тайник, умело сделанный отцом в массивной подставке стола в виде головы слона с поднятым хоботом. Камень и деньги он хранил там. Даже не подозревая, что все, кто прячет Изумрудного Будду, почему-то, не сговариваясь, выбирают для этого фигурки слонов. Может, в память о том слоне, что не хотел увозить нефритового Будду из деревни… Труп нашли через неделю. Изуродованный почти так же, как труп отца Ми. Несчастливый камень – Гай поняла это сразу. Как и то, что постарается сделать все, чтобы его вернуть. Кто убил отца и выбил у него место тайника, она узнала быстро. Тетка кому-то по телефону жаловалась, Гай и услышала: – Что он мог Шанкриту сделать? Какие у них были дела? Теперь боимся – вдруг и к нам придут? Имя Шанкрита здесь всем внушало страх. А вот за что отец пострадал – догадывалась только она. «Неужели Нок людям Шанкрита про камень проболталась?» – думала с ужасом. С квартиры ей пришлось съехать. Деньги отца куда-то делись: партнеры только плечами пожимали. Тетка хоть и приняла, но косилась недобро. Возвращаться в деревню Гай не хотела. Лучше здесь в бордель пойти, чем дома на полях за несколько батов уродоваться. Гай посидела. Подумала. И пошла не в бордель. Пошла к тому, кто их крышует. К партнеру Ванчая. Он знал ее отца. – Возьми меня в миа-ной! – сказала с порога. – Зачем это? У меня уже есть две жены. И целый штат в борделях. Зачем ты мне нужна? – Я – особенная. Ты будешь доволен. – Ну, покажи, чем ты такая особенная! Чего я еще не видел! – хмыкнул Кен – так его прозвали еще в школе за атлетическую фигуру и смазливое личико. Утром следующего дня он уже снял ей квартиру. Был у нее свой дар – угадывать, что нужно именно этому, конкретному мужчине. Второй дар открылся не сразу. Кен любил приводить к ней друзей и спокойно обсуждал свои дела: как убрать конкурентов, кого подвинуть с рынка. Основным его бизнесом были наркотики, бордели – только прикрытие. – Послушай! – как-то ночью, после всего, робко сказала Гай. – Я случайно слышала про вашу проблему… Но ты же можешь пообещать Робу отдать ему тот бар гоу-гоу, который он хочет, если он разберется с Таваном. Когда разберется – пообещать его долю Саиду, чтобы тот его убрал. А потом уже спокойно убрать Саида, он индиец, и к тебе не будет претензий… – С ума сошла? Лезть в мои дела?! Никогда не смей это делать! – заорал он. А через неделю она узнала, что именно так все и произошло. С тех пор все сложные многоходовки ему придумывала она. У Цыпленка оказались прекрасные мозги. Настолько цепкие, что за два года она по-тихому и себе насобирала деньжат. Быть услужливой тенью районного мафиози не входило в ее планы. И еще. Когда Кену стал мешать Ванчай, она сама вызвалась его убрать. Для чего специально заказала себе несколько хитрых заколок. Внутрь металлического стержня, который она втыкала в волосы, мастер вставил иглу, а оранжевый шарик на конце служил грушей, набирающей яд. Нажмешь на шар, острие иглы выдвигается, и… С каким наслаждением смотрела Гай, как корчится на своей кровати умирающий от удушья жирный крокодил Ванчай, под тушей которого не так давно задыхалась она сама… С тех пор самым умелым и опасным киллером в клане мужа стала Цыпленок. А через два года Кен, сильно поднявшийся с ее помощью, вдруг завел любовницу. Заявил, что сделает ее новой миа-ной. А вот советы Цыпленка ему больше не нужны. Мужчины лучше разбираются в своих делах. Да, и пусть держит подальше свою дурацкую заколку: он знает все ее штучки! Оказалось, не все. На следующий день Кена нашли мертвым в квартире у любовницы. Он был прикован наручниками к кровати и задушен шарфом – возможно, во время любовных игр, потому что девчонка повторяла как заведенная: это не я, это не я, я только на минутку вышла за рисовой лапшой… Больше о ней никто не слышал. А когда партнеры принялись делить «наследство» Кена, с изумлением обнаружили: все нити их бизнеса крепко держит в руках хрупкая Гай. Двое партнеров, попытавшихся выкинуть ее из дела, погибли от страшных колик. Третий был застрелен в своей машине мотоциклистом на уличном перекрестке: телохранители даже выстрелить в ответ не успели. Четвертый, самый старший, принял ее условия. Сказал: – Я подозревал, что не дурак Кен все это придумывал. Да и кровожадности ему бы не хватило. Но учти: здесь не Америка. Женщину в нашем бизнесе не потерпят. Выходи-ка ты замуж.