– Да лысый, он же меланхолик, чё ему дёргаться, а я человек впечатлительный, и мне такие измены как кость в горле. – Я не лысый! – Всё, хватит. Заткнитесь оба, я сказала. И не злите меня. Бурча себе под нос матерные выражения, Александр бухнулся на скамью рядом с мрачным Всеволодом, который вопреки заявлению лейтенанта всё же не был спокоен, а заметно нервничал, постукивая пальцами по прикладу карабина. Вся компания находилась в том же зале, где Мария принимала членов городского Совета. Сейчас старцы отсутствовали, отданные на попечительство Пенелопуса, а хозяйка дома и гости из мира богов вершили справедливый товарищеский суд. Судили эмиссара из тёмного мира. Сидя на маленьком стуле посредине комнаты, без брони и оружия, Ашас всем своим видом олицетворял печаль и непереносимые страдания. Мария и Варвара расположились напротив него на скамье у стены, причём лейтенант держала пленника на мушке «рэпа». Всеволод и примкнувший к нему Тимохин занимали скамью у входа, сбоку от остальных. Карабин на коленях блондина также был направлен стволом на подсудимого, то есть все меры безопасности были приведены в повышенную готовность. – Так, давайте ещё раз! – потирая виски, усталым голосом проговорила Мария. – Значит, Янас, если мы тебя правильно поняли, сегодня у тебя в голове появился приказ, которого ты до этого не знал и даже не помнил. И ты не можешь сказать, в какой момент и каким образом этот приказ у тебя появился. Так? Не отрывая взгляда от пола, хлюпая носом, двойник, не отвечая, утвердительно затряс головой. – И согласно этому приказу ты должен был убить меня? – продолжила воспитанница стратега, скосив глаза на лежащий у неё на коленях кинжал, отданный ей самим эмиссаром. Закрыв лицо ладонями и сотрясаясь всем телом, Ашас опять закивал, по-прежнему не произнося ни слова. – Да что ты башкой трясёшь, как неврастеник?! – вскочил со своего места Тимохин. – Словами давай отвечай! – Тимохин, сядь! – прикрикнула на него Варвара. – Помолчи немного, дай разобраться. – Да чего тут разбираться? – не унимался разгорячённый Александр. – В который раз уже он свою предательскую натуру проявляет. Вы, товарищ лейтенант, ему уже давно должны были взрывчатку в ошейнике активировать, а вместо этого разбирательства тут какие-то устраиваете. – Ох, маньяк, – досадливо скривилась начальница. – Жаль на тебе такого ошейника нет. Уж я бы не колебалась ни минуты, поверь! Задохнувшийся от возмущения, Александр даже не нашёл что возразить. Он сцепился с Варварой взглядами и опять проиграл. Отведя глаза, резко сел обратно на скамью, словно подкошенный. Пока происходила схватка авторитетов между начальницей и подчинённым, Мария поднялась со скамьи и сделала несколько шагов в сторону Ашаса. Встревоженная Варя резко вскочила за ней следом и, догнав, удержала за руку. – Не стоит подходить слишком близко, – предупредила она гречанку. – Хорошо, не буду, – не стала спорить та и, посмотрев какое-то время на своего не состоявшегося убийцу, спросила: – Почему же ты не убил меня, Ашас? Почему признался и отдал себя в наши руки? Медленно, словно с трудом подняв распухшее от слёз лицо, тёмный эмиссар, смотря в карие глаза девушки, через силу выдавил из себя всего три слова: – Я не знаю. Тимохин напрягся, собираясь вскочить со скамьи с очередным гневным высказыванием, но застыл, когда Варя не задумываясь направила РПР ему прямо в лоб. – Я сказала, сядь! – чуть не срывающимся от злости голосом потребовала лейтенант. Не успевший встать Александр медленно приподнял руки, показывая, что уже сидит и никаких резких движений делать не собирается. Мария, не обращая внимания на препирательства гостей, снова направилась к Ашасу. Отстранив руку постаравшейся опять её задержать Варвары, гречанка приблизилась к эмиссару вплотную. Взяв его голову в ладони, она долго-долго смотрела ему в глаза. Вдруг мягкая тёплая улыбка озарила её лицо. Отпустив пленника, воспитанница Костаса возвратилась на свою скамью, развернув по дороге Варю. Когда девушки уселись на прежние места, допрос продолжился. – Что же, причина, по которой ты не выполнил этот приказ, мне понятна, – проговорила Мария мягким голосом. – Теперь хотелось бы узнать следующее. Моё умерщвление – это единственное, что ты должен был сделать? Воронюк и внештатники напряжённо уставились на бывшего коллегу, ожидая от него новых откровений. Целую минуту длилось молчание. Наконец осипшим голосом, не сводя с Марии взгляда, Ашас исповедался: – Убийство было важным действием, но не главным. Главное, что мне надлежало исполнить, это всевозможными доступными способами оказать помощь во взятии городских ворот на южной стене. – Оказать помощь? – переспросила гречанка, подозрительно сощурившись. – Во взятии ворот? Кому? – Точно не знаю, – без промедления ответил пленник. – Тому, кто постарается на них напасть. Возможно, что как раз тому самому войску, просящему у вас разрешение о проходе через город. Протяжный тихий свист Долгорукова разбавил немую сцену, пока остальные обменивались понимающими тревожными взглядами. – Чёрт бы их побрал! – в сердцах воскликнула Варя. – Опять эта человеческая глупость и алчность. Нападать на оставшийся без защиты город, когда всему миру угрожает уничтожение. Вместо того чтобы объединить силы, они, наоборот, разобщаются и вредят самим себе. А ещё греки! Изобретатели философии и демократии… – Что поделать, милочка, – сочувственно поддержала её Мария. – Это заложено в человеческой природе – саморазрушение в угоду собственным амбициям и тщеславию. Искоренить это невозможно. – Ну почему же невозможно? – попробовал было опровергнуть Всеволод, собираясь заняться любимым делом – подискутировать на социальные темы. – В мировой истории нередки случаи, когда… – Да завянь ты со своей историей и её случаями! – грубо прервал его напарник. – Нет времени демагогией заниматься. Перед нами предстала во всей красе большая и вонючая задн… – Тимохин! – оборвала его, в свою очередь, Варвара. – Давай-ка без твоих красочных и вульгарных описаний. Мы и так оценили размеры представшей перед нами проблемы. – В самом деле? И каковы же, по-вашему, эти самые размеры? – Ну… – Девушка на пару мгновений задумалась. – На данный момент мы наверняка уверены в наличии двухсот человек возле южной стены, которые, по признанию нашего подсудимого, могут оказаться диверсантами. Этих сил вполне хватит, чтобы захватить и удерживать ворота открытыми достаточно долго до подхода подкреплений. Сколько их, этих подкреплений, скрывается во тьме, мы пока сказать не можем. Хотя… Маша, сколько войск понадобится противнику, чтобы установить полный контроль над полисом? – Полагаю, не меньше тысячи, – не задумываясь ответила гречанка. – Хотя для верности итога надо бы ещё около пятисот. Вряд ли их может быть больше, ведь им надо и собственный полис охранять, не мог же Баладинус увести на эту авантюру все войска из Фокиды. Его бы не поддержали и не одобрили собственные градоправители. – Угу! – склонила в задумчивости голову командир внештатников. – Значит, будем исходить из худшего варианта, около двух тысяч против нашей неполной тысячи. – Ну, это не так страшно, – всё же решил блеснуть тактическими знаниями Долгоруков. – По законам войны для успешной атаки на защищённый объект нападающие должны иметь трёхкратное преимущество. А тут получается где-то один к двум. Значит, перед нами нелёгкая, но вполне выполнимая задача. – Это если твой подсчёт верный, – хмуро опроверг его Тимохин. – Мы же всего лишь предполагаем, сколько их, а не знаем наверняка. Вдруг их там гораздо больше? – Ну, сидя здесь, мы это не узнаем, – сдвинула брови Варвара. – Надо выдвигаться к стенам. Мария, со старцами мы уже обсудили план городской мобилизации, это рабочая схема. На первой стадии. А вот вторую стадию придётся корректировать уже по ходу событий. – Полностью с вами согласна, – откликнулась гречанка. – Как планируете поступить с Ашасом? – Взорвать его к чертям собачьим, и все дела, – ответил за начальницу вспыльчивый Александр. – Да замолчи ты уже, маньячина безмозглая! С нами пойдёт. Будет всё время при мне. Достав из своего незабвенного кейса приборчик, напоминающий дистанционный пульт, она за ремешок повесила его на своё запястье. – Вот! – Девушка демонстративно показала прибор подсудимому. – Будешь у меня на поводке. На очень коротком поводке. Бывший эмиссар с пониманием взглянул на лейтенанта, потеребил ошейник, тяжело сглотнул и с обречённым видом покивал. В просторной комнате, служившей хозяйке дома спальней, появился визитёр. Маленькая призрачная сова, влетев в окно, уселась на кроватный столбик и застыла в немом ожидании. Ждать пришлось недолго. Из коридора раздались звуки шагов, и расставшаяся с гостями воспитанница стратега Костаса в сопровождении служанки вошла в комнату. С ходу заметив призрачную гостью, Мария жестом велела служанке выйти, а сама, встав посередине спальни, подняла в сторону птицы правую руку. Перелетев с кровати на ладонь девушки, призрачная сова засияла чуть ярче, и в воздухе послышался едва различимый шёпот. Если бы кому-то из гостей довелось его услышать, они бы признали в этом шёпоте голос самого хозяина дома. Выслушав послание, гречанка поднесла птицу к губам и, закрыв глаза, несколько секунд подержала её неподвижно. Затем плавно махнула рукой, отправляя посланницу в новый полёт. Стремительной искоркой призрачная сова вылетела на улицу и, на миг зависнув над крышей и двориком, вспорхнула в комнату на втором этаже, откуда этим днём появились посланники мира богов. Всегда находятся индивидуумы, которые не могут молчать по самой своей сути. Таким людям обязательно требуется быть в центре внимания, так как они крайне нуждаются в слушателях или собеседниках. А если им удаётся заиметь сразу обе категории, то, как говорится, жизнь удалась. Причём не важно, если при этом слушатели тебя слушают, но не слышат, а собеседник внемлет, но не вникает. Главное для таких людей сам процесс. Говорить, говорить и говорить, высказывая всё, что знаешь или придумываешь, доносить это до чужих ушей, не заботясь о том, нужно это кому-то знать или не нужно. Принцип не в этом, а именно в произношении слов. Возможно, поэтому в любой толпе всегда стоит непрерывный гул. На главной улице полиса Анонимус, перед домом великого стратега, несмотря на позднюю ночь, было очень шумно и оживлённо. Вся челядь, слуги и рабы Костаса плюс соседи с трёх-четырёх ближайших улиц стояли небольшими группками, вооружённые чем попало, под открытым небом в томительном ожидании и жарких диспутах. – А я вам говорю, что фокийцы вероломны и лживы, им никогда нельзя доверять, – громко твердил пузатый лысый мужчина в добротной тунике, поверх которой был натянут льняной доспех, не сходившийся ни в талии, ни в плечах. – Вы вспомните, как три года назад наши стада на южных лугах были подло угнаны вместе с пастухами. Разве это не вероломство? – Но ведь стада потом нашли и вернули, – возразил ему таких же габаритов кучерявый старик в хламиде, опирающийся на старенькую сарису[21]. – И как оказалось, в этом были виноваты дорийские пираты. А вовсе не фокийцы. – Ты поддаёшься обману и иллюзии! – не согласился образованный толстяк в линотораксе, яростно жестикулируя вместо аргументов. – К нашим лугам нет водных путей, а пираты грабят на море. Так как они могли напасть на наших овец и пастухов без такого важного фактора, как наличие акватории? Точнее, отсутствие таковой. Для этого им бы пришлось, как аргонавтам в пустыне, нести своё судно на собственных плечах! Но ведь никаких кораблей никто не видел. Ни до похищения, ни после. К тому же дорийцы – известные лентяи, им не под силу подвиги Ясона со товарищи. – Только из этого ты делаешь вывод, что нападали фокийцы? – усмехнулся старик с сарисой. – Но ведь их пастбища куда богаче наших и овцы не в пример жирнее и пушистей. Так на кой мрак им сдались наши захудалые стада? – С каких это пор наши овцы захудалые?! – с возмущением влез в разговор коренастый бородач с мясницким тесаком на поясе. – Это раньше, до становления Костаса стратегом, на наш скот было печально смотреть. А сейчас такими нежными и сочными барашками и олимпийцы не побрезговали бы полакомиться. – Но олимпийцы не едят мясо, – возразил ему стоящий рядом юноша со свитками под мышкой. – Они питаются нектаром и амброзией. Это всем известно. Несколько голосов из толпы присоединилось к высказыванию молодого человека, подтверждая его правоту. Но бородач, рубанув рукой воздух, как тесаком, прервал эти изречения, отстаивая своё мнение: – Да мне плевать, что и сколько они едят, я лишь хотел сказать, что мясо наших овец и баранов теперь куда жирнее и сочнее, чем было когда-то. – При чём здесь наши бараны? – вернул к себе общее внимание толстяк в линотораксе. – Что общего между ними и толпой фокийцев, стоящих сейчас у стен нашего города? – А я почем знаю, что между ними общего? – возмутился мужик, восхвалявший местный мясопром. – Если моё мнение так важно, то посмею предположить, что на раздаче мозгов, что тем, что другим, боги явно пожадничали! Высказавшись, бородач громогласно заржал, как будто ничего смешнее он в жизни не выдавал. Кто-то в толпе его поддержал, кто-то, наоборот, повозмущался, а кто-то и просто сменил тему разговора, переключая внимание слушателей на себя и свои взгляды.