– Да что ему будет, нечисти этой. Сейчас принесём домой, засунем в самый дальний угол сарая и забудем о нём на долгие годы. Главное, напомни мне лет через пятьсот, чтобы я глянул, жив он там или нет. – Ага, нашел напоминалку, через пятьсот лет я уже о нём и не вспомню, у меня точно будут другие дела. Так что сдохнешь ты смертью лютой, – сказала Даша, приоткрыв рюкзак. – Не сдохнет, такое не дохнет, – вмешался в разговор леший, – он же неживой, а это значит, что и умереть он тоже не может. Иссохнет, грязью зарастёт, это да, но не умрёт. – Ну и ладно, – пожала девушка плечами, – не очень-то и хотелось. – Ну, что, всё собрали, – бодро спросил домовой, – ничего не забыли? Даша, бери рюкзак и пошли. – Как пошли? – опешила Даша. – Мы же ещё ничего не сделали. – А что мы должны были сделать? – удивился домовой. – А главное, кому должны и за что? – Себе должны, ты на озеро взгляни, оно же кишит мёртвой рыбой. Нам или нужно всё здесь прибрать или всё это восстановить. – Что значит восстановить? – встревожился домовой. – Что это означает в твоих устах? – В моих устах это означает то же самое, что и в любых других, нельзя всё это вот тут просто так бросать. – И что ты предлагаешь? – взвился домовой. – Я уже сказала, – начала говорить девушка, чеканя каждое слово, – озеро нужно восстановить. То есть убрать всё испорченное и, например закопать, а после взять немного из соседнего озерка или болотца и запустить сюда, и пусть оно потихоньку восстанавливается. – Что, совестливая, да? – язвительно спросил домовой. – Да зачем тебе это нужно? – Как зачем? – возмутилась Даша. – Иногда я тебя слушаю и не могу понять, ты прикидываешься, или, в самом деле, такой трудный? Это в первую очередь, вон, лешему нужно. – А я-то чего, – встрепенулся тот, – а я-то тут каким боком? Даша покачала головой: – Старички, вы про круговорот воды в природе слышали? Ну, так вот, ты можешь любой предмет в природе взять и будет всё то же самое, что с водой. Мы сейчас уйдём, и всё здесь бросим, а рыба начнёт гнить, а вонь пойдёт на весь лес. Лес нынче совсем голый, даже иголок на ёлках не осталось, ароматы по всему лесу пойдут такие, что закачаешься, и до деревни нашей дойдет, поверьте мне. А потом пойдут сюда животные и будут эту гниющую рыбу жрать. Они же животные, им не объяснишь, что подпорченное есть нельзя, что отравиться можно, и они будут её есть! И травиться… и умирать от этого. А оно вам надо? Да и вообще, просто жалко рыбу, – завершила свою тираду девушка. – М-да-а-а, дела, – Леший стоял и чесал свой зелёный затылок, – тебя послушаешь, так и правда страшно становится. Вот так живёшь и не задумываешься, что можно натворить, убив пару десятков несчастных рыбёшек. Ну что ж, убедила, помогу я тебе. – Ладно, я тоже останусь, – проворчал домовой, – давай, командуй, что делать нужно. – Дормидонт, ты меня не понял, – усмехнулся леший, – мы ничего убирать не будем, – мы выберем самый лёгкий путь. Тут у меня… – он, кряхтя, полез за пазуху и достал оттуда стеклянный флакон. Флакончик был совсем малюсеньким, пузатеньким, с длинным горлышком. Когда-то в том флакончике были женские духи одного из соседних государств. Она даже помнила их название. На маленькой золотой этикетке была написана, как обещание счастливой жизни, обнадёживающая надпись: «Быть может…». Когда-то давно эти духи очень любила бабушка, и Даша помнила, как она горевала, что они исчезли с прилавков. Так же девушка помнила, как она маленькая мечтала заполучить этот вожделенный флакончик, но однажды, приехав на каникулы, обнаружила, что тот пропал. Даша даже поплакала по этому поводу целых пять минут, но потом успокоилась и благополучно забыла о нём. И вот сейчас он находился в узловатых руках лешего, и в нем плескалась жидкость удивительного зелёного цвета, очень знакомого девушке. – Вот, – сказал он, – вы, когда на меня зелье выливали, ни капли же не оставили, а это случайно в кармашек налилось. Ну, а я подумал, чего добру пропадать, мало ли где может пригодиться, и собрал. – Тю, да разве этим можно что-то спасти, – разочарованно сказала девушка. – Этим можно, – заявил Леший и решительно направился к берегу озера, откручивая крышку флакона. – Даша, – вдруг почти завыл Василий, – ты мне обещала! – Леший, постой! – закричала девушка и затем обратилась к коту. – Бери столько, сколько сможешь унести, лишнего не хватай, понял? Леший остановился на берегу, а кот часто закивал и кинулся в воду. – Это ж надо быть таким жадным, – усмехнулся домовой, – и это животное, которое всю жизнь боялось воды, которое мыли через раз с диким боем, сейчас полезло с самую глубину, чтобы достать пару самых жирных рыбин… Ну и жадюга ты, Василий, – крикнул он коту. А тому было совершенно наплевать на все мнения мира, он ухватил две огромных жирных рыбины и тащил их на берег, отдуваясь и пыхтя как паровоз. Как только его лапы ступили на песок, леший опрокинул флакон и несколько раз потряс им, выливая жидкость в озеро. Вода забурлила, окрасилась в ядовито-зелёный цвет и начала выкидывать варёную рыбу на берег. Та, шлёпаясь на землю, начинала подпрыгивать и извиваться, стараясь вернуться обратно в воду. У Даши просто отпала нижняя челюсть, и она стояла с открытым ртом, пока вся рыба не ожила и не вернулась в озеро. Как только вода приобрела обычный цвет, девушка помогла рукой закрыться челюсти и спросила лешего: – Я что-то не вкурила, я что, живую воду, что ли, сварганила? – А ты что, куришь? – с тревогой спросил домовой. – Я не курю. Это я так говорю. Нет, вы мне объясните, что я тут такого накашеварила? – Ну, если посмотреть с одной стороны, – начал медленно говорить леший, – то, оно, конечно, и можно так назвать… А с другой стороны… – Это и есть самая настоящая живая вода, – договорил за лешего домовой, – чего уж тут воду в ступе толочь… – Так, а разве не нужно куда-то ехать, лезть в горы, что-то где-то преодолевать, чтобы немножко её набрать? – спросила девушка. – Тебе не надо… Тебе-то зачем? Это ж тебе не хухры-мухры, а сила могучего волхва, переплетённая со всякими там травами… ну, и ещё кое чем. – Вы хотите сказать, что и раньше живая вода в принципе была доступна? Так почему же тогда люди умирали? – Эка ты завернула, – начал разговор домовой, – если бы всё так просто было, то и мир бы сейчас был другим. И ведовство бы из жизни не ушло, и людей бы было дикое множество. А чем бы ты их кормила, а? – Значит, и тут естественный отбор, – усмехнулась девушка. – А как ему не быть, сама подумай. Если наступит голод, начнётся война, и есть вариант того, что погибнет всё человечество, – он развёл руками, – да и, кроме того, вот беда, не все хотят жить вечно… – В какой-то степени я их понимаю, – совершенно серьёзно заявила девушка, – я ещё и сама не решила, нужно ли мне так долго жить. – Даже думать об этом забудь, – резко высказался леший, – даже начало мысли выкини из своей головы. – Да как скажете, – усмехнулась Даша, взяла свой рюкзак и закинула его за спину. Бутылка больно стукнула её по лопатке, девушка поморщилась и пожелала всяческих приключений на недружелюбный хвост водяного. Они двинулись в обратный путь. Впереди шел Леший, следом за ним домовой и Даша, позади, на задних лапах, переваливаясь из стороны в сторону, шел Василий и нёс подмышками две огромных рыбины. Он шумно переставлял лапы и издавал странные звуки, которые, по его мнению, должны были вызвать у девушки жалость. По плану кота, Даша должна была непременно заметить несчастное животное, пожалеть его и положить рыбу в рюкзак. Ей было жалко Василия, но не было желания совать вонючую варёную рыбу в рюкзак, после чего сумку можно было просто выбрасывать. Поэтому девушка шла и делала вид, что не слышит стонов животного. Когда они переходили реку по сваленному дереву, Даша посмотрела вниз и настроением её испортилось. – Вот чёрт, – ругнулась она, – про русалку-то мы забыли. Надо было её тоже в озеро сунуть, и сейчас не было бы вообще проблем. – Да и сейчас нет никаких проблем, – спокойно ответил домовой, – пущай тут пока полежит. Ничего с ней не случится. А ты пока потренируешься, поучишься туда-обратно обращать, к зиме вернёшься да разморозишь её. А если и не вернёшься, то не велика потеря, полежит несколько лет да сама потихоньку разморозится. – Ладно, – тяжело вздохнула Даша, – выбора-то всё равно нет. Пусть лучше тут полежит, не тащить же её домой. Путешественники спокойно пересекли реку, посмеявшись над жадным котом, и пошли, по просьбе Даши, вдоль речки к месту их прежней стоянки. Девушка пошла туда не ради развлечения, она пошла туда потому, что чувствовала ответственность за бедных русалок, которые теперь, по её воле, остались одни. Она шла и думала, что бы ей такого сказать, чтобы русалки её послушали, и не заметила, что они уже давно плывут, параллельно переговариваясь между собой. Когда друзья остановились на берегу реки, чтобы развести огонь, Даша тяжело вздохнула, и направилась к ожидающим русалкам, сбившимся в стайку. Она ещё не успела открыть рот, как одна из русалок защебетала звонким детским голоском: – А мы знаем, что ты сделала. Остальные девушки тут же начали вторить первой и заливисто хохотать: – Знаем, знаем, знаем… – Ты дядьку в стекляшку загнала и из озера уносишь. Русалки опять захихикали и начали весело играть в салочки. Только одна так и осталась рядом с Дашей и продолжила говорить: – Нам его не жалко, он злой. Без него будет хорошо. А ты дядьку из стекляшки не выпустишь? – трещала она без умолку. – Нет, не выпущу, – ответила Даша, – он долго теперь будет жить в стекляшке, так долго, что вы забудете о нём навсегда. – Это хорошо, – ответила русалка, сморщив свой маленький носик, – а я видела, как ты Оксанку заморозила, – наивно, совсем как ребёнок, сказала она, – плохая она, злая. Ты её не размораживай, не надо. – Если я её не разморожу, она разморозится и без меня, только намного позже. – Ну и пусть там лежит, – капризно сказала русалка, – она злая, злая, злая. Девушки опять сбились в стайку и подхватили последнее слово. Они были смешные, как попугайчики, и очень наивные, как маленькие дети. Даша ощутила укор совести: как же можно таких маленьких и совершенно глупеньких оставить одних? Пусть водяной и был жирным гадом, но как бы там ни было, он заботился о русалках, а теперь они совершенно одни. Даша встала на коленки возле кромки воды и тихо спросила глупышек: – Милые, а кто-нибудь из взрослых дома есть? Русалочки опять захихикали и нырнули в воду. Даша, немного постояв у реки, поняла, что больше никто не появится, встала и собралась уходить, и вдруг её кто-то окликнул сзади. От неожиданности он вздрогнула, потому что голос, окликнувший её, очень был похож на бабушкин. Даша медленно обернулась и тут же с облегчением выдохнула. В воде сидела крупная русалка с белой кожей, живыми, практически человеческими глазами, зелёными волосами и внимательно смотрела на девушку. Даша сразу приметила на её груди обнову: ожерелье, сделанное из крупных пластмассовых звеньев, что накануне принесла из магазина Аня. Это малышки русалочки, разобрав бусы, самые красивые, наверное, отдали старшей. – Значит, есть у вас существа и поумнее, – хмыкнув, то ли спросила, то ли ответила Даша, – что бесконечно радует. – Что ты хотела у меня узнать? Зачем ты меня звала? – спросила русалка, слегка наклонив голову на бок. – Хотела узнать, есть ли кто-то постарше и поумнее этой малышни, – Даша кивнула в сторону стайки русалочек, плавающих поодаль. – Ну, узнала, и что? – снова спросила русалка. – Абсолютно ни-че-го, – спокойно ответила девушка, – теперь я уверена, что они не погибнут без старшего, вот и всё. Водяного я забираю, нечего было против меня заговоры плести, нужно, чтобы кто-то присматривал за водоёмами. – Ты хорошая, – так же спокойно ответила русалка, – я присмотрю.