Боев, Алим и подоспевший по тревожному звонку дежурный Ечин в два приема вышибли дверь и вбежали в кабинет. В кабинете было тихо и пусто. Сквозь зашторенные окна лился коричневый тяжелый свет. Портрет Ленина над прокурорским столом смотрел удивленно: мол, ребята, куда же вы? Николай Николаевич лежал под собственным письменным столом, прижатый прокурорским креслом к полу. В груди у него, прямо под значком депутата районного Совета чернела аккуратная с чуть расширенными краями дырочка. Боев отшвырнул кресло, приподнял странно неподвижное тело прокурора головой на свое колено. Алим, бывший врач скорой помощи, приложил ухо к плоским прокурорским губам, встал, покачал головой. — Дыхания нет, — сказал он, вызывайте следственную группу. — Ты и есть следственная группа, — тихо сказал Боев, поднимаясь с колен и кладя неподвижное тело на кожаный узкий диван. — Вызывай экспертов, фотографа, врача, — словом, всех, кого надо. Ночью, анализируя происшедшее, Боев обратил внимание, как быстро, быстрее всех подкатил зам. по кадрам Глушко. Тот самый Глушко, который на следующий день с невероятной поспешностью был назначен и. о. прокурора города и еще через день — прокурором. Казалось, кому-то не терпелось наложить лапу на все документы по делу. И Боев начал догадываться, кто это. Валерий Иванович редко бывал в хорошем расположении духа, но, прочитав в утренней газете объявление в траурной рамке с соответствующей подписью «группа товарищей», не смог удержаться от улыбки удовлетворения. Тут же позвонил он в горком второму секретарю, который курировал административные органы города. — Читал? — спросил он, немного помолчав, давая собеседнику сообразить, кто говорит. — Горе-то какое. Надо будет это… поминки, что ли, справить. Скажем, послезавтра. — Да, достойный был человек, так сказать, совесть города, — подхватил его игру второй. — Не по должности жил человек, по душе. — Кто его убил? Уголовник какой-то беглый из зоны. Надо его найти. Обязательно. Как там новый, задачу хорошо понимает? — Беглый уголовник? — задумчиво переспросил второй секретарь. — Интересно. Родятся же такие люди на земле. Эта версия, мне кажется, должна вывести прямо на преступника. Особенно если свидетели подтвердят, что этот, как его, ну преступник, был у покойного в кабинете. — Конечно подтвердят, — не усомнился Валерий Иванович. — У нас люди золотые. Любую правду подтвердят, просто из голой любви к порядку. Прекрасный народ, а главное, честный! «Это есть наш последний и решительный бой» — запел сквозь зубы Боев, выходя из кабинета своего нового шефа и направляясь к себе, где его уже в полном составе ждала вся группа. Список сотрудников, направляемых Глушко для поимки предполагаемого убийцы, был весьма впечатляющ, если бы не знать то, что знал Боев: ищут вовсе не того, кого надо. Весь вопрос был в том, знает ли об этом новый прокурор. Во всяком случае Боев не собирался раскрывать ему глаза. Размеренно и гнусаво прочитал он наличному составу группы план мероприятий по борьбе со сбежавшим уголовным преступником-убийцей, а потом, никому не говоря, по-тихому смылся из прокуратуры, отмечаясь за каждым углом, покружил по тихим улицам Замоскворечья, вышел на Пятницкую, поймал такси и отправился к Виктору. Виктора он застал в состоянии тихой отрешенности и чистой ярости. Тот накал ненависти, который светился в нем, почти не увеличился, когда Боев рассказал ему про очередную подставку мафиози и то, что он фактически вне закона и по его извлечению проводятся крупномасштабные мероприятия. Его тусклый, ничего не выражающий взгляд оживился только тогда, когда Боев протянул Виктору фотографию главаря банды — Валерия Ивановича. Он тщательно изучил ее, несколько раз прикрыл глаза, припоминая, вновь открыл и неопределенно посмотрел на Боева: мол, что делать дальше? — Тебя же не исполнители интересуют, — сказал Боев, вынимая из глубоких карманов брюк еще один пистолет с двумя обоймами к тому, первому, который уже был у Виктора. — А тот, кто отдал приказ… — И исполнители тоже, — голос Виктора прозвучал глухо о ржаво, будто два куска металла проскребли друг о друга, — Дашь наводку? — Дам, — сказал Боев, не колеблясь. — Только ты прикинь, на что идешь. — Уже прикинуто! Да, и потом… — Виктор помолчал, нехорошо улыбаясь. — Мне все равно мимо них проходить, когда на ихнего папу выйду. — И он тщательно зарядил пистолет и аккуратно положил его во внутренний карман пиджака. Почти скороговоркой Боев начинял Виктора необходимой информацией, именами, описанием внешности и иерархией, то есть, положением в организации. Выходило, по его словам, что внешнюю охрану трогать вообще нельзя, поскольку она состоит из войск МВД, а вот все, кто будут внутри, и есть его, Виктора, цель. То, что они и цель Боева, об этом он предпочел не говорить. Боев вышел перед самой кольцевой дорогой, оставив Виктору планчик со всеми подходами и подъездами к объекту. Проехав по кольцевой, такси свернуло на пустынную лесную дорогу, приблизилось, к какому-то поселку и, объехав его, остановилось у реки. Вдоль реки, углубляясь в лес, шла короткая широкая дорога, ведущая к двухметровому деревянному забору. Над дорогой вовсе неуместно висел «кирпич». — Дальше я не поеду, — сказал таксист, сворачивая счетчик. — Здесь нашего брата не уважают. Сюда больше на казенных, да частных подкатывают. Забрав причитающийся ему гонорар, он быстренько дал газу и исчез. Проводив его взглядом, Виктор несколько секунд стоял неподвижно, а потом присел на корточки и стал думать. В высоком кустарнике его практически не было видно, и громадная черная машина, осторожно выехавшая из леса, только помигала чуть-чуть огнями и смолкла. Виктор ждал, осторожно заведя руку в карман, где лежал пистолет. Видимо, так было задумано, потому что другая столь же сверкающая и замечательно большая серая машина появилась со стороны поселка и лоб в лоб съехалась с первой. Виктор чуть плотнее присел в кусты и затаился. Из второй машины сразу выскочила небольшая группа на вид явно не подходящих ни под какое милицейское описание людей и вмиг окружила своего черного визави. И тут приглушенное рычание вырвалось из груди Виктора, потому что дверцы черной машины тоже распахнулись, и из нее вышел человек, которого невозможно было не узнать, потому что он был выше всех окружающих минимум на две головы и в два раза шире. «Вадик», — сообразил Виктор, и лоб его покрылся испариной, взгляд затуманился от неизбывного желания стрелять. Но он сдержал себя. Машины медленно развернулись и въехали обратно в лес. Виктор подождал, пока они не скроются из виду, и пошел следом, стараясь не приближаться к дороге ближе чем на два десятка метров. Делать это было не трудно, потому что лес все редел и редел, пока прямо перед Виктором не открылась широкая светлая поляна, почти полностью окруженная видимым издалека забором. Виктор долго, по-звериному съежившись, смотрел из-за кустов, как один за другим подъезжали к железным сплошным воротам автомобили всех мастей и окрасок, как открывались с постукиванием тяжелые створки, пропуская их внутрь. Примерно через полчаса он увидел первого охранника. Тот, не торопясь, обходил забор по внешнему периметру, изредка поглядывая по сторонам. Охранник был в джинсах и черной кожаной куртке. Пожалуй, эту одежду можно было считать униформой, так много бойцов группировки были в таком же наряде. Виктор дал охраннику пройти вперед и пошел следом. Теперь ему приходилось двигаться значительно быстрее, чем раньше, и при этом не делать ни одного торопливого и резкого движения. Охранник прошел несколько десятков метров и остановился. Казалось, его натренированный слух что-то уловил в шорохе леса. Виктор замер. Широкий ствол дерева полностью скрывал его поджарое гибкое тело, но он должен был подойти к охраннику вплотную, что представлялось маловероятным. Поэтому Виктор еще более сгорбился и застыл, давая возможность охраннику пройти вперед. Когда обтянутая черной кожей спина скрылась за поворотом, Виктор, оглядевшись по сторонам, подлетел к забору и, легко взметнувшись вверх, перевалился на другую сторону. Еще приземляясь, он думал об укрытии и шарил глазами в поисках его. Пошатнувшись и едва устояв на ногах, Виктор опрометью бросился к валуну, наполовину вросшему в землю и сияющему отполированной веками макушкой. Едва он присел на корточки за камнем, щурясь на отражение в воде белого, похожего на дворец здания, как прямо на него вышли двое. Виктор протер глаза, словно не доверяя им, так неистребимо хороши были две обнаженные девичьи фигурки. Виктор удивленно пялился на живые фотомодели, как бы сошедшие со страниц журнала «Плейбой», пока девушки весело тараторя не подбежали к воде и не плюхнулись в нее несколько театрально визжа и постанывая. Никто не отозвался на призывное мурлыканье, видно, подобное было в этом доме в порядке вещей, и Виктор уже стал выползать из-за камня, чтобы короткой перебежкой сократить расстояние между ним и зданием, как снова послышались чьи-то голоса и на дорожку вышло еще трое на этот раз вполне одетых мужчин. Они чинно вышагивали по желтому песочку, дружески беседуя. Одного из них Виктор узнал сразу, не мог не узнать, потому что его светлые волосы, пронзительно синие глаза и загорелое угловатое лицо намертво запечатлелись в его памяти. Это был тот самый человек с фотографии, который отдавал приказы, и теперь никто не мог помешать Виктору свести с ним счеты. Очень осторожно, сантиметр за сантиметром, Виктор выуживал из кармана браунинг, потом целую вечность снимал курок с предохранителя, передергивал ствол, досылал в него патрон. Как ни быстро на самом деле Виктор производил все эти манипуляции, нескольких секунд хватило собеседникам, чтобы зайти за аккуратно подстриженную колоннаду деревьев, обрамлявших дорожку, и стать недосягаемыми. Виктор дернулся броситься вслед, но вновь послышались шаги и двое молодых плечистых парней прошли вдогонку за беседующими. Крики резвящихся в воде девиц заглушили быстрые шаги Виктора, когда он, взяв пистолет за дуло как дубинку, догнал охранников и сходу полоснул ближайшего к себе стальной рукояткой по затылку. Тот рухнул как подкошенный, и Виктор, перепрыгнув через него, бросился на второго. Первый его удар пришелся по выставленному локтю защищающегося, и Виктор отчетливо услышал как хрустнула кость, и только потом увидел помутневшие глаза теряющего сознание человека. «Болевой шок», — отметил про себя Виктор, и вновь рукояткой пистолета удобно легла ему в ладонь. Теперь между ним и отчетливо виднеющимися на сочном фоне зелени спинами не было никаких преград. Виктор замер. Все звуки и цвета перестали вдруг существовать для него. Он осторожно повел дуло пистолета снизу вверх, пока мушка не замерла на затылке идущего впереди человека, потом сделал несколько быстрых шагов вперед. Уже находясь всего в двух шагах позади Валерия Ивановича, он негромко позвал его «эй», Валерий Иванович обернулся. Увидев направленный ему в лоб пистолет, он не выказал ни малейшего волнения. Двое его собеседников тоже стояли молча, щурясь на солнце и не делая никаких попыток напасть на Виктора или убежать. Виктор сам не знал, что он хотел от этого человека: просьбы, страха, отчаяния или последних своих покаянных слов. — Привет тебе от Оли, — прошептал Виктор и хотел нажать курок, но пальцы вдруг перестали ему повиноваться. Дыхание перехватило, почва ушла из-под ног. Какая-то непреодолимая сила подняла Виктора над землей, а потом швырнула вниз на траву. Пистолет вы-пал из его неподвижных рук. — Не охрана, а полное говно, — сказал Вадик, чуть смущенно глядя на Валерия Ивановича, у которого на лице не дрогнул ни один мускул. — Так нас всех перестреляют, как глухарей на току. — Этого в баньку, — Валерий Иванович носком сапога ткнул Виктора в бок. — Ты его не придушил часом? Чтобы через полчаса он у тебя был свеж как роза. — Нет проблем. — сказал Вадик. Он свистнул, и тут же две очаровательные нимфы в купальных костюмах, те самые, которые продефилировали мимо Виктора, вышли из кустов. — Пошли, — скомандовал Вадик коротко. Он донес Виктора до озера и швырнул в воду. Затем нагнулся и аккуратно связал пленнику руки за спиной электрическим шнуром, который достал из кармана брюк. — Пополощите его, — попросил он девиц, — водичкой побрызгайте, можно из аптечки нашатырного спиртика принести. Когда очухается, свистните, я его заберу. На всякий случай я вам оставляю бойца, — он кивнул на молчаливого молодого парня, ростом едва достигавшего ему до плеча, — вон Вася проследит, чтобы подопечный не сбег. Виктор резко дернул головой и застонал от боли. Казалось, через его шею проехал товарный состав. Удушающий запах нашатыря привел его в чувство. Он полулежал на кожаной узкой кушетке. Прямо перед его глазами угрожающе нависли высокие медицинские весы. Слева был стол, сплошь уставленный закусками, далее цветной телевизор. По включенному экрану пробегали силуэты с широко раскрытыми в беззвучном крике ртами. «Видеоклип», — подумал Виктор и сел. Попробовал освободить связанные руки, но даже не почувствовал их. Скосив глаза вправо, он увидел длинную тонкую кисть с накрашенными ноготками, держащую двумя пальцами шприц. Рука дернулась и исчезла. Он повернул шею и застонал от острой боли. Чьи-то сильные руки перевернули его на живот, аккуратно положили вниз лицом и стали сдирать одежду. Виктор пытался сопротивляться, но малейшее движение причиняло ему такую острую боль, что он затих. — Посадите его! — услышал Виктор повелительный равнодушный голос. Его приподняли и привалили спиной к стене. Прямо напротив, на табурете сидел Валерий Иванович и смотрел оценивающим и вместе с тем скорбным взглядом, как смотрит хирург на ракового больного перед началом операции. Чуть поодаль от него, облокотившись широченной спиной о стол, сидел Вадик. Он медленно выливал в себя бутылку пепси, то поднимая вверх, то вновь опуская круглый подбородок. Допив бутылку, он поставил ее на стол и подошел к Виктору. — Надо его развязать, — обратился Вадик к Валерию Ивановичу, — а то такими руками он не только ручку, соломинку не удержит. Валерий Иванович пожал плечами: — Развяжи. Хотя, я думаю, это не актуально. Он из породы тупоголовых, пока ему ползадницы на ремни не изрежешь, не поймет. — Вонючая работа, — сплюнул Вадик, и не было понятно, одобряет он Валерия Ивановича или нет. — Не вонючая, а необходимая, — поправил его Валерий Иванович, наблюдая, как посиневшие руки Виктора приобретают нормальный цвет. Унижение кружило Виктору голову, когда он сидел голый, мокрый и несчастный перед элегантным, одетым в костюм-тройку Валерием Ивановичем. Виктор закрыл глаза, чтобы не видеть его, безумно сожалея, что не использовал нескольких полноценных секунд, которые у него были для выстрела. — Хорошо, — сказал Валерий Иванович после продолжительного молчания. — Вас сюда не звали. Хотя я и рад, что вы пришли. Мои люди потратили не мало сил, чтобы вас найти. Некоторые из них потеряли голову, а другие свободу. Да откройте глаза, вы меня прекрасно слышите. Так что, уважаемый, встреча с вами доставляет мне такое же удовольствие, какое еще недавно доставляла вам. Причины у нас, конечно, разные. Я человек рациональный, деловой, а вы решили помедлить, поиграть… Валерий Иванович рассмеялся. Виктор с ненавистью посмотрел на него, с усилием повернув разбитое лицо. — Ну и молодец, — похвалил Валерий Иванович. — Теперь перейдем к делу. Ты сам об этом не подозреваешь, но у тебя есть шанс. Я всегда играю в открытые игры. Ты мне лично не враг. Твоей мести я не боюсь. Если ты еще раз появишься на моем пути, тебя отшвырнут как бродячую кошку и раздавят. Ты нежелательный свидетель. Но теперь обстоятельства сложились так, что это не очень важно. Как свидетель ты со всех сторон заблокирован. А вот как раскаявшийся убийца ты представляешь ценность. Кстати, ты, наверное, еще не знаешь, что прокурор убит. Тот самый, кто пробил тебе освобождение. И убийца — ты. Виктор слушал его в какой-то полудреме-полуоцепенении. Все тело его ныло, сведенные судорогой ноги и руки онемели. Слова Валерия Ивановича пробивались как бы из отдаления. — Ты подписываешь признание, а я тебя чуть подлечиваю и отпускаю. В моих интересах, чтобы ты не попался. Сбежавший убийца вот кем ты будешь. Но это лучше, чем неподвижный труп. Виктор снова закрыл глаза, но Валерия Ивановича это нисколько не смутило. — Вадик! — крикнул он. — Иди побазарь с ним. Заскрипел паркет под тяжелыми шагами. Вошли двое. Вадик и Медведь. — Опять вонючая работа, — недовольно проговорил Вадик. Он рывком приподнял Виктора, посадил его на кушетку, ловко развязал стягивающие его веревки. Медведь, весь красный после сауны, в махровом красном халате на голом теле, напоминал более чем всегда Малюту Скуратова из известного фильма «Иван Грозный». Для полного сходства не хватало только топора. — Он вот с вами не церемонится, — укоризненно сказал он Вадику, тяжело валясь в кожаное кресло. — Сразу норовит на мушку взять. А вы с ним цацкаетесь. Отдайте его мне на полчаса. Ручаюсь, все подпишет, как миленький. — Канай отсюда, — тихо сказал Вадик. — Тебе, бля, другой радости нет, только человека мучить. Я бы его к себе забрал, так от вас воплей не оберешься. Из соседней комнаты из-за неприкрытых дверей послышался женский визг. Валерий Иванович поерзал, потом зашуршал какими-то листочками, передал их Вадику. — Пусть перепишет, — сказал он, — разборчиво и канает на все четыре стороны. А откажется — отдай его менту. Тот с него шкуру враз снимет. Медведь встал, зевая. Халат распахнулся, обнажив поросшие черной шерстью грудь и толстый живот. — Я приду через пять минут, — сказал он. — Попарю Иваныча березовым веничком и вернусь. Когда они вышли, Вадик сел рядом с Виктором и посмотрел ему в лицо. — Руки отошли? — спросил он. Виктор кивнул. Он приходил в себя. Ярость и злоба, поддерживавшие его весь день, потухли. Хотелось лечь и закрыть глаза, чтобы все провалилось к чертовой матери. Вадик, казалось, понял его состояние. Он плеснул из бутылки в высокий бокал водки, сам поднес ко рту Виктора: — Пей!