Часть 6 из 31 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Представьте себе, молодой специалист попадает по распределению в шарашкину контору. По виду фабрика как фабрика. Делает плохонькую мебель, а по сути мафиозная организация. Левое сырье, левая продукция, левые цеха. Но я то этого не знаю. Я начальник основного производства. Такой весь из себя гордый. Уходит директор в отпуск. И кого назначает вместо себя? Меня. Дело в том. что у директора крупная недостача. А покрывать не хочется, денег жалко. Дешевле меня подставить. Дело крутится. Я подписываю все бумаги, которые мне приносят уважаемые люди. И влетаю на сотни тысяч. Честный главный бухгалтер вызывает ревизию. Честный следователь пишет обвинительное заключение. Честный судья вешает иск и срок на уши.
— А почему «на уши», — спросила Ольга удивленно.
— Да это так в зоне говорят. Я не прошу вас мне верить. Но вы спросили, я ответил.
Ольга вздохнула, не зная, что сказать.
— И что вы собираетесь делать? — спросила она.
— Не знаю. Борюсь, пишу во все инстанции, а толку… Давайте лучше перейдем к делу. — Виктор порылся в карманах своих брюк и достал бумажку с записями. — Вот итог по моей бригаде. Месячные данные.
Ольга взяла листок, внимательно его изучила, потом бросила на Виктора гневный взгляд.
— Вы мне сказки рассказываете, а потом подсовываете липу. Столько браслетов ваша бригада и за два месяца не делает.
Виктор, попытавшись скрыть охватившее его раздражение, медленно забрал у нее из пальцев листок, смял его и снова спрятал в карман. Потом, совершая проступок, за который его ждало неминуемое наказание — карцер, он открыл письменный стол старшего мастера и достал журнал учета продукции. Виктор не раз видел этот журнал в руках Хацкова, и сам ежедневно диктовал ему цифры, которые старший мастер переписывал в журнал. Он медленно пролистал толстую амбарную книгу, потом передал ее Ольге.
— Писать и считать умеете, — проговорил он. — Сложите тридцать цифр и получите результат. А вообще, милая девушка, учтите на будущее, на зоне можно все: драки, водка, — даже убийство. Но план — это святая святых. Даже новички быстро вразумляются, что норму нужно дать — кровь из носа. И дают. Так что проверьте лучше свою бухгалтерию.
Дмитрий Дмитриевич запоздало вспомнил, как просил его Валерий Иванович назначить точное время, да попозже, и аж застонал от собственной неповоротливости. Юбиляр быстро вырулил к кафе, а когда посмотрел на часы, у видел, что времени прошло всего ничего, минут двадцать. Никто еще его не хватился. Только Татьяна досмотрела на него удивленно, молча вынула тончайший шелковый платочек из сумочки и отерла Дмитрию Дмитриевичу влажный лоб.
— Что с тобой, Дима? — спросила она. — На тебе лица же нет. Перебрал, что ли?
— Наоборот! — Юбиляр распечатал нетронутую бутылку польской ужасной водки и маханул полный бокал не закусывая. Чуть полегчало. Тогда он для скорости хватанул второй бокал и пошел добирать в бар.
Вернулся он совсем веселый и бесстрашный и принялся обихаживать оставшихся без его твердого руководства гостей.
Все случившееся будило в нем теперь только веселость и жажду мести. Сейчас бы ему было что сказать Валерию Ивановичу, люди которого даже не смогли обеспечить его безопасность. Он, правда, с некоторым трудом, спустился вновь вниз на первый этаж и позвонил Вадику. Тот с запозданием поднял трубку, видно, только что вошел домой.
— Ты уж извини за беспокойство, — сказал Дмитрий Дмитриевич чуть заплетающимся языком. — Только после твоего отъезда у меня прихват был. Чуть не кокнули.
— Кто?
— Из тех, звонящих. Как-то меня выследили.
— Ну, погоди, — сказал Вадик. — И не вздумай никуда уйти. Ты там развлекаешься, вот и хорошо. Держись поближе к народу. Мы подъедем.
Дмитрий Дмитриевич вернулся к цветнику, обрамлявшему стол. Вадик, видимо, держал машину возле дома в разогретом состоянии, потому что только юбиляр пустился в светские разговоры с разгоряченными девочками, как отворилась дверь и плотная гигантская фигура заслонила дверь.
— Вы с нами посидите? — раздался восхищенный голос Татьяны, но Вадик покачал головой.
— Некогда, милая, — мягко протянул он, — в другой раз познакомимся, ты кушай, детка, больше, силы копи.
В коридоре, там, где еще недавно промелькивала гнусная морда одного из вымогателей, было не продохнуть от ядреного Вадикиного народа. Явно бывшие спортсмены, культуристы.
Дмитрий Дмитриевич при полном молчании Вадика рассказал о случившемся и о том, как дальше должны протекать его контакты.
— Плохо, — нахмурился Вадик, внимательно его выслушав. — Чей почерк? — спросил он пожилого мужчину кавказского типа, который тщательно следил за каждым словом Дмитрия Дмитриевича.
— Они не в побеге, — отозвался кавказец, поводя широченными плечами.
«Тоже, видно, бывший борец», — решил юбиляр, глядя, как ходят громадные желваки мышц под тонким свитером.
— Я тебе скажу, люди в авторитете, — тем временем продолжал кавказец. — Иначе как могли за ним пригляд пустить по всему городу. Но не центровые. Сдастся мне, как он рисует их, не так давно откинулась братва. Такие волки самые опасные. Изголодались в зоне, вышли — ничего нет, а все близко. За деньги любого загрызут. Ничего не боятся. Теперь от него не отстанут.
— Вычислить их никак нельзя? — поинтересовался Вадик. — Может добазарились бы, дали бы ребятам пару кусков.
— Если бы я их увидел, может, и договорились бы, а с ним они базарить ни о чем не будут. Они думают, что крепко его за горло держат, значит, с ним разговор один — или деньги, или убивать.
— Так уж и убивать, — встрял в разговор Дмитрий Дмитриевич — и напрасно.
Никто не обращал на юбиляра внимания, будто не его жизнь и средства были в опасности.
— Слушай, — сказал высокий сухой пацан, которого все называли почему-то Манделой, — они ведь не должны его ни на шаг отпускать. Должны пасти до последнего. Стало быть, там команда не самая маленькая. А что, если пустить ребят по микрорайону, может, кого вытащат?
— Надо сделать так, — рассудил Вадик. — Димыч у нас за подсадную. Пусть, не торопясь, поездит по городу, а мы за ним. Глядишь, и выкупим хвоста.
— Может быть, и не одного, — со смешком сказал Мандела. — Кто знает, кто его еще пасет кроме этих.
— Никто, — вякнул Дмитрий Дмитриевич.
— Этого ты наверняка знать не можешь. — рассудил Вадик. — Ты пока танцуй, — предложил он юбиляру, — развлекайся вовсю, а мы еще ребят подтянем. Может быть, игра будет на всю ночь.
Дмитрий Дмитриевич и сам хотел забыть эти мерзкие, траченные жизнью лица, унижение и страх, которые он испытал в машине. Он вернулся в банкетный зал и до двух часов ночи, отстав от обычной умеренности, вливал в себя отменный грузинским коньяк, заставляя пить быстро захмелевшую Татьяну и ее веселых подруг. Когда он выходил после долгого застолья, поддерживаемый с обеих сторон дамами, его на мгновение перехватил Мандела.
— Мы сечем поляну, — сказал он, деликатно придерживая Дмитрия Дмитриевича за локоть. — Ты езжай, как ни в чем не бывало, к дому, а мы их выкупим. Только не гони, дай им прицепиться.
— А где все ребята? — с некоторым трудом спросил Дмитрий Дмитриевич. Перед глазами у него все сияло и плыло.
— Ребята на месте, — отмахнулся Мандела. — Ты машину-то сможешь вести?
— В любом состоянии. — отрекомендовался Дмитрий Дмитриевич. — Без проблем. Так ребята помогут?..
— Езжай тихо, — еще раз подчеркнул Мандела и исчез.
Не задерживаясь, Виктор вышел из кабинета. Теперь он не был уверен, что правильно поступил, сгоряча открыв стол Хацкова. Если старый пень застал бы учетчицу, роющуюся в его бумагах, вряд ли он удовлетворился бы ее объяснениями и нашел способ выйти на Виктора. Но вообще в разнице между его данными и данными бухгалтерии было что-то удивительно странное. Уж что-что, а учет у Хацкова был поставлен строго. Виктор поднялся к себе, но, не доходя до дверей увидел Питера, который сигналил ему, что в цехе неблагополучно, Виктор влетел в цех и увидел… легкого на помине Хацкова, который подозрительно оглядывался, стоя на негнущихся ногах посреди цеха.
Его дряхлость только подчеркивала ту силу власти казнить и миловать заключенных, которой обладал этот наполовину выживший из ума заслуженный чекист. Внезапно Хацков сложился чуть ли не вдвое и нырнул под стол петухов. Те испуганно встали, не зная, что делать. Однако Хацков появился с другой стороны стола весьма довольный, даже улыбающийся. Ощущение от его улыбки было такое, будто на коре дерева появилась трещина. Он с трудом встал на ноги, вездесущий Вова поддержал его под ручку, чем Хацков, кажется, остался доволен.
— Все… чисто, — каркнул Хацков, откашливаясь. — Твое рабочее место? — обратился он к Курицыну, который от страха потерял дар речи и смог только кивнуть.
— Петух?
— Петух!
— Молодец… — слова вылетали из Хацкова, словно горячие картофелины, рывками. — Детали… на землю… не роняешь. Бригадир, выпиши ему дополнительные два рубля на ларек.
Довольный Хацков все же не успокаивался. Не так легко ему было подняться на два пролета вверх, поэтому если все же он попадал к Виктору, то стремился обозреть все наилучшим образом. Правда, приемы у него были весьма оригинальные. До последнего дня своего пребывания в зоне Виктор так и не смог понять, то ли Хацков в самом деле спятил на почве бережливости, то ли играл одному ему ведомую роль. Вот и сейчас Хацков обошел каждый стол, потом сделал круг вокруг мусорного ящика и буквально нырнул в него с головой, разгребая мусор руками. Он появился весь грязный и разочарованный и, не стряхивая грязь с потертого пальто, которое неизменно носил зимой и летом, спросил у Виктора:
— А на дне деталей нету?
«Совсем ошизел старый пес», — подумал Виктор, но вслух предупредительно ответил:
— Ни в коем случае, мы за этим смотрим. Кстати, Николай Петрович, вопрос можно? Мужики обижаются. Пашут, пашут, а на карточке голый Вася. По накладным подача в два раза меньше, чем по факту.
Голова у Хацкова затряслась — последствие старой фронтовой контузии. Расстояние между отдельными словами стало еще больше.
— Зачем… зачем… смотрел? … Кто… разрешил? После проверки… ко мне!
«На кой черт к нему полез с вопросами», — ругал себя Виктор, следя за медленно ковылявшим к выходу Хацковым.
— Настоящий пень с ушами! У него мозги заплесневели еще в тридцать седьмом! — выругался он вслух, не в силах сдержаться.
— И руки по локоть в крови, — добавил подошедший к нему Шакура, который, как и все остальные члены бригады, старательно изображал работу под строгим взглядом Хацкова. Правда, Виктору иногда казалось, что Хацков прекрасно осведомлен о том, что четверть бригады не работало, и что норму за них делали петухи, и что его это даже устраивало.
— Они куда-то выносят половину деталей, — поделился он своем догадкой с Шакурой. — Хорошо бы их на этом прижучить. Кстати, где сейчас Хмель? Что-то я его с утра не видел.
— У Хмеля новая жена, — широко улыбнулся Шакура. — Он с ней в душе с утра прохлаждается. Кстати, надо его предупредить, что Хацков приходил. Этот дед мутный, как болотная вода. Тебе ничего не сказал, а сейчас уже, может звонит ментам, чтобы выяснили, почему Хмеля нет на рабочем месте. Застукают его с петухом, могут еще срок впаять.
Вместе с Шакурой Виктор спустился вниз, в душевые. Шакура постучал в дверь условным стуком, и она отперлась! Высунулась голова Хмеля, потом показался он сам, наспех натягивая трусы.
— Ты как меня нашел? — удивленно спросил Хмель, не замечая стоящего позади Шакуры.
Тот подтолкнул Виктора в бок, дурачась, мол, не говори, что я тебя привел.
— Да смотрю, новенького нет, который на пересылке еще подворачивал. Значит, где-то с тобой. Хацков приходил, как бы ментам не стукнул.
— Гонишь, — засмеялся Хмель, все-таки разглядев в тени Шакуру. — Вот кто тебя привел. Маруська, выходи, свои.
Вихляя бедрами, из раздевалки вышел молодой восемнадцатилетний парень, обошел Шакуру, смотря на него и на Виктора скользящим взглядом проститутки. Хмель ревниво наблюдал за ним и вдруг хлопнул по голому заду.
— Канай отсюда, шлюха. У нас с бугром свой базар.
— Не очень-то и хотелось, — совсем по-бабьи взвизгнул Маруська и обжег Виктора взглядом блудливых синих глаз. Однако совсем другие глаза были нужны Виктору.
— Я принял решение, — сказал он, когда петух скрылся за дверью. — Посылай братву к директору. Пусть, козел, дает денег и пишет повинную. Только смотри, чтобы его семья случайно не пострадала. Я наслышался, как твои кенты на воле грубо работают.