Часть 7 из 31 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Хмель обрадованно подхватил протянутую Виктором бумажку с адресом, хотел что-то сказать, как вдруг заметил художника Вову, который как бы случайно пытался войти в душевую раздевалку.
Дмитрий Дмитриевич с трудом распахнул дверцу машины, галантно посадил девушек и поехал куда глаза глядят. Глядели они, по правде сказать, не очень хорошо, дорога перед машиной то завязывалась в узел, то поднималась вверх столбом. Проехав так до первого перекрестка, юбиляр зачем-то свернул в него, хотя это было ему вовсе не по пути домой. Куда едут вместе с ним Татьяна и Марина, он вовсе не представлял, да и не задумывался. Уже заворачивая, машинально, без всякого подвоха глянул он в зеркальце, и огни свернувшей за ним машины ослепили его. И тут же панический страх ворвался в душу Дмитрия Дмитриевича. Совсем забыв о наставлениях Вадика и его бойцов, он вдавил педаль в пол и рванул на крайней скорости по узкому переулку. Поскрипывали сиденья, угрожающе взревывал двигатель на малых передачах, стрелка спидометра склонилась к красной черте, но огни преследователей все также ровно светились в нескольких метрах сзади. Еще благо, что девочки не видели эту отчаянную гонку, обе мирно спали на заднем сиденье, разморенные теплотой и быстрой ездой. Видя, что никак не может оторваться от преследователей, Дмитрий Дмитриевич вовсе впал в панику. Он остановил машину, положил голову на руль и закрыл глаза.
«Черт с вами, — подумал он, — делайте что хотите, ваша взяла». Однако никто не подходил, наоборот, вторая машина даже чуть откатилась назад и застыла, словно ее водитель был так же пьян, как и Дмитрий Дмитриевич.
От внезапной остановки открыла глаза Татьяна, недоуменно оглянулась и полезла целоваться.
— Димочка, — заворковала она, — да ты просто прелесть, так быстро довез. — Она перегнулась вперед, чмокнула юбиляра в шею и стала тормошить подружку: — Марина, вставай, мы уже дома.
«Не уходите», — хотел выговорить Дмитрий Дмитриевич, но сдержался. Хотя спиной чувствовал наставленные на него фары, но не хотел пользоваться своими дамами как прикрытием.
— Ты как, в порядке? — спросила Татьяна, бросая на него сочувственный взгляд. — Дорогу до дома найдешь?
Юбиляр, почти трезвый, ответил ей уверенным кивком головы, говорить он был не в состоянии от страха. Он пытался узнать Танин дом и не мог. Только девушки вышли, как Дмитрий Дмитриевич с места врубил крайнюю скорость. Он проехал до конца злосчастный переулок, сделал потом целую серию стремительных поворотов и на красный свет ворвался на Садовое кольцо. Хотя и пустынное в это ночное время, Кольцо кое-где оживлялось световыми бликами врозь идущих машин. Одна из них оказалась между Дмитрием Дмитриевичем и его преследователем и на секунду заслонила его машину. Тут же он увеличил скорость до крайности, пролетел мимо американского посольства и, не соблюдая никаких правил, свернул с площади Восстания на Пресню. Как во сне мелькнула Зоологическая, потом он свернул в какой-то темный переулок, над которым висел «кирпич», и далее, вихляя между домами, выбрался на Малую Грузинскую. Никто уже его не преследовал. Руки у Дмитрия Дмитриевича дрожали, когда он выходил из машины. Дом его находился всего в нескольких сотнях метров, и он решил пройти их пешком. Правда, едва он отпустил руль и поднялся, как его охватило ощущение такой крайней незащищенности, что, отойдя на три шага, он вдруг остановился и быстро забрался опять в салон. Только он завел машину и потихоньку на второй двинул к дому, как со всех сторон раздалось гудение и треск и две битком набитые людьми тачки взяли его в клещи.
Хмель придержал Вову одной рукой, не давая заглянуть в душ, и развернул к себе:
— Ты, шалашовка, что здесь трешься?
— Что уж, тут ходить нельзя, — попятился Вова, но Шакура как бы случайно встал за его спиной, не давая уйти.
Хмель подошел к Вове вплотную, огонек бешенства дрожал в его глазах.
— Но ты же не просто, сучка, здесь ходил, ты же вынюхивал. Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты ко мне близко не подходил!
— Да я и не подхожу, — заскулил Вова, — бугор, хоть ты заступись.
Виктор пожал плечами.
— Умри, сука, — прошипел Хмель, взбешенный апелляцией Вовы к бригадиру. — Ты что, авторитетов ищешь? Еще рядом тебя увижу, голову разобью. Понял?
«Понял», — хотел сказать Вова, но не успел.
Шакура ударил его локтем по почкам, Вова упал. Тут же Хмель начал избивать его ногами.
— Убью, кумовка!
Вова встал, пытаясь вырваться из рук Хмеля, но Шакура сзади ударил его кулаком в шею, и Вова снова свалился. Несколько секунд отвернувшийся Виктор слышал звуки ударов и стоны, потом стоны прекратились, и Виктор понял, что Вова вырубился. Это поняли и жулики, Шакура что-то скомандовал Маруське, и вся троица быстро исчезла, предоставив Виктору разбираться с полуживым художником. Виктор подошел к Вове, ногой перевернул его на спину. Вова поднял залитую кровью голову и застонал. Виктор рывком поставил его ноги и поволок в раздевалку.
— Быстро гасись в раздевалке, пока кто-нибудь на вахту не передал, что у тебя вся рожа разбита. Иди под душ, ототрись. И чтобы я тебя до конца смены на людях не видел, пока себя в порядок не приведешь.
Едва Виктор успел затолкать Вову под душ и выйти в цех, как на его пути появились начальник оперчасти Медведь и начальник отряда, в котором работала его бригада, капитан Орлов. Подозрительно оглядев Виктора, прячем начальник отряда не погнушался обыскать его карманы, чем обычно занимались простые солдаты, они вернули его назад в душевую. Больше всего Виктор опасался, чтобы в кровь избитый Вова себя не выявил, и его опасения оправдались. Правда, не сразу.
— Ты почему не в цеху, — спросил опер, прислушиваясь к шуму воды в душевой.
— Голова болит. Лицо сполоснул, — сказал Виктор.
В это время Вова что-то уронил и послышался металлический звук.
— Кто у тебя в душевой? — весь подобрался Медведь. — Петушка небось спрятал?
— Не балуюсь, — ответил Виктор сдержанно. — Да вы лучше меня знаете. Небось кумовки доносят. Вова там, художник. Полы намывает.
— С чего это мужик у тебя полы моет, когда это работа педерастов, — недоверчиво спросил капитан Орлов. — Поди, вынуждал его.
В это время приоткрылась дверь и Вова высунул свое разбитое лицо. Увидев начальство, он хотел скрыться, а может, только делал вид, что хочет, но не успел. Медведь бросился за ним и вывел на свет. Вместе с начальником отряда, качая головами, они рассматривали изуродованную физиономию Вовы.
— Кто это тебя? Бугор? — спросил Медведь, подрагивая губами от удовольствия. Видимо, поймать Виктора на избиении своих же зэков было бы для него большой удачей.
— Не надо, начальник. Вы на него жути не гоните. Я его пальцем не тронул. А ты, сука, говори, где ишкарябался, — Виктор бросил на Вову угрожающий взгляд, который тот, казалось, понял.
— Я когда стену протирал, не удержался и с лестницы упал прямо на ведро, — проговорил Вола, еле шевеля распухшими губами.
— Ладно, вали отсюда, — скомандовал начальник отряда, махнув рукой. — Потом с тобой разберемся.
Дождавшись ухода Вовы, он повернулся к Виктору:
— Садись-ка рядом, дружок. — Они сели у стены на скамейку. Подчиняясь команде, Виктор занял место посредине между Орловым и Медведем. На фуражку опера, готовившего тираду, не спеша падали капли воды из душевой.
— Мы, когда тебя ставили бригадиром, рассчитывали на твою помощь, — начал Медведь. — А ты свой нос суешь туда, куда порядочный человек и член не сунет. В бригаде у тебя пьянки, избиения, будто ты на все болт забил. Ты, подлый зэк, должен делать, что тебе начальство говорит, а не то я тебе сыщу зону где-нибудь на острове Врангеля.
— И, кстати, чтобы от мастера на тебя жалоб не было, — добавил начальник отряда, грозно глядя на Виктора.
«Ясно, откуда ветер дует, — подумал Виктор, соображая, что лучше ответить. — Всполошилось осиное гнездо. От мастера, стало быть.»
— Учту, гражданин начальник. Исправлюсь, — сказал он протяжно, — куда же мне от вас деваться.
— А на друзей не доноси. Не надо. Доноси на врагов, — бодро порекомендовал Медведь и поднялся. — Надеюсь, ты все понял? С тобой никто церемониться не будет.
— Ты оборзел, — прорычал открывая зверь рывком Вадик. — тебе что было сказано, езжай медленно, дурья голова! На кой хрен ты от нас уехал?
— Да он пьян как сапожник! — раздался знакомый голос Валерия Ивановича. — Из-за тебя вся братва на ушах стоит, я сам не сплю, а ты нам такие пенки отмачиваешь. А если бы не мы тебя первые нашли?
Дмитрий Дмитриевич был еще слишком пьян, чтобы оправдываться. Он только развел руками и покрутил головой, показывая, что, мол, повинную голову и меч не сечет.
— Ты не придуривайся, — отчужденно и зло сказал Валерий Иванович. — Мы тебя держали за своего, а ты на пустяках прокалываешься. Сколько раз я присутствовал при ваших встречах с ним? — мотнул шеф в сторону Вадика.
— Не помню, раза два, а может быть, три…
— И ты слышал, чтобы я хоть слово сказал?
— Да нет. — Дмитрий Дмитриевич передернул плечами.
— Но я всегда внимательно следил за тем, что ты ему предлагал. Сам ты хапаешь большие деньги почти легально. Пользуешься тем, что твоих кентов-ментов никто не контролирует. А когда речь заходила о вашей совместной работе, чтобы человек тоже что-то поимел, ты такие варианты подсовывал, что сам оставался в стороне, а он должен был голову подставлять. Я ничего ему не говорил, так корректировал, чтобы не дать вляпаться, но не надо, Дима, думать, что ты самый умный.
— Да я так и не думаю, — пытался вставить юбиляр свое слово, но Валерий Иванович, не слушая его, продолжал:
— Ты предлагал ему забрать фирменные компьютеры из кооператива и загнать по частям? Предлагал. Весь риск его, а доли равные. И он пошел бы на эту авантюру, если бы я ему не запретил. А кто хотел отправить бригаду в Польшу, трясти вокзальных валютчиков?
Дмитрий Дмитриевич снова стал трезветь. Он понял, что очень провинился и надо найти какое-то сильное оправдание. Однако от всех выпитых коньяков и водок в голове его было только томление и пустота, то есть ничего путного в нее просто не лезло.
— Ты посылал человека на верную подставку, даже не съездив сам в Варшаву. А если бы съездил, то увидел, что не зря местные спекули спокойно трясут пачками зеленых и ничего нс боятся. Дело в том, что там не просто менялы, а серьезная организация, которая бригаду залетных враз закопает, а если надо, то и под ментов подставит.
Бережно сдав смертельно уставшего Дмитрия Дмитриевича на руки еще не ложившейся супруге, команда Валерия Ивановича вовсе не отправилась отдыхать, как можно было бы предположить, а, сделав большой круг, вернулась к дому юбиляра и рассредоточилась. Одна из машин с потушенными фарами и опущенными занавесками расположилась прямо у подъезда. Водитель с шиком запер машину и ушел в подъезд. На самом деле трое сидели в ней, тихо балуясь минеральной водичкой. Другая отъехала почти на предел видимости и застыла. Среди ее молчаливых пассажиров сидел человек с армейским биноклем.
Третья сделала зеркальный маневр только в другую сторону. Ловушка была сооружена, и теперь оставалось только ждать, кто в нес попадется.
После ухода Медведя и Орлова Виктор долго еще сидел, задумчиво глядя на стену, исписанную многими поколениями зэков. Потом резко скинул одежду, запустил душ на полную мощь, так что всю душевую заволокло белым дымом. Долго мылся под горячей водой, стирая отвращение от беседы. Вошел Шакура. Быстро разделся, обнажив коричневое мощное тело с узлами мышц, энергично растерся мочалкой, поцокал, постонал.
— Чего они тебя доставали? — спросил он Виктора, перекрывая шум льющейся воды своим зычным голосом.
— Задергались менты поганые. Мне бы еще кое-какие документы получить.
— Какой мент — хороший? — смеясь, спросил Шакура.
— Мертвый, — как положено, ответил Виктор.
— А где у мента должен храниться нож?
— В спине! — удовлетворенно усмехнулся Виктор, основательно усвоивший всю зэковскую премудрость.
После душа Виктор быстро оделся, смазал пятерней свой уже отросший ежик на голове и вышел на плац перед цехом. Смена окончилась, и его бригада уже горланила песни в предбаннике. Смолк стук и грохот деревообрабатывающих станков. Заходящее солнце било по закрытым, а частично и зарешеченным окнам. Из дверей цеха вышла Ольга, на скрываясь, подошла к нему, протянула листок.
— Я провела хронометраж, пока вы отсутствовали. Вот средние цифры по бригаде. И рядом с фактическими цифрами мои бухгалтерские. Можете их сравнить.
Виктор отошел к лестнице, полускрытой кустами, пригласил Ольгу присесть на скамейку, в тень.
— Опасный вопрос, — сказал он. — Меня сегодня уже предупреждали, чтобы я не совал свой нос в дела старшего мастера. И учтите, что только за наши разговоры ни о чем вам могут пришить статью о связи с заключенными.
— Мы говорим только по работе, — усмехнулась Ольга. — Так что ваши стукачи могут подождать. И вообще это мерзость. Я специально буду чаще приходить в бригаду.