— Постараюсь упорядочить факты так, как это мне представляется. Иво Май был приятелем Халины, о чем вы, пан Пальмистер, не знали. Она же, полагаю, подстроила ваше знакомство. Халина регулярно встречалась с Иво Маем, о чем свидетельствуют буквы «И» в ее календаре, а также использовала вашу с ним связь, чтобы вас шантажировать. Вы же, веря в чистоту намерений и искреннюю привязанность этого молодого человека, частично выдали ему свои планы насчет Халининой книги. Она, в свою очередь, тоже ему кое-что рассказала. Бедняжка Иво Май склеил одно с другим, как сумел, а поскольку знал, что вы договорились с Халиной о встрече, решил в это время забраться к ней в дом и выкрасть книгу. Обнаружили ли вы в моих рассуждениях до этого момента какие-нибудь пробелы? Лонгин Пальмистер подавленно молчал, и я стал излагать дальше: — Однако, когда Иво Май пришел, Халина уже была мертва. Он увидел ее, увидел, что в доме все вверх дном, и, наверное, захотел как можно быстрее слинять. К несчастью, в тот самый момент в дом вошла пани Гарцовник. Ему пришлось спрятаться и выждать, пока она уйдет. Ждать пришлось недолго… — Откуда вы знаете? — перебила меня Катажина. — Он был в доме до вас, потому что вы почувствовали запах одеколона. И оставался там, когда вы ушли. Мы — я и Розалия — появились чуть позже: вы нас не видели, а Иво Май — видел, о чем уведомил полицию. Следовательно, он должен был выйти из Халининого дома после вас. Иво Май не убивал Халину и не крал эту книгу. Он так же, как и вы, подумал, что и то и другое совершил Славомир Гарцовник, поэтому на следующий день появился у его квартиры, где мы с ним и встретились… — Так это вы вломились ко мне и украли… — начал Гарцовник и замолчал. — Да, — ответил я. — Что? — спросила Катажина. — То, что Иво Май ошибочно принял за рукопись Халины. Именно это он и пытался вам загнать. — Так, значит, у него этой книги не было? — Нет. — И он не убивал Халину? — Да ни в коем случае. — Так кто же это сделал? — спросил Славомир Гарцовник. — Поинтересуйтесь у своей секретарши, — сказал я. — Чушь какая! — выдохнула Катажина Гарцовник. — Вы обезумели! — гневно заявил ее сын. — Совсем наоборот, — горестно ответил я. — Нет во мне искры безумия, есть только разум и лень, две противоборствующие силы. Выслушайте меня. Халину убил кто-то, кто хорошо ее знал. Она сама впустила убийцу в дом, наверное, даже была в халате… — Вы угадали! — перебила Катажина Гарцовник. — Кроме того, убийца должен был очень хорошо знать Халинины тайны. Чем воспользовался, чтобы навести подозрения на невиновного человека — сестру жертвы. С этой целью он перетряс Халинин письменный стол, где она никогда не хранила романа, отыскал альбом и злополучную фотографию, которую затем разорвал и подбросил так, чтобы она попала в руки полиции, а заодно украл другую фотографию, ту самую, с письменного стола, на которой была Анетка. Он также разыскал телефон Алины Пофигель и заманил ее в полуразрушенный нежилой дом, чтобы лишить алиби примерно на то время, когда было совершено убийство. Все это должно было указывать на преступление в состоянии аффекта. — И вы полагаете, что все это проделала пани Квакалло? — рассмеялся Гарцовник. — Я не стану ничего спрашивать у вашей секретарши, потому что знаю: она мне не ответит. Но не могли бы вы или ваша мама сказать мне, не живет ли, случайно, пани Квакалло недалеко от Гжибовской и Окоповой? — Ну, может, и живет, — ответила, помедлив, Катажина Гарцовник. — Но какое это имеет значение? — Именно там стоит дом, в котором пани Пофигель схлопотала по голове от пани Квакалло. Пани Квакалло получила задание от убийцы: ей было велено поджидать там несчастную жертву (жертву как с точки зрения закона, так и по жизни) и на некоторое время вывести ее из строя… — Потом я встретил пани Квакалло в общаге. Я сидел в шкафу. Она стерла с ножа отпечатки пальцев, после чего принялась обыскивать комнату. Очевидно, убийце пришлось бежать в сильной спешке, и сам он этого сделать не успел, потому что вы уже стучались в дверь. Я уверен, что именно от пани Квакалло убийца узнал, что Иво Май звонил вам с предложением обменять рукопись на наличные. Убийца решил вас опередить, но что-то пошло не так, и сделка не состоялась. Пани Квакалло снова вызвали спасать ситуацию. Я поймал ее, когда она, заметив на горизонте пани Гарцовник, спряталась в общежитской кухне. Затем направился вместе с ней в одну эксклюзивную забегаловку, где она поведала мне слезливую историю о своей любви к шефу, то есть к вам. — Славомир Гарцовник покраснел (надо полагать, от восторга). — Потом на минутку вышла в туалет, позвонила убийце и сообщила, где она находится. Однако не стала его ждать, а опустошила несколько блистеров с обезболивающим и подбросила таблетки мне в кофе, в результате чего я едва не распрощался с жизнью. Пустые блистеры я позже увидел в туалете, но тогда не придал этому значения. Думаю, они там так до сих пор и валяются среди множества других вещей, о которых лучше не вспоминать. Пан Славомир, не радуйтесь раньше времени по поводу ее чувств. Если бы она действительно вас любила, то не была бы так болтлива и не валила всю вину на вас, а стояла бы на том, что не знает, кто убийца. Эта женщина разыгрывала из себя — и, кстати, весьма искусно — другую, ту самую Ину, которую так не любит ваша матушка. Вероятно, она от кого-то во всех подробностях узнала о Ининых чувствах, а кроме того, знала, как сменить имидж, чтобы на нее походить… — Так как же вы можете доказать, что это была не Ина?! — воскликнула в праведном гневе пани Гарцовник. — Если они обе картавят, то я и впрямь в тупике. Повисло тяжелое молчание, которого никто не желал прерывать, однако по взгляду Славомира Гарцовника и его матери я угадал, что «р» эта злополучная Ина выговаривала безупречно. — Ну так кто же и зачем убил Иво Мая? — тихо спросил Лонгин Пальмистер. — Думаю, эта особа пряталась в баре напротив общежития, после того как сбежала по громоотводу из комнаты Иво Мая. Вскоре она увидела, что Славомир Гарцовник выходит из здания. Зная его неколебимые нравственные принципы, она заключила, что книга по-прежнему может находиться в комнате, в которую он наверняка даже и не заглядывал. Поэтому она вызвала Юлию и велела ей эту комнату обыскать. Сама она не могла туда вернуться, не возбудив подозрений, — ведь она не выходила из дверей на глазах у вахтера. Она была в контакте с Юлией и постоянно следила, не появится ли полиция. Предупредила ее при приближении Катажины Гарцовник. Думаю, это ее я заметил, когда она, завидев Юлию, выглянула из бара и тут же спряталась обратно. Это была невысокая пухлая женщина… — Это была я, — сказала невысокая пухлая женщина, стоявшая у входа в гостиную Анетки Гарцовник. Глава 16. Правдолюбец и его возлюбленная У нее была милейшая улыбка и лицо, вызывающее расположение и доверие. Свою женственность — облик сестры-матери — она подчеркивала кашемировым свитером бежевых тонов и мягкой, пушистой прической. Теплый образ нарушал только пистолет, который она держала в руке: безотказный «макаров», очень похожий на тот, каким пугал нас с Розалией Иво Май. — Гадалка Доминика? — взвизгнула пани Гарцовник. — Скажем так, особа, которая знает меандры человеческой психики и любит коллекционировать тайны, — ответила вновь прибывшая. — Красивый выход, — сказал я. — Сильный. — Моя сотрудница включила телефон, чтобы я могла слышать, о чем вы говорите. Пожалуй, сейчас самое время выйти из тени и продвинуть дело вперед. — Твоя сотрудница? — ахнула Катажина Гарцовник. — Она? — И указала на Розалию. — Нет, слепая ты глухопердя! Юлия! Время от времени я выручаю своих клиенток, попавших в беду. Когда Юлия нарвалась на неприятности, я посадила ее на место доброй, бесхитростной Ины, безумно влюбленной в своего шефа. К слову сказать, Ина тоже моя клиентка. Юлия получила теплое местечко, а я — ее признательность. Вроде бы более чем счастливое совпадение, хотя мне от этого никакого проку не было. Ладно, кончаем пустую болтовню. Где книжка, пан Сякий? — Книжку получит тот, кто больше даст, — сказал я. — Я не намерена участвовать в аукционе. Двоих уже убрала, плюс-минус один мне без разницы. — Вы меня неправильно поняли. Мне не деньги нужны, а немного фактов и вся правда. — Зачем оно вам? — Может, мне просто надоело, что кто-то вечно оставляет меня в дураках. — Мне это чувство незнакомо, — ответила гадалка Доминика. — Обычно я сама оставляю других в дураках. Ну ладно уж, договорились, пан Сякий, цена невысока, а я охотно похвастаюсь своими успехами, о которых вы даже понятия не имели. Халина была моей клиенткой и подругой, и это я подбросила ей простую и гениальную идею шантажа с помощью романа. К сожалению, когда идея сработала, Халина проявила черную неблагодарность и порвала со мной отношения… — И потому погибла? — О нет… Я действительно очень не люблю неблагодарных, но не настолько же я мстительна… Обычно я довольствуюсь более тонким и изощренным реваншем, для которого наверняка настало бы время. Но увы, Халину сгубила взрывчатая смесь глупости, недоверия и угрызений совести. В тот день — день своей смерти — она разбудила меня телефонным звонком где-то в шесть утра. Заявила, что я у нее выкрала книгу и что у меня есть два часа, чтобы ее вернуть. Угрожала, что в противном случае нашлет на меня полицию. Ох, ну конечно же, я ничего у нее не похищала. Но вы должны понимать: встреча с полицией была бы для меня не слишком приятной… Я ведь занимаюсь множеством дел весьма деликатного свойства. Поэтому я поехала к Халине и попыталась воззвать к ее рассудку. Но она не умела мыслить рационально. Старая истина: больше всего мы боимся тех, кого обидели. Халина считала, что я украла книгу даже не ради выгоды, а исключительно из вредности, только чтобы она не смогла доказать всем маловерам, что ей есть что сказать. Ссора перешла в драку. Это действительно был несчастный случай, такой же, как и смерть того глупого юнца… И я подумала, что раз уж столько вложила в эту книгу — тратила время, изрядно рисковала, раз уж она такая ценная, что кто-то и впрямь ее украл, то неплохо бы ее раздобыть. С этой идеей я поехала к Иво Маю. Вошла в его комнату и сразу поняла, что совершила ошибку. Он меня узнал. В тот день, когда погибла Халина, мы столкнулись нос к носу почти у самого ее дома. Он ведь зашел в дом сразу после меня и обнаружил ее, еще теплую… Может, он испугался, что я и его прикончу. А может, решил погеройствовать. Не знаю, я даже не успела предложить ему договориться. Этот идиот вытащил оружие — да-да, то самое, которое я сейчас держу, — а другой рукой схватил телефон и начал звонить в полицию. Что мне оставалось делать? Это была вынужденная самооборона. А потом кто-то постучал в дверь — раз, другой — и крикнул: «Пан Май, откройте, пожалуйста, это я, Славомир Гарцовник». Я распахнула окно… Карниз был ненадежный, но мне удалось доползти по нему до громоотвода. Правда, когда спускалась, я его сорвала, в конце концов, во мне добрых шестьдесят кило… И тут раздался такой грохот, будто все туфли разом выбежали из шкафа в прихожую. А вслед за ними появился доблестный инспектор Стрела. — Именем закона, стоять! — рявкнул он. — Вы арестованы! Отшвырнул недоеденный банан, которым попытался устрашить Доминику, и после краткой борьбы с кобурой выхватил служебное оружие. — Дуга, чего ты его не пгистгелила? — вознегодовала Юлия. — Сама ты дура! Это не пистолет, а бутафория. Думаешь, будь он настоящим, вернулась бы я живой после встречи с Иво Маем? — Удача — лучший друг полицейского, — изрек сентенцию инспектор Стрела, отбирая бутафорский пистолет и надевая на задержанных наручники. Доминика выглядела как разъяренная персидская кошка на поводке, Юлия в наручниках пробуждала одни лишь греховные чувства. — Я уже боялся, что вы задремали, инспектор, — сказал я. — Ну конечно, соснул малость, пока ты разводил канитель. До смерти скучно вас всех слушать. Но от меня ничего не ускользнуло. Коварство этих женщин полностью подтверждает все известные стереотипы. Эта милая, но злая. Та красивая, но дура. Только уродины хороши, причем, говорят, даже в постели, но кого это волнует?.. — Меня, — тихо ответил Славомир Гарцовник. — Того, что вы услышали, достаточно, чтобы ее посадить? — спросила Катажина Гарцовник, сотрясаясь от жажды мести. — Блин-тарарам, мне-то откуда знать? Я просто ловлю плохих людей. И хорошо ловлю, потому что у меня нюх. — Но вы все записали? — уточнил я. — Сынок, я вообще все записываю. Не получается у меня выключить эту сраную фигню. По-вашему, для взрослого мужика это позор? У каждого своя ахиллесова пята. Может, я и не умею выключать диктофон, зато могу за три секунды с завязанными глазами собрать винтовку! Я еще много чего могу… Черт, я же хотел спросить: не хотите ли вы что-нибудь спросить? — Нет, инспектор, — ответил я. — Вот и хорошо. Еще раз спасибо за помощь, приятель. Ты поступил как настоящий гражданин. Звони, если надумаешь выпить с настоящими мужиками. Приятно было поболтать, но нам уже пора. Барышни, вперед. — Отлично, Сякий, — сказал Пальмистер, когда они скрылись за дверью. — Концерт окончен. А теперь давай книгу. — У меня ее нет, пан Пальмистер. Если я правильно понял, Анетка Гарцовник была у Халины в тот момент, когда я звонил ей из квартиры Хенрика Щупачидло. Она-то ее и прихватила еще до того, как все это закрутилось.