— Правильно. Обследование показало, что ее многократно… — Сегодня четвертый день. Если этот ублюдок придерживается какой-то системы, тогда, черт… Шифон Хендерсон пропала вечером в понедельник! — Патрик ткнул пальцем в сторону серого таунхауза: — Мы должны проникнуть в этот дом. Патрик пошел к парадной двери, а Босх зашел со двора. Патрик сообщил копу из Лос-Анджелеса, что он большой мастер по части вскрытия замков, но на двери Пейсли красовался замок, какого Патрик никогда раньше не видел. К тому же новехонький. И дорогой, судя по виду, — замок за пятьсот долларов на двери не дороже сорока. Патрик попробовал несколько отмычек — без толку. Все равно что пытаться проткнуть камень соломинкой для коктейля. Он уже второй раз уронил отмычку, а когда наклонился за ней, дверь перед ним открылась. Он поднял глаза — Гарри Босх стоял на пороге, покачивая «глоком» в левой руке. — Ты вроде сказал, что умеешь вскрывать замки. — Я явно переоценил свои способности. — Патрик выпрямился. — Как ты вошел? — Он оставил окно открытым, — Босх пожал плечами. — Вот люди, да? Патрик ожидал увидеть свалку, но дом внутри был довольно чистый и какой-то голый. Современная скандинавская мебель — ярко-белые и еще более яркие желтые тона, диссонирующие со старыми деревянными панелями стен и темными обоями. Пейсли этот дом снимал; хозяин, вероятно, не подозревал о смене замка. — Чего-то он здесь прячет от посторонних, — сказал Патрик. — Если прячет, то в подвале, — сказал Босх и показал большим пальцем через плечо — дом имел сквозную планировку: прихожая, гостиная, потом длинный коридор до кухни в задней части дома, а по сторонам все остальные комнаты. — Этот этаж я проверил. — Проверил этот этаж? Как долго ты собирался держать меня на крыльце? — Я прикинул, что ты сломаешься и вынесешь дверь где-то через полчаса. У меня не так много времени. — Очень остроумно, — сказал Патрик, и они двинулись по коридору. — Кто ж знал? На полпути в кухню справа была дверь такого же темно-коричневого цвета, что и стеновые панели. Патрик вопросительно посмотрел на Босха и полицейский кивнул: давай. Патрик вытащил «кольт коммандер» 45-го калибра из кобуры на боку и снял его с предохранителя. — Ты люк снаружи видел? — Люк? — недоуменно переспросил Босх. — Ну, вход в подвал. Двойные двери, ступеньки вниз. Босх кивнул: — Заперт изнутри. — А потом, словно бы оправдываясь, добавил: — У нас в Лос-Анджелесе обычно нет подвалов. — У вас и снега нет, и мороза с ветерком тоже, так что… ну да ладно, хрен с вами, — Патрик послал Босху натянуто бодрую улыбку. — А подвальные окна сзади есть? Босх снова кивнул: — Закрыты черными шторами. — Плохо дело, — сказал Патрик. — Почему? — Никому в голову не придет занавешивать подвальные окна, разве что у них там домашний театр или они играют в Ганнибала Лектера[36], — он обвел взглядом квартиру. — Пейсли не похож на любителя театральной самодеятельности. Босх кивнул. От прилива адреналина зрачки у него расширились. — Давай выйдем и сообщим кому следует. — А если он там с ней прямо сейчас?.. Да, это дилемма. Как быть? Босх медленно выдохнул. Патрик тоже. Взявшись за дверную ручку, Босх сказал: — На счет три? Патрик кивнул. Вытер правую ладонь о джинсы и обеими руками поудобнее ухватил рукоять пистолета. — Раз. Два. Три. Босх открыл дверь. Первое, на что они обратили внимание, была мягкая обивка стен — первоклассная кожаная звукоизоляция дюймов шесть толщиной, а то и больше. Как в студиях звукозаписи. И почти полная темнота. Слабый свет, едва освещая лестницу, шел из коридора позади них. В остальной части подвала было не видно ни зги. Патрик показал на выключатель за ухом Босха, вопросительно поднял брови. Босх пожал плечами. Патрик пожал плечами. Ладно, была не была. Босх щелкнул выключателем. Лестница, как хребет, делила подвал ровно пополам. Они быстро спустились вниз. У подножья лестницы стоял черный бак, довольно старый, с потеками ржавчины на днище. Не говоря ни слова, Босх двинулся налево, а Патрик — направо. Элемент неожиданности был упущен. Ими. Но не им. В передней части подвала, которую выбрал Патрик, перегородки были старые, многие — недостроенные. В первой «комнате» он обнаружил стиральную машину, сушилку и раковину с прилипшим к ней грязным куском мыла. Следующая комната когда-то служила мастерской. Длинный стол упирался торцом в стену, к нему до сих пор были привинчены тиски. Больше ничего, кроме пыли и мышиного помета. Но последняя комната, расположенная вдоль внешней стены, была в полном порядке. По одну сторону от двери — перегородка из гипсокартона, по другую — кирпичная. Дверь массивная. И толстая. Дверная коробка тоже сделана на совесть. Попробуй выбить такую дверь ногой — перелом лодыжки обеспечен. Патрик убрал левую руку с рукояти своего «кольта» и вытер ладонь о джинсы. Потом размял пальцы и взялся за дверную ручку, неуклюже держа пистолет в правой примерно на уровне груди. Выглядело это, конечно, не особенно эффектно, но, если понадобится спустить курок, у него был неплохой шанс попасть в грудь любому, кроме, разве что, карлика или гиганта. Поворачиваясь, ручка двери заскрипела, подтверждая слова, слышанные Патриком много лет назад от одного полицейского: больше всего шумишь, когда пытаешься действовать бесшумно. Он распахнул дверь и молниеносно бросился на колени — левая рука снова на рукояти, ствол, направленный чуть вверх, описал стремительную дугу слева направо, потом справа налево, в то время как мозг обрабатывал картинку перед глазами — логово Эдварда Пейсли. С опаской шагнув через порог на коврик с логотипом «Аризона Кардиналс», Патрик навел прицел на глубокое кресло с отделкой в цветах команды «Сан Девилз». Флажок с эмблемой «Финикс Санз» соседствовал с вымпелом «Финикс Койотс» — Патрик недоуменно прищурился, а потом сообразил, что «Койотс» играют в НХЛ. День не прошел зря — по крайней мере, теперь он знал, что в Аризоне есть профессиональная хоккейная команда. Здесь были бейсбольные биты с автографами Троя Глоса, Карлоса Байэрга и Тони Вомака, бейсбольные мячи с подписями Курта Шиллинга и Рэнди Джонсона, оправленные в рамки фотографии Ларри Фицджеральда и Курта Уорнера, Шона Мэриона и Джо Джонсона, футбольные мячи, баскетбольные мячи, шайбы под колпаками из плексигласа — Патрик снова подумал: «У них есть хоккейная команда?» Он взял биту с автографом Ши Хилленбранда, который пробился в высшую лигу в составе «Ред Сокс» в 2001-м, но его перекупила «Аризона» до того, как «Сокс» выиграли серию в прошлом году. Интересно, переживал он, что пролетел, или кайфовал, лежа в январе на аризонском солнышке? Наверное, все-таки переживал. Он ставил биту на место у стены, когда услышал, что кто-то движется по подвалу. Движется быстро. Даже бежит. Бежит целенаправленно, а не улепетывает. Гарри пробрался в заднюю часть подвала и не нашел ничего, кроме стены и обшарпанного неровного пола, пока не добрался до тесного закутка между древним водяным бойлером и доисторическим обогревателем. Оттуда несло соляркой, плесенью и окаменевшими паразитами. Если бы Босх не искал девочку, которой угрожала смертельная опасность, возможно, он не заметил бы прохода позади этой рухляди. Луч его фонарика нащупал отверстие в темноте за переплетением труб и воздуховодов, которые, грозя обрушиться, свисали с потолка. Босх протиснулся между бойлером и обогревателем и оказался в длинном узком проходе, где и крупной собаке было бы тесно, не говоря уже о взрослом мужчине. Едва попав в этот туннель, он осознал, что ни вправо, ни влево — вообще никуда — из него не деться. Войдя с одного конца, выйти можно только с другого. И если некто, желающий тебе зла, внезапно появится в начальном пункте А или конечном пункте Б, ты полностью в его власти. Когда Босх добрался до конца прохода, с него градом катил пот. Он очутился в просторной неосвещенной комнате: стены из темного кирпича, бетонный пол с дренажным отверстием по центру. Посветил фонариком и не увидел ничего, кроме металлической клетки. Такие обычно используют в семейных поездках для перевозки больших собак. Клетка была накрыта синим строительным брезентом и обвязана девятью эластичными шнурами. И она шевелилась. Босх опустился на колени и потянул за брезент, но эластичные шнуры — три вдоль клетки и шесть поперек — держали крепко. Они были пристегнуты к основанию клетки и натянуты так туго, что одной рукой не расцепишь. Босх положил «глок» на пол — клетка при этом продолжала раскачиваться — и уловил доносящийся из-под брезента слабый звук: там кто-то отчаянно скулил. Он отстегнул карабин первой из трех продольных резинок, но все равно не сумел разглядеть, что внутри. Взяв фонарик в рот, принялся за второй, и в этот момент комнату залило белое сияние. Как будто кто-то подвесил солнце прямо над его головой или направил в лицо стадионный прожектор. Он ослеп. Рука нащупала «глок», но в глазах была сплошная белизна. Где стена не разобрать. Даже клетки не видно, хотя он перед ней на коленях. Услышав какую-то возню слева, Босх направил туда пистолет, но звук метнулся вправо — противник понял, что он левша; следуя за своей рукой с «глоком», Босх развернулся; глаза начали привыкать к невыносимому свету и различили тень. Потом он услышал глухой звук — удар чем-то очень твердым по чему-то менее твердому, от чего последнее окончательно обмякло. Кто-то испустил сдавленный вопль и повалился на пол посреди этой слепящей белизны. — Босх, — сказал Патрик, — это я. Закрой-ка глаза на пять сек.