— Романы, по большей части. Приходи и забери их в любое время. Можем выпить кофе. — Это будет замечательно. Кристина? — Да, дружок. — Вы не могли бы впустить меня? — О, бога ради, что это я болтаю и болтаю? Снаружи должно быть холодно. Вот, заходи. Карли повернулась к Нейту, когда щелкнула дверь. — Кристина с пятого этажа. Очевидно, у нее там библиотека. — Почему ты здесь, Карли? Это не прозвучало как «здесь на пороге», больше похоже на «здесь на складе» или в Нью-Касле. Может даже здесь «в его жизни». — Чтобы пустить тебя внутрь, — ответила она. Нейт поковылял мимо нее, свернув еще до того, как они дошли до лифта. — Сюда, — она взяла его за руку. — Я поднимусь по лестнице. — У тебя течет кровь. — Я всегда поднимаюсь по лестнице. — Сделай исключение. — Я не заслуживаю исключения, — прорычал он. Это заставило ее гадать, что значил тот уязвимый взгляд, который она замечала у него несколько раз. Она смягчила тон голоса. — Каждый заслуживает исключение, когда у него течет кровь, — она потянула его за руку. — Ты можешь вернуться к самобичеванию завтра. Кроме того, — добавила она, — никоим образом я не смогу поднять тебя по лестнице. Тут их, черт возьми, сотни, на случай, если ты не считал. Она потащила его в другую сторону, порадовавшись тому факту, что он нетвердо стоял на ногах, и повела его через фойе. — Все должно быть не так, — сказал он, когда она затолкнула его в лифт. — Нет. Тебе не следовало возвращаться домой таким. То, что ты выпил, ничего страшного. Каждому иногда это требуется. Но не с сотрясением, кровотечением и отдиранием от крыльца. Это не хорошо. На четвертом этаже Карли вывела Нейта из лифта и посмотрела через атриум на свою дверь. Она была распахнута настежь. Она оставила ее так, вспомнила девушка, планируя дойти только до лифта. Но на ее руке были синяки, сейчас ночь и тишина, а открытая дверь была отличным приглашением. Она осматривала темные коридоры, пока они шли по коридору. Сколько она отсутствовала? Десять минут? Нейт остановился у своей двери. — Тебе придется пойти ко мне, — сказала она. — Я в порядке. — У тебя кровотечение, тебя качает, и не понятно, где твои ключи. А также кто угодно мог зайти ко мне. Даже с пьяным и с сотрясением, она чувствовала бы себя лучше, если бы Нейт был с ней. — Это неправильно. Это все, мать твою, неверно. — Все хорошо. Я могу обработать твою рану над глазом, и ты можешь спать на диване. Он замедлился, когда они подошли ближе. В чем проблема? — Нейт, все в порядке. — Нет. Я облажался. Тебе не стоит делать это. Он прислонился на пороге рукой об косяк. — Я уже делаю это. Девушка бросила взгляд вниз по коридору, желая, чтобы он продолжил идти. — Нет, Карли. Я должен помогать тебе. В этот момент она ощутила в груди укол стеснения и стыда. Она сказала ему уйти, чтобы, черт возьми, оставить ее одну этим утром. — Ты помог. Это… Она прикоснулась пальцами к его окровавленному виску. — Притащиться сюда – ужасно для тебя, но это мера предосторожности для меня. Это успокоило его достаточно, чтобы Карли провела мужчину в гостиную и усадила в кресло. — Подожди здесь минутку. Зажигая свет, она взбежала вверх по лестнице, проверила лофт и ванную комнату. Никого. Снова пугает сама себя. Нейт сидел на туалетной крышке в маленькой ванной комнате, пока она промывала его рану. Девушка дышала ртом, чтобы не почувствовать медный запах крови, говоря себе, что не она сделала это с ним. Он не двигался, пока она работала, только резко втягивал воздух, когда Карли поливала рану антисептиком. — Я думаю, тебе, возможно, стоит наложить швы, — произнесла она, ее торс был прижат к его плечу в узком пространстве. — Залепи пластырем. — Останется шрам. — Он будет не первым. Наклей пластырь. Она не стала спорить, довольная тем, что рана оказалась прикрыта. — Ты ужинал? — Не беспокойся. — Приму это за нет. Омлет подойдет? Десятью минутами спустя, он вышел из душа и оделся в ту же одежду, когда она вручила ему тарелку с яйцами и тостом. Он выбрал бурбон вместо болеутоляющих. Девушка наполнила его бокал, налила себе один и села за кофейный столик, пока он ел. От него все еще пахло сигаретным дымом и кровью, но запах ослаб после мыла. Джинсы на его колене порвались, фаланги пальцев были ободраны, а на его щеке набухал синяк. Но именно темно-фиолетовый синяк под глазом говорил о жестокости, стоящей за всем этим. Это сделало маленькие, коричневые пятнышки на ее руке совершенно несущественными. Это, казалось, подтверждало, что она нанесла себе их сама. Карли подождала, пока он не отложит вилку. — Так что произошло? — спросила она. — Меня ударили. — Не шути. Это сделал другой парень? — Нет. — Ты не стал уклоняться или пропустил удар? Он провел пальцем по краю повязки на голове. — Он хотел ударить ребенка, а я встал на его пути. Карли нахмурилась. — Ребенка? Маленький ребенок был в пабе? — Какой-то тощий молодой парень с новехонькими документами и без мозгов. Не драка в баре значит. — Ты вступился за подростка? — Не делай из этого то, чего нет. Я не получил ничего, чего не заслуживаю. Он думал, что заслуживает удар по лицу? Карли подумала, что заработала пощечину от своего первого мужа, но она не подставила бы свою щеку. Что сделал Нейт? — Просто размышляю. От этого все ушло или вернулось назад?