Он заколебался. — Что? — То, что заставило тебя шагнуть перед кулаком, нацеленным на кого-то еще. Боль заблокировала это или заставила тебя вспомнить? — Теперь ты изучаешь психологию? Небольшая виноватая улыбка. — Ты пытаешься забыть или вспомнить, когда плачешь у входной двери? Она почувствовала укол боли, который он намеревался спровоцировать, и подумала, что это довольно справедливо. Если он и заслуживает чего-то, то это объяснение. — Приезд сюда проложил расстояние между мной и тем, что произошло. Той ночью… ночами, дело в другом. Прости, что я послала тебя к черту. Он кивнул. — Мне жаль, что ты считаешь, что заслуживаешь, чтобы тебя били, — сказала она. — По моему опыту скажу, что физическая боль не заставляет забыть. Это просто еще одна ноша, с которой тебе надо справляться. Он сделал большой глоток бурбона, и покачал бокал в руках. — Твои друзья погибли? Карли не была уверена, что хочет говорить о них. — Да. — Ты убила их? Она резко вдохнула, и отвернулась. Вина и стыд ударили ее в грудь, как и всегда. Но Нейт принял это за «нет». — Тогда ты не можешь говорить ничего о своем опыте. Из-за этих слов она снова повернулась к нему. Он кого-то убил? Безрассудный и импульсивный или… она опустила взгляд к его мозолистым рукам. Нажал ли он на курок? Нанес смертельный удар? Взял в руки чье-то горло и сжал? Она подняла пальцы к своему горлу, увидела, что он смотрит на нее, ждет. И она поняла, что он хотел, чтобы девушка отпрянула в отвращении, даже страхе. Это было еще одним способом причинить боль себе, она все об этом знала. Так что она удержала на лице нейтральное выражение и потянула свой напиток. — Несчастный случай на лодке, о котором ты упоминал? Он отвернулся, как и она. — Я никогда не говорил, что это был несчастный случай. Мужчина тоже не собирался об этом говорить, это было очевидно. И это было прекрасно, потому что она не хотела совать свой нос в его раны, просто хотела, чтобы он знал, что не единственный человек на земле, имеющий дело с дерьмовой ношей. — Вот почему ты не спишь в три часа ночи, когда я у входной двери? Он снова нашел глазами ее лицо. — Да. — Тяжелые темные часы? Его губы смягчились. — Да. — Как твоя голова? Он грубо потыкал повязку. — Болит. — И будет, если ты будешь так делать. Она взяла его за запястье, и отвела его руку. — Как на счет попытаться уснуть? Мужчина не выдернул руку и кивнул. — Если ты проснешься до рассвета, — добавила она, — включи свет, и я спущусь. Мы не будет об этом говорить. — Тебе не нужно делать это. — Я могу быть благодарна за возможность. Посмотрим, что принесет ночь. Он поймал ее пальцы и переплел со своими. — Спасибо. Карли задержала дыхание, ощутила тепло его прикосновения, грубость его кожи, нечто интимное в этом соединении рук. Затем Нейт отпустил ее, в его глазах сквозило извинение, словно ее молчание было укором. Девушка хотела сказать ему, что все хорошо, что все не должно останавливаться на этом. — Я найду тебе одеяло. Карли тихо перемещалась по лофту, почистила зубы, переоделась в пижаму, она знала, что Нейт этажом ниже, лишь лестница разделяет их. Думал ли он о ней, когда она снимала одежду? Она думала о нем и о его руках, что на короткий, прохладный момент, она была обнажена, а он был теплым. Его слова проигрывались в ее голове, пока она лежала в постели. Я никогда не говорил, что это был несчастный случай. Было много ужасных способов умереть в море. Ужасных способов выжить тоже. Много путей чувствовать ответственность. Это наводнит призраками твои воспоминания и будет не давать спать по ночам. И играть с твоим разумом. Глава 27 Нейт все еще спал, когда она спустилась вниз утром. Она нацарапала записку: «Ушла на занятия. Приготовь себе завтрак». Положила ее на кофейный столик и улучила минутку понаблюдать за спящим мужчиной на диване. Резкие линии на его лице разгладились во сне, смягчилась мрачная угрюмость, на ее месте появилось что-то более спокойное и менее болезненное. Она могла ощутить тепло, идущее от него спящего. Это заставило ее задуматься о том, чтобы просыпаться рядом с мужчиной. Она все еще хотела его. «Ты не хочешь меня такого», — сказал он. Только вот она хотела. * * * Карли помахала Максин, которая ждала у лифта на четвертом этаже, и приятной женщине на третьем, которая носила яркие головные платки. Сойдя с зигзагообразных лестниц на первом этаже, она приметила маленькую Алису и ее отца в фойе внизу, направляющихся на работу и детсад. Пропетое девочкой «Привет» Стюарту, когда они проходили мимо, эхом отразилось вверх, как позвякивание колокольчика. Карли улыбнулась, увидев реакцию Стюарта, озирающегося вокруг, как будто приветствие прозвучало от голосов в его голове. Карли бодро постучала в дверь Элизабет. С тех пор как она нашла ее уснувшую на лавочке, Карли приходила к ней каждые несколько дней, спрашивая, не нужно ли Элизабет что-нибудь в магазине – пожилая женщина, вероятно, гадала, почему у Карли постоянно заканчиваются продукты. Она подождала тридцать секунд и постучала громче. Когда с другой стороны не послышалось шорохов, она прижала ухо к деревянной двери и услышала голоса из радио или телевизора. Перейдя коридор, Карли заглянула через перила, и увидела, что лавочка была пуста. Она проверила время на часах, решив, что даст Элизабет минуту или две – та была медленной, а это утро выдалось прохладным и сырым. Может она была в душе или игнорировала стучавших так рано. Или уже вышла. До восьми с играющим радио? Она снова посмотрела на часы, думаю о перспективах припарковаться, попробовала постучать еще раз и ушла. * * * Во время обеда Дакота вытащила большой длинный список. — Репетитор. — По чему? — Без понятия. Студенческий советник. Быстрый, немногословный, страдающий похмельем. — У меня нет советов, которые я могла бы предложить, — сказала Карли. — Ты могла бы посоветовать мне не пить так много прошлой ночью. — Я могла бы, если бы ты позвонила.