Ляля надолго задумывается. – Любил… Он меня один растил. Когда мама умерла. – Бил тебя? – Нет, ты что… До той ночи… Пальцем не трогал. Подходит Есеня, садится рядом. – Семь лет назад? Что тогда случилось? Расскажи. Ляля кривит лицо, ей не хочется возвращаться воспоминаниями в этот год. – Я не помню ничего. Что помнила – выжгли… – А что осталось? – Как… во сне. За Андреем замужем была. Родила ему Ванечку. И тоска взяла. С Виталиком от скуки связалась. Просто… чтоб хоть что-то нормальное… Лицо человека скрыто капюшоном, темнота. Он замахивается обрезом – и… Удар. Ляля замолчала, погрузившись памятью в ту ночь. – Потеряла сознание… Дальше ничего не помню… Она врет, потому что вспоминает, как ее за волосы тащат от машины по траве, бросают на землю, она поднимает голову и видит, как человек в капюшоне, стоя спиной к ней, поднял руку, и в ней был обрез, и раздался выстрел, и Ляля дико, истошно закричала – нет! – когда разлетелась красным голова ее любовника. И только после этого она потеряла сознание. – Это был твой отец? Ляля кивает, глядя в пол. – Я не видела, как его взяли. Пришла в себя уже потом. Когда за ним приехали. Ляля заканчивает рассказ: – Больше не видела его. После этого… мне плохо было. В больницу положили, в психиатрическую. Я там… год, что ли, лежала… – Пять с половиной. Ляля смеется, пожимает плечами. – Кололи. Время быстро шло. Весело. А когда вышла… Пожимает плечами, дальнейшее, мол, очевидно. – Там, в лесу, это был он. Не знаю там, что ваши эксперты говорят, но он жив, и он хотел меня убить… Когда меня уже выпустят отсюда? – Если все так, как ты сказала, я бы не торопилась. – Почему? Я же не виновата. Я ничего не сделала… – Девушка плачет. – Пока тебе безопасней здесь. – Нет. Обо мне Андрей позаботится, он мне обещал. – Андрей Пасюк? Ляля вдруг улыбается, широко, по-детски. – Он мне с Ваней встретиться даст. У Есени звонит телефон. Она смотрит на дисплей, отходит. – Да… Худому явно не по себе от информации, которой приходится поделиться с Есеней. – В общем,… ты была права. В могиле не Карякин. Жаров и Грачев удачно разыгрывают недоверие. – Да ладно… Да ну на хрен!.. – Вместо него в тюремном лазарете оформили другого, сейчас разбираются, как это получилось. Карякин присвоил личность освобожденного по актировке. И так вышел на свободу. Он вернулся, чтобы мстить. Жаров и Грачев выглядят потрясенными. – Ну спасибо вам. От всей души. От всех жителей наших – земной поклон. Вот что значит – профи! Жаров смотрит через стекло на дремлющего на трех составленных в ряд стульях Меглина в коридоре. – Ну что. Дело раскрыто. – Вопросов много осталось. – Вот поймаем и все спросим. Главное – сделано. Я вам напишу потом, если хотите. Или позвоню. Всех подключу. Каждый камень перевернем, но найдем урода! – Обратно – тоже своим ходом? – Да. – Ну вы хоть поешьте на дорогу. Давайте мы баки вам заправим. Хоть как-то мы должны вас отблагодарить! – Спасибо, не надо. Мы не приглашенные артисты, чтобы гонорары получать. Фургон едет по улицам Аркадьевска, мимо главной площади. Следом за фургоном на достаточном расстоянии в переулок сворачивает дешевая иномарка Меглин снова видит мальчика в фургоне. – Крутой, да?.. Дело раскрыл… Уловив издевку в его голосе, Меглин смотрит на него настороженно. На всякий случай показывает неприличный жест. – Фу, как некрасиво. А еще взрослый. Себе покажи. – Почему? – Потому что не крутой ты, а дурак. Чучело соломенное. – За языком следи. А ты за мыслями моими, у тебя со своими напряженка, по ходу. За окно смотрим. Что видим? Меглин выглядывает. Народ стекается на главную площадь, где готовятся к празднику. Меглин снова смотрит на мальчика, пожимает плечами. Мальчик качает головой, удивляясь его тупости. – Перец этот, главный! День города то, день города се, сто лет готовились! – А нас остаться не позвал… – Сечешь теперь? Опять в окно! Меглин снова смотрит – и замечает иномарку, едущую за ними. И дергается в сторону Есени: – Останови! – Зачем? – Останови!! Есеня тормозит, выходит из машины и открывает кузов. – Идем спокойно, без резких движений… В следующую секунду Меглин бросается из фургона и бежит прочь, кричит на ходу: – Ага! Есеня поверить не может, что попалась так просто. Меглин забегает за угол – тут привстала у обочины следящая за ними иномарка. Меглин – не задумываясь, не останавливаясь – ударом «с ноги» сшибает водительское зеркальце. – Ты что делаешь?! Бежит к нему. Меглин хватает камень с земли и бьет по лобовому стеклу машины. Двери открываются, из машины выходят взбешенные парни, но один, главный, останавливает остальных, подняв руки.