– Курок нажимать? Зачем тут сила? Какая сила? – Родион начал злиться, и Есеня заметила, как все внутри его закипает. – Меткость. Выносливость. Яркие мужские черты, – она пожимает плечами. – Ну да, скажи. Ждать у моря погоды, это мы любим. Когда до свадьбы заживет, да? А его там хлоп, как муху. Дождалась. Так какие еще у снайпера качества? – Терпение. Адское. – Тоже яркая мужская черта. Да? Женщина стреляла! – Меглин по-детски улыбается, но говорит довольным голосом. Есеня достала телефон и поставила громкую запись: «Счастливчик ты. Все у тебя в жизни сложилось. Все срослось. А ты не думал, что рядом с тобой другие есть? Кому не так везет? Не хочешь поделиться? А то одним все. Другим ничего». Запись закончилась, и Меглин посмотрел на телефон, немного напрягшись, было видно, что она его задела. – Голос мужской. – Она ждала от него аргументов, и он их дал. – А одному-то зачем – под пальмы? Что там делать? Одному-то? – Меглин задумался, посмотрев на Есеню, и широко улыбнулся, потом встал и направился к выходу. Есеня пошла за ним, чтобы забрать на расследование. После завтрака санитары и Есеня вывели Меглина к машине, завязав смирительную рубашку, они втолкнули его в фургон. Машина рванула к тиру, где Есеня хотела поставить следственный эксперимент. По дороге никто не обронил ни слова. Подъехав к месту, Есеня вышла первой и направилась в помещение за оружием, пока санитары сопровождали Меглина. Она подошла с винтовкой к стенду, одновременно целясь и повторяя вслух текст убийцы. Рядом стоял, пританцовывая на месте, Меглин. – …одним счастье, другим – смотреть на снег, всю жизнь. А может, они тоже хотят, счастье с пальмами? – Спустив курок, смотрит в бинокль. – Мимо опять. – Мишень не шевелится. Расстояние меньше. – Меглин подходит ближе к девушке. – Так неудобно. Нельзя говорить и стрелять еще. – Есеня задумчиво смотрит в сторону мишени. – И то, и то – на выдохе. Одним счастье, другим – смотреть на снег, всю жизнь. А может, они тоже хотят счастье с пальмами? А кто не хочет. Все хотят, я хочу. С пальмами. Только где – пальмы? – Меглин сбивается с текста, заговаривается – но выстрел обрывает его; мишень поражена в голову. – Их двое. Он. И она. – Есеня понимает, что Меглин прав, тот кивает ей. Вдруг ее вырывает из воспоминаний голос Самарина. В комнате для допросов становится душно. – Я прошу вас подумать, прежде чем отвечать на следующий вопрос. Это важно. Скажите, чья была идея – привлечь Меглина к работе на постоянной основе? – Он поднимает ручку, прерывая рассказ Есени. – Моя. – Вы же понимаете, как это выглядит. Теперь. – Самарин откидывается на стуле, смотрит на нее по-другому. – Это был способ быстро найти и обезвредить убийцу, – неохотно отвечает девушка. – Но получается, вы убийцу не обезвредили. Вы его выпустили. Перед Есеней снова начинают мелькать картинки прошлых преступлений. Она ясно помнила четвертое убийство. Невеста в нижнем белье, широко расставив руки, позволяет сотруднице салона Кате надеть на нее затейливое свадебное платье, она коснулась невесты – возможно, чуть дольше, чем следовало бы, и увидела синяк на ноге. Девушка поймала Катин взгляд. – На велике. Упала. Катя улыбнулась в ответ, кивнув, и подумала, что нет смысла оправдываться, ведь она всего лишь персонал. – По какому адресу доставить? – Я напишу. – Девушка быстро пишет адрес на визитке и передает Кате. Спустя несколько часов Катя поднималась на крышу многоэтажного дома, где было достаточно ветрено. Она заняла удобную для себя позицию, в ее руках мелькнула оптика. В темной одежде девушка лежала на крыше, рассматривая дом напротив. В квартире о чем-то беседовали парень с девушкой, той девушкой, которая еще утром купила в салоне, где работала Катя, свадебное платье. В это время, сидя на кровати, Меглин выпил таблетки и открыл рот, позволяя санитару посветить фонариком в горло и за щеками. Санитар ушел, в замке повернулся ключ. Меглин немного подождал, пока шаги в коридоре не стихли. Он подполз на четвереньках к плинтусу и достал спрятанную монету, начав ее затачивать об пол, напряженно оглядываясь на дверь. Глава 2. Я в вашей голове или вы в моей? Стены комнаты для допросов давили. По ходу беседы Самарин постоянно делал пометки карандашом в блокнот. Карандаш жил в его руках, он крутил его между пальцев, иногда покусывал, катал с тихими щелчками ребер по столу, затачивал без нужды. – Меглин уже был неадекватен. Почему вы согласились с ним работать? – он задал очередной вопрос, чтобы перей-ти к делу. – Он помог раскрыть дело, – Есеня безучастно смотрела на него. – Но он был опасен для окружающих. – Тогда я об этом не знала. Самарин с сожалением покачал головой и открыл папку, достав файл с листком А4 и пододвинув Есене. – Докладная записка санитара Гайворонова о побеге. Санитары получили ранения средней тяжести. Вы не могли не знать. Есеня молчит. Он поймал ее. Пауза повисла в воздухе: – Я думала, что могу контролировать его. Я ошибалась. – После этих слов она снова погружается в прошлое, где заточенным краем монеты Меглин пытается расщепить раму и вытащить гвозди, которыми забито наглухо окно. Мальчик, стоявший на стреме у двери, выглядывал в коридор через решетку окошка, не идет ли кто. – Меглин, – тихо позвал его он. Меглин испуганно отвлекается от окна и спрашивает у парня, как тот здесь оказался. – Я тут всю ночь сижу, ты че? Понятно, чего тебя здесь держат. Меглин возвращается к прерванному занятию, ничего не ответив. – Спросить хотел. Ну, выйдешь ты – а дальше что? – мальчик пытается наладить диалог. – Разберусь. – Тебя там ждет кто-то? – Ты когда тонешь, куда выныриваешь? Тебе обязательно, чтоб тебя ждали? На берегу? Или главное – не сдохнуть? Я здесь сдохну. Они знают, я их камеры вычислил. Теперь жучков под кожу запустят. Лучше сейчас уйти, чем потом жучков из-под кожи вырезать! – Я с тобой, Меглин! Я не хочу под кожу жучков! – Мальчик кажется испуганным. – Один пойду, – Меглин отрицательно помотал головой и вскрикнул, сломав ноготь. Кровь побежала по пальцу. Он сунул его в рот и открыл окно, но решетка оказалась укрепленной с внешней стороны. Меглин попытался сдвинуть ее, но, поняв, что это невозможно, оглянулся на мальчика и быстро сообразил: – На свободу хочешь? Заработай! Дежурный санитар оторвался от телевизора, когда в коридоре за зарешеченной дверью, ведущей в блок буйных, мелькнула фигура, раздался звон стекла и погас свет из-за разбитой лампочки. Следом к двери подбежал мальчик и, схватившись за прутья, закричал: – Открой! Там этот буйный беспредельничает! Раму выломал! Стекло разбил! Быстрее! Санитар встал и подошел к двери. Вдруг из темноты перед ним появился Меглин и, быстро просунув руку через решетку, схватил его за ворот и с силой ударил об нее. Выпростав вторую руку, с кривым осколком оконного стекла, приставил к глазу санитара. – Открывай. Быстро. Санитар дрожащими руками потянулся к пачке ключей на поясе. Утренний туман опускался на озеро, Есеня сидела в лодке и практически не чувствовала движения воды. Напротив нее молча греб санитар с наложенной на нос повязкой, он тяжело, угрожающе смотрел на девушку. Есеня отвернулась, не особо понимая, что произошло. Когда лодка подплыла к берегу, навстречу им вышел Бергич. Они пошли вдоль парка к зданию, когда Есеня увидела еще одного санитара со свежим синяком под глазом. Она удивленно посмотрела на него, потом на Бергича, ожидая разъяснений, но в голове картинка почти сложилась. – Ночью пытался бежать. Скрутили на выходе. – Бергич махнул головой в сторону, и Есеня увидела одинокую фигуру Меглина на лавочке, сидевшую спиной к ней. Она подошла к лавочке и увидела Меглина в смирительной рубашке, обколотого седативами. Его рот был открыт, пустой, заторможенный взгляд устремлен в никуда. Есеня остановилась у лавки, с жалостью рассматривая ссадины на его лице. – Родион. Он посмотрел на нее не сразу, сознание тормозило, сначала настороженно, но потом в его глазах мелькнула искра узнавания. – Танечка моя пришла! Ты не Танечка. – Потеряв к ней интерес, он снова посмотрел вдаль. Есеня села рядом. – Посмотри. Я не знаю, что делать, а скоро снова выходные. Опять свадьбы. Они опять убьют. – Есеня протягивает ему дело, он, бросив короткий взгляд, отрицательно мотает головой и перестает реагировать на ее слова, кажется, не понимая их. Она видит запекшуюся кровь на его голове и губах, посмотрев по сторонам, видит санитара. – Развяжите его! Эй! Санитар, убиравший листья во дворе, поднял голову, но, посмотрев на нее, начал искать глазами Бергича, и только когда тот, поразмыслив, кивнул, подошел к ним и развязал ремешки смирительной рубашки, которые легли, как сдувшиеся крылья ангела. Меглин начал перебирать бумаги, вчитываясь и шевеля губами, облизнул палец и перевернул страницу. Ненужные листы он просто ронял, иногда почесывая шею, руки, будто по нему бегали невидимые насекомые. – Первое убийство как первая любовь. После него спрятаться хочется. Нырнуть. Сберечь. В сердце. – Они и раньше убивали? – Есеня пытается дотронуться до него. – Да. Но не так.