– Герой, да? – Не герой, но смерти не боюсь. – Почему? Все боятся смерти. – Шал растоптал окурок о ступеньку, достал пистолет Ермека и снял с предохранителя. – Главное, как ее ждать. Если не торопясь, постоянно думая о ней, то конечно, бояться перестаешь. А если она придет неожиданно, с болью, выворачивающей суставы и отдающейся в каждой клетке? Как думаешь? Спустившись с крыльца, он встал перед бандитом, пытаясь разглядеть в его глазах страх или раскаяние. Не было ни того, ни другого, только ненависть. – Стреляй, сука! Чего ждешь? – А ты знаешь, я придумал кое-что другое. – Шал улыбнулся и пнул бандита в лицо, отправив его снова на землю. – Быстро ты не умрешь, но тебе будет больно. Будешь мучиться, как те люди в Гранитогорске. Опустив пистолет, он два раза нажал на спуск, целя в места на теле, повреждения которых не вызовут мгновенной смерти. Ни от потери крови, ни от болевого шока. В нарисованной мысленно картине, изображающей торжество справедливости, не хватало нескольких корректирующих штрихов. Поэтому если помрет быстро, это плохо. Глава вторая. Смотри в оба! Июнь 2033 года г. Тараз Город восстанавливался постепенно, что уже неоднократно случалось в его истории. В разное время разрушался и китайцами, и джунгарами, и до самого основания монголами – по пути к завоеванию Европы. Китайцы вы?резали джунгар, воинственные монголы канули в Лету, а Тараз всегда восставал из пепла, словно птица Феникс. Последняя война всеразрушающей окровавленной дланью его не коснулась, но и мимолетного взмаха оказалось достаточно, чтобы оставить губительный след на теле города. Ядерный удар по частям ПВО в сейсмически опасном районе разрушил Алматы, а череда сильных землетрясений следом – множество населенных пунктов по всему региону, зацепив и Тараз. Сколько тогда людей погибло под обломками зданий, не считали, не до того было – искали спасение от радиоактивной дряни, что приносил восточный ветер. За много лет город значительно уменьшился в размерах. Кто выжил – из полуразрушенных кварталов перебирались ближе к центру, ведь большим гуртом легче защититься от банд, совершавших набеги из степи. Пустыри между уцелевшими зданиями застроили оборонительными укреплениями, используя бесполезные уже автомобили и куски развалин, которых в округе было с избытком. Получилась достаточно крепкая стена, чтобы остановить лихой наскок распоясавшейся швали, если та надумает взять нахрапом крупный населенный пункт, но неспособная выдержать обстрел артиллерии. Только не было в регионе другой силы с арсеналом тяжелее пулеметов или автоматов, кроме Каганата, поэтому все попытки штурмов закончились еще несколько лет назад. Кочующим бандам оказалось трудно тягаться с крупнокалиберными пулеметами и парой бронетранспортеров, предоставленными генералом Ашимовым – серым кардиналом Каганата, формально ведавшим обороной и прочей безопасностью. Приближаясь к северным воротам, Шал нагнал повозку, запряженную быками. Картина предстала сюрреалистичная, точно характеризуя состояние, в котором находился мир последние двадцать лет – технократичное общество, внезапно вернувшееся в средние века. И удивляли не избежавшие мутации животные, а повозка, превращенная из самобеглой в тяговую. Если внимательно всмотреться в грязь, пыль, трещины и вмятины на лакокрасочном покрытии, можно угадать его первоначальный цвет. И немного поломав голову, даже определить марку когда-то популярного автомобиля, рукой безжалостного дизайнера новой эпохи превращенного в обычную грузовую телегу. «Ну, так российский автопром еще не опускали», – мысленно хмыкнул Шал. В данном транспортном средстве претерпело кардинальные изменения все. Двигатель, естественно, отсутствовал; капот, крыша, стекла и крышка багажника тоже. Остались только рама, колеса, крылья и двери, что увеличило полезную площадь перевозимого багажа. Вместо двигателя красовался переставленный из салона задний диван, на котором и восседали счастливые обладатели этого чуда инженерной мысли. Старик в тюбетейке, с седой бородой до груди, изредка взмахивал рукой, камчой поддавая «газку», и пара непоседливых пацанят-погодков вертелась рядом на сиденье. Груженая деревянным стройматериалом повозка мягко катилась, подпрыгивая на ухабах. Видимо, разбирали уцелевшие дома, таким образом зарабатывая себе на хлеб, чем в основном и занимались неработоспособные жители Тараза, или расширяли собственную жилплощадь. Поравнявшись с возницей, Шал поздоровался кивком головы, как вдруг заметил уцелевшие фары. – И фары работают, отец? – насмешливо спросил он старика. – Конечно, – серьезно кивнул тот, – аккумулятор-то рабочий. – Ничего себе модернизация, – уважительно протянул Шал. – Внуки? – Да, помогают деду, молодцы. Не спуская глаз с привязанного к седлу пулемета, мальчишки притихли, перешептываясь между собой. Потом тот, что старше, осмелел после похвалы, хитро прищурился и нагло улыбнулся. – Агай! Дай с пулемета стрельнуть! – Может, тебе еще юрту показать, где патроны лежат? – хмыкнул Шал и поймал взгляд засмеявшегося старика. Тут же вспомнил великого комбинатора, чьи слова невольно перефразировал. Улыбнулся и сам, но точно сказать, почему они всплыли из глубин памяти, не смог бы. Может, железнодорожные пути, к которым они приблизились, навеяли. Дорога, построенная тут сто лет назад, вела как раз к тому месту на карте Казахстана, где сын турецкоподданного настиг подпольного миллионера и получил заветный миллион. К маленькой станции, затерянной в степи, рядом с трассой Алматы – Усть-Каменогорск. В город их пропустили беспрепятственно. Старику с внуками просто махнули, а Шала даже не спросили про пулемет, которого не было, когда он проходил тут днем. Подпись генерала Ашимова в охранном мандате, напечатанном в типографии на настоящей бумаге, творила чудеса, и избавляла от лишних вопросов. Сразу за воротами начинался рынок, где предприимчивые люди пытались превратить в меновой товар любую вещь, имеющую хоть какую-то ценность, – от старой одежды до консервных банок и выдранной из стен электропроводки; словом, все то, что удавалось найти в брошенных или полуразрушенных домах. С наступлением вечера нескончаемый гомон только усилился. Кто-то продолжал торговать, надеясь к концу дня продать залежалый и непопулярный товар, громогласно рекламируя и привлекая к себе внимание, кто-то уже отгонял на скотный двор голодную животину. Настоящий восточный базар из сказок, но с поправками на новую реальность. Пахло горячими лепешками из тандыра, и для большего правдоподобия не хватало только разноцветных тканей, сладостей и сухофруктов. Зато свободно можно приобрести наркотики. Чуйская долина, такая близкая и плодородная, после радиоактивных осадков давала хороший урожай, и одежда из конопли пользовалась спросом, как и сто лет назад. А на то, что она имела еще какие-то свойства, в Каганате закрывали глаза. Да и забота о здоровье – личное дело каждого. По сути, оно и не интересовало никого. Меньше ртов, больше еды. На площади за рынком люди не задерживались. Не всем нравилось зрелище, ставшее обыденностью, – символ работы современного правосудия, но безобразный лик смерти почему-то притягивал взоры редких зевак. Виселица, рассчитанная на шесть мест, оказалась занята наполовину. Лица казненных с полуприкрытыми глазами выглядели живыми из-за копошащихся на них насекомых, а перекошенные рты словно спрашивали о чем-то прохожих. И вроде все как обычно – заслуженное наказание за преступление, но появился один новый штрих. Несколько женщин бились в истерике подле эшафота. Шал постоял в стороне несколько минут, пытаясь осмыслить происходящее, ведь раньше подобного не случалось – казнили, и поделом, кто будет убиваться по людям, что своими жестокими поступками отравляли соплеменникам и без того не особо радужное существование. Но теперь и такие нашлись. Наказав себе прояснить этот момент при случае, отправился дальше. В местной комендатуре, куда его пропустили без задержки, пахло луком и бараньим жиром. Подобный морскому бризу, легкий аромат усиливался при приближении к источнику. Жар от сковороды вносил свою лепту в духоту помещения, с которой не справлялись даже открытые настежь окна. Самат Калиев, двухметровый амбал, в затертом и выгоревшем на солнце камуфляже, стоял у электроплитки и что-то помешивал, невозмутимо отмахиваясь от мух. Несмотря на то, что окна выходили на восточную сторону, а солнце склонялось к западу, в кабинете было светло. В лучах солнца металлический забор у соседнего строения, словно зеркало, освещал эту половину здания, играя светом заодно и на потной лысине служивого. Приходился он Шалу далеким родственником, о чем они узнали случайно, разговорившись как-то по душам за пиалой чая. В краю родоплеменных отношений до седьмого колена, где каждый третий мог оказаться троюродным братом, кумом, сватом, неожиданное родство было в порядке вещей. К тому же иметь родственника в правоохранительных органах и раньше считалось почетным, а в нынешнее время еще и выгодным, особенно для охотника за головами. Правда, Самат не всегда был ментом. До Великой Скорби его никогда не взяли бы в полицию из-за неприятностей с законом по причине горячего нрава и пристрастия к хулиганским выходкам. Ну а после сам Аллах велел, ведь в Народную милицию Каганата набирали из населения, которое уже устало от беспредела расплодившихся банд и мечтало только об установлении на родной земле долгожданного спокойствия. Кадровые стражи порядка или давно сложили головы в неравной борьбе с преступностью, или стали начальством подобного контингента, у которого зачастую не было юридического образования. Конечно, были случаи, когда они и на другую сторону переходили, забыв о присяге, но жили после этого недолго. Самату служить понравилось. И постоянный паек, и небольшая, местечковая, но все же власть. Ну а кто на Востоке не любит покомандовать? Шал с шумом уронил вещи в коридоре и вошел в кабинет с ПКМ в руках наперевес, словно герой боевиков из далеких девяностых. – Салам, шериф! Пулемет купишь? Страж порядка бросил на него короткий взгляд и принялся бить куриные яйца о сковороду. – Купить? Я могу только отобрать. И вообще, за ужином дел не веду. Дай пожрать спокойно. – Как ни приду, так ты жрешь. – Шал поставил пулемет на письменный стол и скинул панаму. – Так ты приходишь, когда я жрать сажусь. Нюх хороший, да? – Не жалуюсь. – Сам-то будешь? Жарить на тебя? – Я, конечно, в застенках яичницей еще не лакомился, но спасибо, не хочу. – Могу не только ужином угостить, но и ночлег организовать, – Самат хохотнул. – В обезьяннике. Там сегодня не занято. Зато платить за гостиницу не надо. – Нет. Я лучше в караван-сарай пойду. Там душ есть. А у вас в камере блохи и вши сожрут. – Ты жусан[6] за зданием нарви. Блохи его не любят. – А вши? – А вши, ну не знаю. – Самат снял с плитки сковороду и подошел к столу. – Убирай эту хрень, – он кивнул на оружие. – Где взял? – Где взял, где взял… Там нету уже! Реквизировал. Один ты, что ли, отбирать умеешь? – Джигит! Арматур-батыр[7]! – саркастически хмыкнул Самат. – Чай пей. Чайник горячий. – Вот чаю выпью. – Шал с радостью воспользовался предложением и плеснул полкружки кипятка, добавив заварки из маленького чайничка. – Жарко. Не знаешь, когда дождь будет? – Не знаю. Казгидромет уже лет двадцать не работает. Но слышал я, старики черную корову ищут. Как найдут, обряд будут проводить. Глядишь, закончится жара и дождь пойдет. – Надеюсь. – Шал подошел к доске с ориентировками и стал всматриваться в портреты преступников. Преобладали нарисованные карандашом изображения, точно передавая приметы разыскиваемых личностей. Работающие принтеры были редкостью, поэтому на стареньком компьютере составляли фотороботы, а с них потом вручную и переносили все на бумагу. Художники были на вес золота, работы для них хватало, поэтому жили они в относительном достатке. Увидел Шал и тех знакомцев, что днем отправил к праотцам. – Так. Балык, Бзал и Карлос – трупы, можешь вычеркивать. Самат оторвался от яичницы, проследил за пальцем Шала и кивнул. – Отработал уже? А доказательства где? – Поверь мне на слово. – Слово к делу не пришьешь. На основании чего тебе награду выдавать? – Их смерть для меня уже награда. Кровники мои. А если нужны обстоятельства смерти, пожалуйста. Карлос – поперхнулся опиумной трубкой в «Навате». Балык не учел температурный режим окружающего воздуха. Жара и холодная вода – сам понимаешь, такой удар по организму, а сердце, наверное, слабое было, вот в Таласе и утонул. Бзал – умер от потери крови. Балыка ты навряд ли найдешь, движется сейчас с потоком к Мойынкумам, а где найти этих двоих, могу сказать. Если Карлоса еще не закопали за «Наватом». – А ты затейник, Шал. – Да нет. Просто действую по обстановке. – По обстановке, конечно… И смерть им подобрал в соответствии с их погонялами? – Ну правда, так получилось. – Шал невинно улыбнулся. – Ну ладно. Спасибо, что предупредил. Скажу своим, чтоб этих не искали. А ну пшли вон! Задолбали! – Самат отмахнулся от назойливых мух, кружащих над едой. – А на площади кто загорает? Что-то не узнал их в гриме. Мух много. Кстати, прикинь, те, что с площади, уже сюда прилетели? Самат поперхнулся. – Э! Ты че, блин, завязывай! Я же кушаю! – Да ты поел уже. – Шал ухмыльнулся и демонстративно отхлебнул чаю.