– Так точно! – отозвались солдаты. – Выполнять! – скомандовал Волк и пошел на выход из обезьянника. Солдаты взяли Вадима за руки, поставили на ноги и сделали приглашающий жест на выход из обезьянника. Вадим не заставил себя ждать и тихонько, чтобы не потерять равновесие, пошел вперёд. Идти было трудно, голова потрескивала, как дозиметр, и, буквально, раскалывалась. Выйдя из обезьянника, Вадим оглядел станцию: стоял полумрак, тишина, и только изредка проходили люди. «Время позднее, наверное» – подумал Вадим и зашагал за сопровождающим солдатом. Далеко идти не пришлось, почти сразу за углом находилась дверь, у которой возился с ключами Волк. Наконец, подобрав нужный ключ, наемник открыл дверь и исчез во мраке комнаты. Через несколько мгновений комната осветилась слабым светом, и солдаты с заключённым прошли вперёд. Комната представляла собой не очень просторное помещение, как прикинул Вадим, три на семь. Посреди комнаты стоял деревянный стул, чуть левее, впереди располагался железный стол. На столе горела настольная лампа, а перед столом стоял Волк, убрав руки за спину, широко расставив ноги. Он кивнул на стул, и солдаты посадили на него Вадима, связав ему руки сзади. Потом они отошли назад, к двери и встали там, охраняя вход. Вадим внимательно смотрел на наемника. Пленник не сразу заметил, что Волк побрился на лысо и сбрил щетину с подбородка. У него буквально играли на лице желваки, а брови то хмурились, то поднимались вверх. Спустя две минуты молчания, Волк заговорил первый: – Итак. Ты прекрасно знаешь, зачем мы все здесь в столь поздний час собрались, так? – Он вопросительно посмотрел на Вадима. Тот кивнул. Волк продолжил, – Как нам стало известно, два дня назад, буквально за день до нашего выхода с Цветного, были украдены очень важные бумаги для Рейха. Что в них содержалось – совершенно секретно. В тот же день, в переходе, где, по твоим словам «тупик», было найдено тело скончавшегося солдата. Наемник он или предатель, не суть. Пока. Но дело в том, что бумаг, которые он украл, у него не нашли. Встает вопрос: куда делись бумаги? Единственный, кто ходил в тот переход был ты. Так что, вероятней всего, перед смертью диверсант передал тебе эти бумаги. Так? В подтверждение того, что бумаги были у тебя, я могу поручиться и... – Не было у меня никаких бумаг, – твердо сказал Вадим – Когда я туда ходил, тела там не было. – Ложь! – воскликнул Волк. – Так, хорошо. Тогда, как ты объяснишь, что за папку ты держал в руках в библиотеке? – Это книга была... про фашистов... про Вторую Мировую. – С трехконечной свастикой на обложке? – Спокойно спросил наемник. – Да, вроде... – Книга документальная? – Ага... – Врешь! – Снова воскликнул Волк, с силой ударив кулаком по столу, после чего на месте удара образовалась вмятина, – Ты что тут, совсем меня за дурака держишь?! Откуда в библиотеке кинематографа взяться документальной книге?! – Не знаю... – протянул Вадим. – Ладно. Где она сейчас? – Понятия не имею – ухмыльнулся Вадим. – Может, на поверхности выронил, а может на Маяковской вытащили, я без понятия. На этот раз Волк не стерпел и врезал Вадиму кулаком в челюсть. Вадим почувствовал привкус крови во рту. – Хватит строить из себя дурочку! – Чуть ли не завопил Волк, потирая покрасневший кулак, – Ты не хочешь по-хорошему?! Окажи великую помощь Рейху, и тебя отпустят со всеми твоими вещами на все четыре стороны, и никто тебя не тронет! Хотя... ты уже хорошо нам помог, – криво улыбнулся Волк. – В смысле? – не понял Вадим. – В прямом. Дополнительный комплект ОЗК никогда не будет лишним, тем более, почти новенький, – начал давить Волк, – И противогаз тоже хорошо послужит кому-нибудь. Не тебе, так солдату Рейха. Автоматик твой мы рядовому дадим, за службу хорошую. Он этим автоматиком за Рейх воевать будет. Я уж не говорю о шестистах с лишним патронах! – Вадим поднял стеклянный взгляд, – Это хорошая прибавка для Рейха. Ствол можно купить, или еды на пять месяцев, если разумно растягивать. Что ты так смотришь? Да, пожертвовал ты своим добром во имя Рейха, спасибо огромное. Но помоги ещё, а? Скажи, где бумажки. Рейх в долгу не останется, жилье тебе могут хорошее дать, а? – Волк игриво посмотрел на Вадима, – Ты же вроде нормальный мужик, прими правильное решение. – Сука... – медленно сказал Вадим. – Сука, мы ж жизни друг другу спасали, а ты предаешь! Что же ты за сталкер такой?! Сталкер, а сталкер? Где ж твоя честь, сталкер? Или как там тебя… товарищ штурмбаннфюрер? И как только Вадим закончил фразу, в его челюсть снова прилетел кулак Волка, но на этот раз предатель вложил всю мощь в удар. Удар пришелся с такой силой, что голову Вадима повернуло вправо. Челюсть отвисла, из губы пошла кровь, медленно стекая на пол. – Не смей… слышишь? – Волк говорил в полголоса, медленно переходя к ору, – Не смей называть меня товарищем! Никакой я тебе не товарищ, понял?! Гнида! Товарищи все там остались, на Красной линии. Здесь нет товарищей, усек?! Господин… ГОСПОДИН штурмбаннфюрер. А теперь повторил, быстро! – А пососать не завернуть? – криво улыбнулся Вадим. На эти слова прилетел очередной удар, но на этот раз в висок. – Надо будет, отсосешь! А пока повторяй: господин штурмбаннфюрер. Сука, повторяй, я сказал! – А то что? Убьешь? – ещё больше заулыбался Вадим. Волк хмыкнул, подошел вплотную к Вадиму, и снова заговорил шепотом: – Давно мы такие бесстрашные? Значит так, повторять не буду: либо ты говоришь «господин штурмбаннфюрер», либо… – он покосился Вадиму между ног и замахнулся, – Либо твое потомство никогда не появится. Хотя нет, не так, – Волк достал из кобуры револьвер и нацелил в пах Вадиму, – Либо я тебя прямо щас кастрирую. Выбирай. Я стреляю на счет три. Раз… два… – Стой! – Вадим закатил глаза, но все же сказал два заветных слова, – Господин штурмбаннфюрер. – Что, что? – переспросил Волк, – Что ты там промямлил? Я не расслышал. – Господин штурмбаннфюрер. – Громче, я сказал! – Волк поднес ствол револьвера ещё ближе, – Ну? Я жду! – ГОСПОДИН ШТУРМБАННФЮРЕР, – снова проговорил Вадим, с ненавистью в голосе. – Вот, то-то же, – Волк удовлетворенно выпрямился, убрал револьвер в кобуру и продолжил уже спокойным тоном, – Прости, Вадя, ничего личного. Ты прокололся в библиотеке с папками. Не засветился бы, я б и не заподозрил. Но, увы... Я ещё хотел тебя в библиотеке шлёпнуть, без лишней возни, дать ножом в шею, бумаги достать и на Маяковскую. А что, нападение мутантов, паренек не пережил, погиб смертью храбрых... Я тебе говорю, убил бы, но тебя собачки спасли. Вот, если б не они... Они тебя от смерти спасли, а ты их пострелял, ну не делается же так! Не по-человечески! Если б я тебя там бросил, тогда бы хрен что осталось от бумаг, поэтому их нужно было сохранить любой ценой. И я сохранил их. И вот идеальный план. Повезло, что наши на Маяковской были, один бы я все не провернул, и дежурному спасибо, подкупный оказался, глаза на все закрыл, так тебя хрен бы избили. А когда оказалось, что бумаг нет, тогда я взбесился. Вот ведь – промедлил и хана, всё! Упустил опять! Проворонил где-то! Но ещё все можно исправить. Итак, мы будем говорить по-хорошему? Нет? Вадим продолжал сидеть молча, набычено глядя на предателя. Волк развел руки, и снова врезал Вадиму, но на этот раз в нос. Потом повернулся и дал указания одному из охранников: – Так, ты! Иди быстро за Профессором! Приведи его сюда, он мне сейчас нужен. И быстрее давай, мы и так много времени потеряли. Солдат кивнул и вышел из комнаты. Волк проводил его взглядом и, когда тот ушёл, снова заговорил с Вадимом с ожесточением: – Я этого не хотел, но ты меня, сука, вынудил. Теперь твоя жизнь будет полностью зависеть от меня! Палачу тебя пока отдавать нельзя, информацию ты ещё нам не выдал. Пытать тебя имеет, конечно, какой-то смысл, но это…только цветочки, по сравнению с тем, что тебе сейчас будет уготовано. Будешь пахать всю жизнь на нас и выполнять все, что мы прикажем. Скажем станцию новую строить, и построишь, сволочь. Скажем говно жрать, и ты давиться будешь, но жрать. И сдохнуть тебе никто не даст! Ты до сих пор уверен, что не хочешь с нами сотрудничать? Что, эти бумаги так дорого для тебя стоят? Вадима трясло. Трясло от ярости и гнева. Не будь он связан, он вцепился бы в глотку предателю и рвал бы его на куски голыми руками. Он молчал. Он не хотел разговаривать. Он ненавидел Волка. Входная дверь распахнулась. На пороге стоял мужичок сорока лет в белом халате. – Вызывали, Сергей Анатольевич? – спросил Профессор. – Да, вызывал, Валерий Дмитриевич – Волк перевел взгляд на мужичка, – Скажите мне, а вирус готов? – Д-да... - Валерий Дмитриевич побледнел, начал заикаться. Профессора бросило в дрожь. – А-а, а что? Он В-вам нужен? – Именно так, мой дорогой доктор, – торжественно проговорил Волк, – Давайте, сходим за ним. Я Вам помогу его донести. Вам нужен был подопытный? Вот он, сидит связанный на стуле. Ну, так что, в лабораторию? – Н-ну, раз так надо... – Валерий потупил свой взгляд вниз, – Скажите, а может, сывороткой правды лучше обойтись? Просто, вирус ещё не готов к испытаниям на людях... – Не-ет, ну что Вы, – Волк подошел к Валерию, хлопнул по-дружески его по плечу, – Сыворотка сейчас дорогая. А тут у нас и подопытный появился, надо же когда-нибудь начинать! Скажите только, а лекарство действует, как надо? – Д-да. Крыса, которой не давали антидота, умерла быстрее, чем которой… – Ну, вот и замечательно, – обрадовался Волк и повернулся ко второму охраннику, – Ты остаешься с ним, понял? – он кивнул в сторону Вадима, – Глаз с него не спускать! Убежит – под трибунал пойдешь, ясно?! Все! Остальные – за мной! – Скомандовал Волк и вышел из помещения на станцию. Захлопнулась входная дверь, и Вадим с охранником остались наедине. *** Вольдемар чуть ли не засыпал на дежурстве. Смена должна была закончиться только через полтора часа, оставалось потерпеть чуть-чуть, но он задолбался сидеть на одном месте по восемь часов в день. Не поспать, не поесть нормально, даже сидеть уже пятая точка затекла. Ну, ничего, смена придёт, и дежурный со своей бригадой пойдет домой. А обратно только через день. Да хоть произошло бы чего, да нет, все дежурства однообразны. Приходишь с утра, сидишь, караваны встречаешь, пропускаешь, потом снова сидишь, а потом домой. От такого распорядка его уже тошнило. Вот два дня назад, например, с Чеховской сбежал кто-то, там уже поинтереснее, чем здесь. Говорят, бой был на платформе, шесть фашистов полегло, двое раненых. Вот это, хоть, повеселее будет! Да только хорошего в этом ничего нет, считай, люди погибли, бумаги украли, начальство в бешенстве... Супер! В бригаду вместе с Вольдемаром входили Роттенфюрер (или просто капрал, бригадир), Генрих (пулеметчик), Лёха и Григорич, или, как их называл бригадир: клоуны. Два лучших друга в бригаде. Любили часто прикалываться, за что отхватывали люлей от Роттенфюрера. Он старался поддерживать в бригаде дисциплину всегда, но иногда и сам был не против хорошо посмеяться. Сейчас Вольдемар сидел на стульчике у костра и пил чай. Напротив сидел Генрих и задумчиво смотрел вниз. Собеседник из Генриха был никакой, и не любил он просто так языком чесать. Может потому, что человек такой скрытный был, а может из-за того, что умом не блистал. Лёха и Григорич сидели с другой стороны путей, на земле, и чистили свои сорок седьмые калаши. А Роттенфюрер стоял у мешков, и, как будто надеялся что-нибудь увидеть, вглядываясь в темноту. В таком положении бригада пребывала почти всегда. И в большинстве случаев ничего на посту не происходило. Крысы пробегали, караван проходил, ну, может, падальщик где-нибудь да проскочит, шуганется и убежит. Жизнь бригады была «полна» приключений. В темноте раздался стук. Такой звук, как будто камень упал. Через секунду повторилось, и снова. – Это че за шутки?! – крикнул Роттенфюрер в темноту. Ответа не последовало, только лишь кто-то снова кинул камень. – Ты че там, бесстрашный что ли? – продолжал кричать в темноту бригадир, – Жить надоело?! Сейчас ведь найдём, так не обрадуешься! Но никто не ответил, и снова последовал бросок камнем в сторону блокпоста. – Гад! – прошипел бригадир и кинул взгляд на друзей, – Лёха, Григорич, сходить проверить, сейчас же! Друзья послушно встали, взяли калаши в руки и пошли вперёд. Когда товарищи пропали в кромешной темноте, звук шагов не прекращался ещё с полминуты. Потом послышался звук падающих тел, весом в семьдесят кило. И тишина... – Э! Придурки! – снова подал голос бригадир, – Вы шутить вздумали?! Эй! Не сметь молчать, когда начальство говорит! Но никто не отвечал. Бойцы напряглись. Вольдемар и Генрих встали с мест, и медленно начали подходить к мешкам. – Твою мать! – пробурчал Роттенфюрер и снял с плеча калаш, – Вам особое приглашение нужно? Чего встали? Генрих за станок! Вольдемар автомат возьми и сюда подойди! Приготовиться! Бойцы встали вдоль путей. Генрих занял положение у пулемёта, с другой стороны стояли бригадир и Вольдемар. В боевой готовности дежурные стояли минут пять. Генриху это надоело, и он, осмелев, высунул голову вверх. – Генрих, те че, твою мать, совсем жить надоело?! Дебил! Вернись... – Начал было отчитывать солдата бригадир, но было поздно. В следующее мгновение на месте головы Генриха забил фонтан крови. Бойцу выстрелом снесло голову. Тело Генриха отлетело назад на метр. – Что за... – возмутился было бригадир, но замолчал на полуслове. Свистнуло, и из шеи капрала заструилась кровь. Роттенфюрер, глотая воздух, опустился на колени и упал. Осознание к Вольдемару пришло слишком поздно. Он набрал в легкие воздух, чтобы крикнуть: «Тревога!». Но в следующую секунду снова свистнуло, и грудь его пронзила резкая боль. С неведомой силой солдат отлетел назад и посмотрел на себя. Из груди ручьями текла кровь. «Вот тебе и разнообразие» – пронеслась в голове дежурного последняя мысль. В глазах его потемнело. *** В дверь легонько постучались. Вадим и охранник удивленно подняли глаза на дверь. Стук повторился. – Чего там, затащить не могут? – удивился охранник и подошёл к двери. Аккуратно нажал на ручку и широко открыл дверь. За дверью стоял один человек в боевой форме, но разглядеть гостя Вадиму не удалось из-за закрывшего весь проём охранника. Последовало резкое движение пришедшего, и охранник пошатнулся, закряхтел, и медленно встал на колени, а потом упал. Из левого бока умершего охранника потекла кровь. Вадим поднял глаза на спасителя. Тот быстрым шагом подошёл к стулу, разрезал веревки и пошел обратно к двери. Вадим, потирая руки, вопросительно посмотрел на спасителя. – Ну, и чего ты сидишь, дурья башка? – прозвучал знакомый голос. – Нам идти надо, а ты сидишь здесь, пузо чешешь. – Емельян? – не поверил своему счастью Вадим. – А кто ж ещё? – довольно переспросил рейнджер, – Ты идти можешь? – Ага...