Арина взяла огрызок карандаша и обвела девятое августа. Сегодня особый день. Ровно пятнадцать лет назад она появилась на свет. В набитом людьми подземелье сложно быть одинокой, но у Крохи получалось отлично. Никто не отваживался якшаться с дочерью сталкера, ведь самих добытчиков сторонились и терпели как необходимое зло. Они, словно шаманы и колдуны, проникали в загробный мир – страшный, враждебный и, самое главное, непознанный. И вместе с ценным хабаром невольно приносили частички вотчины духов туда, где их меньше всего ждали. Многие и вовсе считали, что бродящие по поверхности сами становятся ее частью. Поэтому Арине не помогали ни открытость, ни доброта. Первую принимали за глупость, вторую – за слабость. Вернувшись со смены, именинница не поверила глазам. На столе лежало самое настоящее укулеле – маленькая гитара, о которой девушка мечтала с тех самых пор, как увидела в старом музыкальном журнале. Прежде пыталась освоить обычную, но короткие пальцы с трудом брали даже самые простые аккорды, а о баррэ пришлось забыть сразу. Схватив подарок, Кроха тут же взялась за дело. Быть может, теперь изгой станет душой компании? Умелых гитаристов уважает все метро. Вне себя от счастья, она поспешила в кабак, где вечерами собиралась молодежь. Хотелось поскорее заявить о себе, стать заметной и в кои-то веки завести друзей. – Крутая балалайка, – похвалил паренек по имени Роман – высокий и светловолосый. – Как под тебя делали. Ребята засмеялись. Девушка зарделась и опустила взгляд. – Хорошо, когда пахан – сталкер, да? У нас таких штук никогда не будет. Сыграешь? – Да я… не очень… – Давай, научу. Арина вскинула голову и с трудом подавила улыбку. Неужели свершилось? – Все просто, – Роман положил деку на колено. – Гляди. Взмах, удар – и две нижние струны лопнули. Парень посмотрел на них и с притворным огорчением произнес: – Вот незадача. Но ничего, батон новые достанет. Под смех собравшихся укулеле грохнулась к ногам. – С днем рождения, малыш! Чего такая грустная? Спас был, как всегда, румян, улыбчив, и походил на Деда Мороза без бороды. Дочь протянула ему гитару и обреченно подперла щеку кулаком. – У меня никогда не будет друзей. – Как это не будет? – удивился отец. – А я? Девушка вздрогнула и шумно втянула спертый воздух. Она лежала на высокой мягкой кровати, под потолком мерцал плафон. Выбравшись из-под одеяла, Кроха распахнула штору. Док сидел на прежнем месте, на полочке перед ним заметно прибавилось пустых бутылок. Из одного бокала врач пил сам, второй накрыл кусочком грибного хлебца. – А, это ты… – Семен едва ворочал языком. – Долго спала? Он нервно дернул плечом. – Около часа. Не переживай, солнце, теперь можешь спать, сколько захочешь. Никаких сирен, никаких свиней! Я о тебе позабочусь… Я обещал! – Куда пошел Спас? – Куда-куда… Какая уже разница? Мы с тобой вдвоем остались. Влад был мне как брат! Так что дядя Сема все устроит. Будешь королевой ходить, – Док залпом выдул напиток и плеснул еще. – Красавица моя… Присядь поближе, я тебя утешу… Понимаю, каково сейчас. Сердце, – хлопок по груди, – обливается. – И все же, где он? – А! – старик махнул рукой. – Сказал, на кладбище пора. Пробил, понимаешь ли, его час. Или не на кладбище? На что-то такое… похожее. С похоронами связанное. Да, определенно так… – На Погост? – Точно! Говорят, туда сталкеры помирать ходят. Но ты не волнуйся, радость моя. Все у нас будет хорошо. Я хоть и не молод, но сил полно, – он подмигнул. – Помянем? – Отличная мысль! Ну, Влад, за тебя, братишка! Земля пухом! Или что там под Куполом вместо нее. После третьего бокала врач откинулся на спинку и захрапел. Выждав немного, Кроха взялась за дело. В жилом вагоне ничего полезного для вылазки не нашлось: ни патронов, ни оружия. То ли зарыл в схроне, то ли все спустил на вазы и картины. Обшаривая лазарет – полку за полкой, ящик за ящиком, она обнаружила небольшой самодельный конверт. Так бы и оставила, если бы не надпись: «Арине». Почерк отца узнала сразу. Помимо короткого письма, внутри оказалась блестящая гайка на медном проводе. Очень скоро девушка поняла, чья она и зачем нужна. Арина, ты с детства мечтала быть бродягой, а я всячески запрещал. И не зря. Выход на поверхность – это русская рулетка с полным барабаном. Ты говорила, я тебя не уважаю, считаю слабой, недостойной. Что опекаю, как наседка, что не люблю. Это не так. Совсем не так. Поэтому и думать не позволял о сталкерстве. Моя доля – не романтика, не приключения и не забава. Это – ад на Земле. Я долго бегал от него, но удача не вечна. Цапнуло не пойми что, и через пару дней – конец. Не хочу, чтобы видела меня орущим и пускающим слюни. Запомни папку сильным, веселым и смелым. Смелым… Я не боюсь ни смерти, ни самой страшной твари, но побоялся сказать все лично. Побоялся увидеть твои слезы. Ты бы наверняка попыталась меня остановить, но я не могу уйти, как те бедолаги, что сутками вопят в лазарете. Пусть прозвучит напыщенно и глупо, но я жил как сталкер и умру как сталкер. Пойми, пожалуйста. И не суди. И не потеряй гайку. Передай ее караваном на Алабинскую, добытчику по имени Егор Ежов. Помнишь его? Год назад он забрел к нам, так все девки со станции сбежались. Я спросил: «Нравится?», а ты покраснела и надулась. Еж – парень в целом положительный, но дюже странный. За ним должок, так что в обиду не даст. Ни одна вошь не тронет, а для меня это самое главное. Живи, как живешь, слушайся Дока и прости за все. Отец Кроха смахнула слезы и сунула бумажку в карман. – Нет, папа. Ты скажешь это сам. Глядя в глаза. Затем сгребла в цинковый тазик лекарства – в дороге пригодятся. Но у дверей резко развернулась и поставила обратно все, кроме баночки с обезболивающим. Таких еще три, людям хватит. Перед уходом беглянка задержалась у высокого зеркала и едва узнала себя. Всего за пару часов осунулась пуще прежнего, аж венки на висках проступили, и обзавелась темными кругами вокруг глаз, как у енота. Несмотря на это, ее все еще выдавали длинные волосы и милая мордашка. Взятым со стола скальпелем нещадно обкорнала локоны цвета свежего имбиря и натянула шапочку до самых бровей. Зачерпнув горсть из пепельницы, выпачкала лицо и удовлетворенно кивнула отражению. В темноте туннелей легко сойдет за пацана – чумазого и тощего, как и все пацаны в метро. Повертев гайку перед лицом, она шепнула: – Ну, Ежик, не подведи. Мне очень нужна твоя помощь. * * * Арина рванула прямиком к схрону. Таиться больше не было смысла. Никто за ней не проследит и уж точно не накажет. Возможно, уже никогда. Небольшой брезентовый рюкзачок лежал в выемке под перроном, надежно закрытый мраморной плитой. Все на месте, припасы не стащили. Промасленная коробка с дюжиной патронов, старый советский противогаз, запасные фильтры и сухой паек на сутки. Из снаряги – мешковатая химза и приснопамятные розовые сапожки. С таким набором если и можно куда сходить, то исключительно на тот свет. Но девушке было все равно. Опасная неизвестность снаружи пугала куда меньше одиночества в метро. К тому же, когда местные узнают о Спасе, ей вообще спуска не дадут. Пытаясь надеть рюкзак, Кроха дважды промахнулась мимо лямки. Беглянке страшно хотелось упасть и завыть во всю глотку, но она прекрасно помнила любимую присказку отца – слезами горю не поможешь. Все эти годы она следовала чужим правилам. Но в жизни каждого человека непременно наступает миг, когда действовать приходится самому. И либо он переступает через себя и начинает новый этап, либо превращается в безвольного овоща, за которого все решают посторонние. Друзья, родственники, начальники, супруги. У всех нас два пути: грести против течения или плыть задом кверху. Второй выбор проще и спокойнее, но ведет прямиком в омут или болото. Первый гораздо сложнее, но если не надорвешься, выплывешь туда, куда сам захочешь. Арина с детства мечтала именно о таком. И вот выпал шанс, хотя девушка отдала бы все, чтобы он оказался не таким. В сказках героев всегда толкает на подвиги беда. То Горыныч прилетит, то Кощей невесту похитит. К сожалению, и в обычной жизни нет рычага сильнее горя. Оно переворачивает привычный уклад с ног на голову, рушит планы, сбивает с толку и топит в гнойной пучине отчаяния. Но богатырь тем и отличается от холопа, что без сомнений отправляется в путь-дорогу, а не хнычет на полатях, проклиная судьбу и ожидая помощи от кого угодно, кроме себя самого. Ведь герой – не тот, кто побеждает, а тот, кто не боится сразиться. Закинув пожитки на плечи, Кроха поспешила к туннелю. Дрезина дикого все еще стояла на путях. Торговец о чем-то договаривался с местными и, судя по долгому жаркому спору, речь шла не только о бочках с водой. Вот она – подмога! Арина подошла к тележке и нагло уселась на борт. Скрип кормилицы немедленно привлек внимание оборванца. Гость смолк на полуслове и поспешил к незваной гостье, сунув руку в карман кожанки. – Пшел отсюда, шкет! – прохрипел он, глотая слоги. – До Алабинской подвезете? – старательно пробасила Кроха. – Я тебе такси, что ли? – окрысился мужик. – Заплачу. Пришлый глянул на протянутые патроны и сморщил красный нос. – Маловато будет. – А если так? – девушка поставила сверху баночку таблеток. При виде лекарства блеклый глаз барыги полыхнул огнем. – А так – другое дело. Давай сюда. – На Алабинской и дам. – Не умничай тут, поц. Условия маме ставить будешь. Арина не понаслышке знала: торговцы – те еще прощелыги, а ребятам с Безымянки и вовсе доверять нельзя. Поэтому отсыпала горсть, а остальное спрятала за пазуху. – Или так – или никак, – несмотря на спешку, беглянка решила поспорить. Если челнок поймет, что ей позарез нужно на станцию – три шкуры сдерет. – Ладно, – дикий кинул в рот два кругляша и жадно разжевал. – Прыгай за рычаг, щас покатим. – Справился? – лениво спросил дозорный под скрежет гермозатвора.