В подавленном состоянии они вернулись в ВШ-300. Попадали без сил. Никто не разговаривал. Свет карбидной лампы уже не казался уютным. Он казался… затравленным, грязным и болезненным. Их прижали. Выход в сторону Московской перекрыт. Обратно на Звездную нельзя. Идти по поверхности – лестница сгнила, к тому же банально не хватит оружия. Даже Уберу нечего дать. Сунуться же безоружным на поверхность – чистое безумие. Там и вооруженных до зубов сталкеров, бывает, съедают вместе с броней и боеприпасами… …А патроны, наверное, так забавно хрустят на зубах латунью. Макс быстро встал, прошелся по комнате. Замер, чувствуя себя зверем в загоне. Тоже мне, Лётчик. Тоже мне, вожак Нарвы… Что делать? Что делать? Что, червь сожри, мне теперь делать?! Бог-идиот, помоги мне. Макс закрыл глаза, беззвучно позвал. Помоги мне… помоги нам… помоги мне… – Конечно! – Убер проснулся. – Как я сразу не сообразил. Слушай, брат, тут вот какая фигня. Я видел на одной старой карте. Эх, черт, придется по памяти… Короче, тут на самом деле не два тоннеля от Звезды до Московской. А на один больше… – Чего? Убер вскочил на ноги. – Стопудово! На самом деле здесь есть третий тоннель. Заброшенный. До Катастрофы он считался тупиком, потому что там примерно до половины – разобраны рельсы. Сейчас им, думаю, мало кто пользуется, тут же в основном на дрезинах ездят. Короче, нам надо идти обратно в сторону Звездной, а потом свернуть. Где-то должна быть сбойка. Я уверен. – Уверен он! – Макс хотел поворчать, но вдруг понял, что это вариант. Именно. Вернуться обратно. «И нарваться на погоню? Впрочем, если нас еще не догнали – возможно, погони вообще нет? Может, мы погибли при пожаре, а наши тела забрали мортусы… Хороший вариант». Черт, вспомнил он. А фонарь-то был Скоблин. Тот, что остался на блокпосту. Так что никаких иллюзий. Они знают, что мы живы. Макс поднялся. Проверил, на месте ли пистолет (на месте), махнул рукой. – Все, двигаем в другую сторону. Быстрее. Профессор, Сашик! Живо! Что, мне вас пинками гнать?! Бегом! * * * И все равно они не успели. Макс понял это слишком поздно. Вспыхнул свет. Беглецы, прикрывая глаза руками, повалились на землю. Убер негромко выругался. – Эй, вы! Там, в тоннеле! – раздался усиленный металлом голос. – Высылайте человека, будем говорить. Макс едва не расхохотался. Нарочно не придумаешь. Стоило им шарахнуться в другую сторону – и здесь тоже предлагают вести переговоры. День дипломатии, явно. Возвращаемся. Снова чертова ВШ. Трехсотая, родная. Со сгнившей лестницей наверх. – Что будем делать, босс? – Хаммер поковырял в ухе, сплюнул. Вытер пальцы о куртку. Убер насмешливо окинул его взглядом: – Вот за что я тебя ценю, так это за непринужденность в обществе. – Че-е? – Может, стоит пойти им навстречу? – предложил Лебедев. – Только что ходили… – Макс качнул головой. Профессор откашлялся. – Я имею в виду: в переносном смысле. Согласиться на переговоры и узнать, что они предложат. – А, вы про это. Нечего с ними говорить, – Убер повернулся к Максу: – Брат, не стоит. Лучше я лестницу проверю. Макс поднялся. Всегда можно найти выход. Люди – твари, нет сомнений, но даже с тварями можно поискать варианты. А вот на поверхности твари обычно малоразговорчивы… Скинхед посмотрел на него, глаза его в полутьме мерцали. Убер медленно кивнул: – Ладно. Я понял. Оружие оставь, брат. Эй, дайте ему что-нибудь белое! – Вот эта фигня подойдет? – спросил Хаммер. – Чего? Хаммер протянул Максу белый шарф из белой текучей материи. Макс с удивлением узнал в этом собственный парадный шарф. Интересные дела. Откуда он у Хаммера? – Шелк, – сказал Убер. – Даже не верится. Скорее всего синтетический, хотя хрен его знает… может, и настоящий. Знаешь, друг, я бы на твоем месте завел себе костюмчик из шелка. – Это почему? – насторожился Хаммер. Убер насмешливо оглядел «летуна», фыркнул. – А чтоб вши не заводились. Они почему-то шелк не переносят. Пока Хаммер переваривал сказанное, Убер повернулся к Максу: – Ладно, брат. Извини. Ты переговори, а я попробую пока разобраться с выходом на поверхность. Запасной вариант нам бы точно не помешал. Макс помедлил и кивнул. * * * – Ведите себя прилично, Убер! – профессор внезапно перешел на фальцет: – Что это вообще за собачья кличка? Как ваше человеческое имя, позвольте узнать?! Убер посмотрел на него. На физиономии скинхеда появилось странное выражение. – Дурак вы все-таки, профессор, хоть и умный. Ни хрена вы в людях не понимаете. – А вы… ты… – профессор даже не сразу нашелся, что ответить: – Вы – фашист! Пауза. Скинхед заржал. Звук гулко раскатился по тоннелю. Убер тут же зажал себе рот ладонью, но остановиться не мог. Сидел и подергивался, как в припадке. – Это вы зря, проф, – сказал Убер, вытирая слезы. – Впрочем, я сейчас не в настроении объяснять разницу между красным скином вроде меня и наци-скинами. Хотя нет, сейчас я уже усталый и сдержанный… Да. А вот до этого бывали досадные происшествия. С теми, кто называл меня «фашистом». Ну, что-нибудь еще скажете, проф? Профессор молчал. Сашик вновь начал подвывать, глядя на Убера. Тот сплюнул и отошел. – Интересно, как там босс? – Хаммер почесал голову, грязные волосы блестели в полутьме. Убер вздохнул. – Да, мне тоже интересно. Шаги Макса давно стихли вдали. На панели управления остался лежать пистолет «Грач», выложенный Максом. Холодный блеск металла. Убер посмотрел на пистолет, зачем-то потрогал лоб и начал насвистывать… * * * Макс опустил белый шарф – знак перемирия. В лицо ему перестали светить фонарем – Макс зажмурился, заморгал. Глаза слезились. Его обыскали, провели к темной фигуре. Невысокий человек шагнул навстречу, протянул руку. – Рад вас снова видеть, Максим Александрович, – сказал человек. Макс узнал его скорее по голосу. – Директор? – Что делать! – Директор засмеялся. – Виновен. Все приходится решать самому.