Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 5 из 12 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тут даже думать не нужно, сразу все ясно. Ашот Ервандович Епископосян как он есть… только очень уж высокий, плечи широченные… ого. Лысый, борода черная, нос, само собой, большой и горбатый. Он вот этими ручищами его лечил, ставил уколы, забирал кровь из вены?! Вот этими самыми клешнями?! – Ты смотри, стоит и удивляется. А это Маша, как мама прямо, возраст такой же, наверное, и волосы длинные и… И девчонка рядом похожа, как две капли воды, по возрасту – ровесница Макара, не трудно догадаться, что это Машина дочь: обе золотистые, с рыжиной, губастые, глаза светлые, и веселые, сразу видно. Он уже знает, что Маша жена Ивана Сергеевича, вот он, наверное, стоит рядом с ними и тоже улыбается. Среднего роста, не примечательный вроде, в очках, на учителя похож и такой же умный. За три разговора с ним Макар успел узнать столько всякого разного, что за год не прочитал. – Самое главное, Макар, помни – я смотрю за тобой. Василий усмехнулся. Русый, сероглазый, крепкий, не высокий и не маленький, лицо обычное и ничего примечательного. Макар улыбнулся. – Здравствуйте. Они улыбнулись в ответ. – Ну… – Иван Сергеевич поправил очки. – А теперь пойдем знакомиться. Или поедим сперва? А вот поесть он бы не отказался. Треугольник казался вроде бы большим, будучи на самом деле не маленьким, нет, неверное слово. Три длинных коридора, которые соединяют модули, четыре коротких идут с середины каждого длинного коридора к главному модулю, главный модуль поднимается над двухэтажным комплексом еще на пару метров и оканчивается смотровой площадкой. Важнее оказалось другое – сама его хитрая начинка. Но про это Макар узнал позже. А пока… пока он просто шел в компании Ивана Сергеевича и Ашота, ведущих его в первый раз по коридорам, которые вдруг стали ему новым домом. Есть, конечно, хотелось, но кусок в горло не лез. Перекусив чем-то жидко-суповым в небольшой столовой, запив это все компотом из сухофруктов и с трудом избавившись от той самой, похожей на Машу, надоедливой рыжей девчонки (представившейся, кажется, Анной), Макар остро захотел побыть один. Свою одежду он нашел в шкафу лазарета. Комнат здесь было не много, везде надписи, да и коридоров всего ничего. Ему ведь никто не говорил, что выходить нельзя, верно? Ну, а раз так… Красные на белом фоне стрелки привели к двери, похожей на ту, что была в рубке катера. Потянув длинную рукоять, Макар попал в небольшой тамбур, в котором едва ли разошлись бы три человека. На стене висела какая-то дребедень вроде веревок, длинноносых молотков. И тут же – три или четыре зеркальные лыжные маски. Макар подумал мгновение и стянул с вешалки одну, нацепив на глаза. Сквозь круглое окошко в наружной двери сверкало солнце. Четыре гулких ступени, и Макар сошел на новую землю. Наглое белое солнце светило прямо в глаза – хорошо, что надел маску. Но, несмотря на кажущееся тепло, скидывать куртку как-то не хотелось. Пока ждал, что пройдет резь в глазах, продуло ветром чуть ли не насквозь, потому пришлось кутаться в капюшон и прятать руки в карманы. А вокруг была все та же природа, что и на Новой Земле: плоская тундра вблизи, а вдалеке какие-то коричневые скалы. Макару так подумалось, что вдалеке – это скалы, поскольку видел он лишь угловатую кляксу на горизонте. Чуть левее «кляксы» блестел ледник, а чему еще там блестеть? Под ногами пепельно-серая земля хрустела бурыми камешками, лишь изредка зеленея пятнами куцей травки. Тот что лысый в очках назвал это место – остров Вильчека. Но Макар ощущал себя как минимум на Марсе. И вообще все происходящее как-то походило на сон. Нет, скорее, на бред. Может, он ударился головой и, тихо пуская сопли, все еще лежит в рубке катера? А люди, война, остров и почти космическая станция ему кажутся? Не, ну бывают же такие реалистичные сны – душит какая-то херь, а ты хочешь проснуться и не можешь?! На плечо с влажным «плюх» что-то шлепнулось, забрызгав маску. Бред, конечно, бредом, но клуши из сна гадили так же, как и в реальности. Отчаянно матерясь, Макар принялся оттирать дерьмо с куртки и маски, попутно изгваздав еще и руки. Возвращаться в помещение обосранным совсем не хотелось, потому, пройдя метров пятьдесят от возвышавшегося центрального модуля станции, Макар обогнул высокий серебристый ангар и уверенно направился на шум прибоя. На крутой пригорок он взобрался с трудом, битый камень осыпался и скользил под ботинками. Тугой ветер забивал нос соленым запахом воды с примесью не то тины, не то рыбной тухлятины. Но стоя на возвышенности, моря он не видел. Вдалеке отчетливо шумело, кричали птицы, плескались белые разводы, порой искрившиеся на солнце. Моря он не видел, но ощущал его очень близко. Макар разозлился: – Падла слепая! – земля и вода поплыли перед глазами. Макар плакал. Он уселся на стылую землю, покрытую фиолетовым мхом, и плакал. Макара прорвало. Его личный мир разрушился. Нет, рушиться он стал год назад, когда ушла мама. С отцом было сложно, с ним было не так, как с мамой. Отец смотрел на него будто на дурака, словно ожидая от сына какой-то промашки, чтобы позлорадствовать, показать свое превосходство, напомнить – «а я же говорил!». Стянув маску, Макар вытер лицо рукавом и задумался: «А любил ли я отца?» Как маму – точно нет. Ведь мама – это мама! Но отец… Отец рождал в душе целую бурю противоречий. Макар ненавидел и боялся его ровно так же, как ждал его одобрения и скучал в его отсутствие. Отец, так или иначе, был каким-то маяком, центром семьи. Главным их с мамой занятием было ждать папу из вечных командировок. Да, мир начал рушиться. Но все же оставался привычный порядок вещей: дом, школа, походы в магазин за хлебом. Побродить по округе, забраться в секретное логово на втором этаже пустующего склада, усесться в кресло из старых автопокрышек и забыть проблемы, глядя на синее пламя горящих таблеток сухого спирта. Подразнить собак на старом АТП. Да даже мудило Рябой! Все это было частью пусть и не такой, как хотелось бы, но жизни. Он ощущал одиночество, но одиночество было наполнено какими-то важными мелочами. А теперь? А теперь пустота. Чужие люди. Война. И да, вот сейчас он, Макар Северов, по-настоящему остался один на один с враждебным миром. Слезы высушил ветер, настырно дувший с вонючего моря, а задница вконец замерзла от стылой земли. Макар поднялся и направился к воде. Пройдя метров триста, он оказался у обрывистого берега. Голая скала заканчивалась метровой ступенью, переходящей в узкий каменистый пляж, облюбованной группой толстомордых тюленей, валявшихся эдакими черными сардельками. Они, кстати, тухлой рыбой и воняли. Завидев человека, самый толстый тюлень, поднявшись с каменной лежанки и задрав рыжую морду с огромными усами, дважды коротко пролаял. Не дождавшись от Макара ответа или посчитав его не опасным, снова завалился на подушку из гниющего топляка и гальки, подставляя пятнистое лоснящееся пузо солнечным лучам. Тюлени галдели, чесали друг другу спины когтистыми ластами. Малышня ныряла в большой промоине – каменной чаще, выдолбленной в скале набегавшими волнами. Эти вонючки здесь жили, отдыхали, наверняка считая холодный каменный пляж своим домом. Но его, Макара Северова, дом вовсе не здесь. Пройдя по берегу как можно дальше от воняющих зверей, Макар зачерпнул воды, оттер куртку и умылся. Было холодно, пронизывающий ветер резал мокрые лицо и руки словно ножом, но возвращаться в прогретое нутро станции как-то не тянуло. Несмотря ни на что, ему не хотелось привыкать к этому месту и уж тем более считать какой-то там трилистник домом, каковым он являлся для странноватых, но приветливых людей. Макар затянул завязки капюшона и направился тихим шагом вдоль берега изломанной линией терявшегося в тумане Он размышлял: «Все эти Ашоты, Семецкие, Маши живут здесь уже давно. Им нравится? Да как-то насрать. Мне вот совсем не нравится, я уплыву. Сюда же приплыл, верно? Значит, могу и уплыть. Где, интересно, «Енисей»?» Макар не представлял, где именно мог причалить катер, берег длинный. А учитывая подпорченное зрение, найти «Енисей» смог бы лишь стукнувшись в него лбом. И вообще, он же на острове! Тут все сплошной берег. – Гуляешь? – послышалось за спиной. Макар обернулся. Ярко-оранжевое пятно на фоне белесого неба постепенно стало Анной. Макар несколько раз моргнул, нахмурился, но ответил: – Ага. – Я так и думала, что ты к морю пойдешь, – одетая в явно большую для нее оранжевую куртку, Анна стояла, спрятав руки за спину. И чего-то ждала. – А здесь куда-то еще можно было пойти? – язвительно фыркнул Макар. Подняв с земли обломок гальки, он без размаха запустил его в жирную чайку, собравшуюся приземлиться у его ног. Девочка внимательно смотрела на него, закусив нижнюю губу. Это одетое как попугай с выбившейся из-под шапки золотой прядкой чудо-юдо его нервировало. Макару это не нравилось, но как лучше отреагировать, он не знал. Может, напугать? – Не делай так! – строго проговорила Анна, поджав пухлые губы. Пшеничные брови сошлись почти в линию. И вообще, лицо как-то повзрослело, девочка еще больше стала похожа на мать.
– Почему нет? – зло прищурился Макар, подбирая новый камень. – А зачем? Макар хотел было ответить «зачем» и даже слово подобрал похлеще, но вместо этого повернулся и пошел по берегу. Аня увязалась следом. Ветер из плотно-упругого превратился в порывистый, но легкий. Макар время от времени подбирал округлый голяш или зазубренный осколок скальника, делал вид, что выбирает цель. Сам же краем глаза наблюдал за шедшей параллельным курсом девчонкой и бросал камни просто в воду. – Хочешь, морского зайца покажу? – поинтересовалась рыжая. – Таких не бывает! – хмыкнул Макар, приняв грозный вид. – Бывает. Спорим? – Давай. А на что? – азартно блеснул глазами Северов. – Вот, – на ладошке в вязаной перчатке поблескивал перочинный ножик с синими накладками. – У меня есть такой… – на полуслове осекся Макар и вспомнил – в карманах-то ножа и нет. Неужели потерял? Да, только обратил внимание: часы тоже пропали. Аня подошла ближе и, с улыбкой глядя на растерянного Макара, протянула ножик. – Забирай, он же твой. Когда тебя принесли, ножик выпал из кармана. Ашот Ервандович почистил его, от воды соленой сильно заржавел. Бери. Чуть помедлив, он схватил нож, еще пахнущий соляркой, повертел в руках, рассматривая торцы со следами наждачки. Даже открыл лезвия, будто проверяя, не украли ли их. И буркнул: – Спасибо. – Пожалуйста, – просияла Анна, став совсем золотистой. – Ну… так зайца покажешь? – Пойдем, – Анна пошла вдоль берега туда, откуда они только что пришли. Дойдя до лежбища тюленей, она остановилась. – Вот. – Так это же тюлени-вонючки! – возмутился Макар. – Морские зайцы. – Да-а ладно. – Папа говорит, что их еще лахтаками называют. Но про зайцев мне больше нравится. Посмотри, какая лапочка, – белозубо улыбнулась Аня, тыча пальцем в давешнего тюленя, облаявшего Макара. – Мордочка рыженькая, и бровки тоже. И усы какие! – Тюлень. И вонючий. Но усы здоровские, да, – согласился Макар глядя на рыжемордого толстяка, нежившегося на солнышке. – Я его Васькой зову. Он у них вожак. Жалко, рыжика с собой забрать нельзя, – вздохнула Анна. – Я бы его в комнате держала. И вонял бы он протухшей рыбой, хотел добавить Макар, но не стал. Зато придумал другое: – А вы даже похожи. Оба рыжие. Только ты рыжая-бестыжая! – хохотнул Макар, но совсем не зло. Анна сначала растерялась, захлопала глазами. А затем, хитро прищурившись, показала Макару язык – обмен любезностями состоялся. Они шли по берегу, подбирая с земли камни, – интересные складывали в карман Макару, а обычные, просто бросали в море – кто дальше. – Аня, а ты знаешь, где катер? Ну, тот, на котором я приплыл? – Я к нему не ходила, – она подобрала округлый голяш, белый с черной полосой. – Он там, далеко. Макар остановился. Глядя в сторону этого «там», то есть вперед. – Может, сходим? Посмотрим. Да и часы поищу. – Нет. Далеко, – как-то испуганно проговорила Аня. – И возвращаться надо. – Почему? – Ты медведя видел? – Ну, в зоопарке, – пожал плечами Макар, перешагивая расколотый череп какого-то зверя.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!