* * * Они вышли на дорогу, огибающую лагерь с севера, двинулись по ней в сторону бараков для женщин, и за сотню метров до них Жюли указала пальцем на ряд белых металлических контейнеров, вроде тех, что можно увидеть сложенными штабелями на грузовых судах. Новехонькие, три метра в ширину, четырнадцать в длину, они были огорожены перекрывающей доступ к ним высокой решеткой. Жюли направилась ко входу. — Я здесь никогда не был, — признался Адам. — Как чисто. Я подумал, что вы, гуманитарная миссия, здесь и живете. — Нет, большинство волонтеров — жители Кале, калисси, как их прозвали суданцы. У них есть собственный дом. Другие живут в гостинице или у кого-нибудь из горожан. Некоторые, как я, через ночь остаются в «Джунглях». То, что ты видишь за оградой, — это ЦВП. К сожалению, мигранты с недоверием относятся к этому месту. Они думают, что здесь у них берут отпечатки пальцев и вносят в картотеку. — Мне знакомы все слова, которые ты употребляешь, но я ничего не понимаю. — Тогда смотри, — сказала Жюли, указывая на вход, охраняемый контрольным постом из листового железа, где красной краской было выведено: «ЦВП» — Центр временного пребывания. Мимо прошел парень лет двадцати и направился к контрольному посту; Адам проследил за ним взглядом. Разодранная на спине в клочья футболка, на правой ноге кожаный ботинок, зеленый пластиковый шлепанец на левой, а вместо брюк — обычные трусы землистого цвета. Он поприветствовал двух охранников, встал перед привинченным к будке домофоном и набрал на нем шесть цифр, чтобы получить доступ в шлюз. Пройдя в первую дверь, он приложил ладонь к закрепленному на стене экрану и подождал, пока оптический лазер распознает его. После чего открылась вторая дверь, и парень оказался наконец в ЦВП. Адама потрясло это несоответствие, эта пропасть, существующая между парнем в рванье и совокупностью окружавших его охранных технологий. — Код доступа позволяет им войти в шлюз, — пояснила Жюли. — В шлюзе имеется контрольный блок. Он называется ладонным ключом доступа. Надо было найти ключ, который они не могли бы потерять, и им стала ладонь. Лазер анализирует только ее форму, а также расположение и длину пальцев. Но мы и не подозревали, что эта техника вызовет такое недоверие. Сомалийцы, например, убеждены, что мы пользуемся ею, чтобы снимать их отпечатки пальцев, и что, когда наберется достаточное количество лиц одной национальности, ночью их контейнер запрут и погрузят на судно для отправки домой. — Сомневаюсь, чтобы Франция действовала таким образом. — Потому что ты разумный. Другие, менее просвещенные или более сломленные люди, питаются всякими слухами. Знаешь, здесь почти десять тысяч человек, которым целый день напролет нечем заняться, кроме как ждать ночи, чтобы попытаться забраться на идущий в Англию грузовик. Мало кому это удается. К травмам войны добавляются скука и неудовлетворенность. Если ты любишь читать, рисовать или писать, прошу тебя, делай это хотя бы час в день, это очень важно. Найди себе занятие, чтобы резьбу не сорвало. От этих слов, которых Адам никогда не читал в книгах своего отца, он скривился. — Это значит «сойти с ума», — уточнила Жюли. — Некоторые здесь живут месяцами, другие больше года, и три четверти уже имеют психические расстройства, порой серьезные. Я знаю таких, кто совсем спятил. Они не выносят всех остальных; по правде сказать, они и себя уже не выносят и живут отшельниками в примыкающем к «Джунглям» лесу. Эти уже ничего не ждут, кроме смерти. — Предпочесть жизнь в лесу, как дикий зверь, но не быть зарегистрированным в ЦВП — это как-то уж слишком радикально, — удивился Адам. — Все основывается на слухах, и опровергнуть их очень сложно. Один курд сказал мне, что отказывается переселиться в ЦВП, поскольку мы передаем все сведения непосредственно их правительству, чтобы оно могло сорвать зло на их оставшихся в стране родных мигрантов. Именно из-за этих идиотских сплетен наш центр временного пребывания заполнен всего на две трети, в то время как в остальной части «Джунглей» люди буквально задыхаются и живут как сельди в бочке. Но самое главное, что здесь вы будете полностью защищены от афганцев. Молодая женщина заметила, что Адам колеблется. Она представляла себе, сколько информации он, должно быть, получил за несколько дней, и прекрасно поняла, что он уже не знает, кому доверять. Но главное, в его глазах она прочла, что сириец не согласится покинуть вход в «Джунгли». Дюна — это его контрольный пост, а ЦВП расположен слишком далеко от него. Так он рискует пропустить Нору. Глупо, но Жюли на мгновение позавидовала той женщине, ради которой Адам пересек земной шар. Горе, нестерпимая боль и даже определенный тайный страх сквозили в каждом его жесте, в каждом решении, в каждом вдохе, а единственной его движущей силой была беспредельная надежда. Жюли находила его невероятно трогательным, волнующим, привлекательным. Значит, Адам не поселится в ЦВП. Однако для Килани место было превосходным. Адам развернулся, чтобы поговорить об этом с черным мальчишкой. Разумеется, паренек тоже ускользнул из ее рук. Интересно, какой легенде он мог поверить, чтобы так бояться этого места? — Детских штанов и новой палатки будет достаточно. Жюли посмотрела на Адама взглядом рассерженной любовницы, но тут же вернула свою улыбку, которую носила как форменную одежду. Она дошла до контрольного поста, ввела код, отсканировала свою ладонь и нырнула в первый белый контейнер, где находился склад одежды и предметов первой необходимости. Спустя несколько минут Жюли появилась, она принесла мешок чистых вещей и палатку. Когда Жюли протянула свою ношу Адаму, из рации у нее на поясе раздался голос Антуана, караульного из будки женского поселения. Она сняла ее и усилила звук. — Слушаю тебя, Антуан. — Мир всем, Жюли. Меня только что предупредили о прибытии транспорта. У входа в «Джунгли» примерно шестьдесят новеньких. Волонтерка перехватила взгляд Адама, который уцепился за эту информацию, как ныряльщик за свой кислородный баллон. — Скажи, Антуан, есть ли там женщины или дети? — Прямо сейчас у меня попросили два места. Значит, две женщины, или двое детей, или женщина и ребенок. Больше ничего не знаю. Не говори пока ничего Адаму, я бы хотел, чтобы ты прежде проверила. Мне больше не вынести его взгляда. Смущенная Жюли торопливо прервала разговор, но Адам услышал главное, не обратив никакого внимания на завершение сообщения Антуана. Нора и Майя приехали, мучения подходят к концу, и он выдержал. Очень скоро он покажет им всем любовь своей жизни и они вместе покинут это чистилище между двух миров — сирийским адом и английским раем. Никогда еще он не бегал так быстро, толкаясь и извиняясь одновременно, продираясь сквозь многотысячную толпу беженцев. Его сердце готово было разорваться, губы дрожали, едва удерживая слова, которые скажет им, когда заключит их обеих в объятья. 25 Антуан взял старую белую машину ассоциации «Care4Calais» и поехал встречать новых беженцев. Затормозив в облаке песка, он вышел из автомобиля, врубился в группу вновь прибывших, исчез в ее центре и выбрался оттуда с женщиной и мальчиком. И это было первым, что увидел Адам. Словно эта женщина и этот мальчик отправили Нору и Майю в другое место, и оно могло быть где угодно на земле. Адам думал, что еще может идти, но ноги у него подкосились, он рухнул на колени, будто получил апперкот, и его рука с зажатой в кулаке фотографией утонула в песке. Он ненавидел эту женщину с ее мальчишкой. Он попытался выровнять дыхание, но силы совсем покинули его. От надежды до полного упадка духа. Переход от одного состояния к другому за четверть секунды был как пощечина во время взрыва смеха. Килани ни на мгновение не спускал с него глаз, и когда Адам поднял голову, мальчик был перед ним и с суровым и укоризненным видом протянул к нему руку. Адам не сразу отреагировал, но потом доверил ему свою фотографию. Килани в течение многих дней видел, что Адам с ней делает. Он уверенно улыбнулся Адаму и бросился к вновь прибывшим. Видя, как ребенок тянет их за полы плащей и рубах и мычит, чтобы привлечь внимание взрослых, держа фотографию в поднятой руке, несмотря на то что его толкают и чуть ли не наступают на него, Адам преисполнился благодарности. Килани действовал с таким жаром, с такой охотой, как если бы искал собственную семью. Какой-то беженец обогнал его и толкнул черного мальчонку своим тяжелым рюкзаком; тот потерял равновесие, упал и выронил снимок. Порыв ветра отнес фотографию на два метра от него. Килани бросился вдогонку, и ему удалось схватить карточку, пока она окончательно не улетела. И тут он впервые по-настоящему разглядел лица. Нора и Майя. Женщина была божественно хороша, а у дочери был взгляд отца. * * * Колымага Антуана проехала мимо Адама и остановилась недалеко от него. На заднем сиденье Адам заметил ту женщину с мальчиком и спросил себя, по какому праву они получили шанс добраться сюда. Мальчик улыбнулся Адаму, тот отвел глаза, чтобы не видеть его невыносимой радости. — Твои жена и дочь ехали через Ливию, так ведь? — через открытое окно спросил его Антуан. Адам молча кивнул. — Тогда тебе надо повидаться вон с тем человеком в черной футболке. Не спрашивай меня, что он здесь делает, но это ливийский перевозчик, и он сопровождал свою группу через всю Европу. Сражаться, а потом капитулировать. И начать сначала. И так без конца. Адам сам себе казался условно мертвым, которому впрыскивают адреналин, чтобы он прожил еще немного. Он поднялся на ноги, снова исполненный решимости. * * * Жюли вместе с медсестрой из общества «Врачи без границ» приняла эстафету и разъясняла прибывшим правила, коды и организацию «Джунглей». Жюли занималась логистикой, а медсестра разузнавала потребности новых беженцев в возможной срочной медицинской помощи после подобных испытаний. — As Salam Alaykum. Ливиец обернулся к Адаму и в свою очередь тоже приветствовал его: — Wa Alaykum Salam[46]. Адаму бы сразу показать ему фотографию, но он заранее знал ответ, потому что ответ всегда был одним и тем же. Человек посмотрит на снимок и скажет, что ему очень жаль. — Я думал, что, прибыв в Италию, перевозчики разворачиваются и возвращаются в Ливию. Удивленный тем, что Адам подошел к нему, незнакомец пристально оглядел его. Обеих женщин-волонтерок уже и так засыпали вопросами, и ему не оставалось ничего другого, как ответить сирийцу: — Ты прав. Но я не только перевозчик, я, понимаешь ли, бизнесмен. Переход через Средиземное море очень опасен. Оно поглотило уже десятки тысяч беженцев и много моих братьев. А в Ливии исламисты то берут власть, то теряют ее, а потом берут снова. Очень нестабильно для бизнеса. Сплошные неприятности. Зато здесь новый рынок, гораздо более надежный. Перевозчики берут вдвое больше за Англию, не рискуют своей жизнью. А Франция, кроме того, что это мирная страна, вдобавок еще и демократическая. Так что я приехал разведать. И когда у меня будет достаточно денег, я куплю себе дом в Каннах, где проходят кинофестивали со звездами. Каждый прибывал в «Джунгли» со своими мечтами. И Адам решился наконец попытать счастья. Он вытащил фотографию и разгладил ее ладонью на своих грязных штанах. — Они отплыли из Ливии в Италию, и у меня нет никаких вестей от них. Ты часто совершаешь такие переезды, может, ты… Ливиец внимательно вгляделся в лица. Он узнал их в первую же секунду, но сделал вид, что роется в памяти. Хотя именно с его лодки эту женщину столкнули в воду. И маленькую девочку тоже — он сам бросил ее в море. С утомленным и сочувствующим видом он поднял глаза от фотографии. — Мне очень жаль, друг. Благодаря мне тысячи человек смогли покинуть Африку и встретиться со своими родными, но, пойми, я не могу запомнить все лица. Тем более что эти путешествия совершаются по ночам. А поскольку надежда убивает, пока она есть, он ввел ему большую дозу, прямо в сердце. — Скоро ко мне присоединятся другие ливийцы. Новый рынок не завоевывается в одиночку. Я тебе сообщу, и ты покажешь им фотографию. Ты не должен отчаиваться. Адама тронули его слова, и, подобно тому как в свое время поступил с ним Усман, он предложил ливийцу помощь. — «Джунгли» — это непросто. Если у тебя появится проблема или будут вопросы, я здесь, на дюне. Приходи без смущения. Ливиец протянул ему руку, и Адам искренне пожал ее. После чего они расстались.