— Скорее, я подверг ее опасности, но это точно — я бежал. — Ты мусульманин? — Нет, я был христианином одно время, — раздраженно ответил Адам, но все же продолжил: — Послушай, я знаю: все здесь имеет цену, и у тебя, очевидно, есть что у меня попросить, поэтому, пожалуйста, говори прямо. Против своей воли Адам заговорил на повышенных тонах, в его голосе чувствовалась определенная взвинченность, достаточная для того, чтобы Килани поставил свою банку и поднялся, готовый подойти. Адам взглядом дал ему понять, что все в порядке, и мальчишка снова уселся. — О’кей, о’кей. Не стоит нервничать, — успокоил его Мерль. — Покажу я тебе эту фотографию. Только, как ты сам сказал, у меня к тебе есть дело. Теперь Мерль убедился: Адам не верующий и уж тем более не фанатик. Он бежал от Башара Асада и, разумеется, от ИГИЛ, так что он просто идеальный кандидат для одного поручения. Вдобавок члены группировки «No Border» испытывали смертельный ужас, что их застукают, когда они будут вынюхивать информацию рядом с мечетью. Тем более после того, как он в очередной раз стал свидетелем крайней жестокости некоторых мигрантов. — Я хочу, чтобы ты сходил помолиться в мечеть. Это салафитская мечеть, там не до шуток! Тебе надо будет прочесть пять молитв. — Я тебе уже сказал, что я не мусульманин. — А я не фотограф. Так что нам все равно придется как-то договориться, потому что у каждого из нас есть нечто, интересующее другого. — Но я так и не знаю, что именно. И тут Мерль выложил насквозь лживую историю, на изобретение которой у него ушло не больше двух минут. — Эта радикальная мечеть, о которой я тебе только что сказал, находится в самом центре «Джунглей». Ее держат афганцы. Войти туда совсем не сложно, ты увидишь. Они активно занимаются вербовкой: раздают молельные коврики, томики Корана, даже предлагают покровительство, если пожелаешь. Со здешними суданцами это не больно-то катит, но с сирийцами нет никаких проблем. Ходят слухи, будто один из имамов подстрекает беженцев оставаться во Франции и не пытаться перебраться в Англию. Как ты знаешь, у нашей борьбы другие цели. В мире больше не должно быть понятия границ, мир принадлежит людям, а не государствам. Я покажу тебе серию снимков, а ты скажешь мне, здесь ли этот имам и действительно ли он ведет подобные речи. А потом я предъявлю тебе фотографию трупа. Заметано? Адам чувствовал ложь, как мать чувствует своих малышей. Он и шагу не сделает в ту мечеть. Даже близко не подойдет. — Заметано, — подтвердил он. Мерль записал телефон сирийца и переслал ему семь фотографий. — Как ты думаешь, сможешь пойти туда сегодня? — Наверное, завтра. Послезавтра непременно. — Мне бы надо поскорее. — Тогда тебе следовало бы научиться торговаться получше. У тебя в рукаве больше ничего нет, так что решаю я. Мерль, осознавший, что манипулирование — это спорт, требующий некоторой тренировки, оскорбленно смотрел вслед удаляющемуся Адаму. За тем, словно тень, незамедлительно двинулся мальчишка, как раз успевший справиться с колой. На обратном пути к дюне Адам пролистал фотографии на экране мобильника. Среди шести предполагаемых имамов четверо выглядели довольно странно: двое были чисто выбриты, еще один — в джинсах и кроссовках, а последний курил сигарету, сидя на террасе кафе, на столе стояла бутылка, сильно напоминающая пивную. Если это мусульмане-салафиты, то они позволяют себе довольно неожиданные нарушения. Наконец пришла нужная Адаму фотография. Открытая палатка. Мертвое тело ливийца с двумя глубокими разрезами. Горизонтальная рана на уровне сердца и вертикальная на животе. Из-за вспышки красная кровь, залившая его тело и одежду, выглядела почти вульгарно. То, каким образом было совершено это убийство, наводило на мысль о профессионализме. Или привычке. Нажатием пальца Адам вывел из своего мобильника файл с фотографией и запустил следующий поиск: «Комиссариат Кале». Часть четвертая Выжить 31 Жюли подводила итоги дня со своей командой. Рассевшись вокруг пластикового стола, поставленного на песок перед украшенной детскими рисунками бытовкой, волонтеры внимательно слушали инструктаж и последние административные ходатайства относительно того, чтобы «Джунгли» не превращались в неконтролируемый город, а оставались временным лагерем. — Префектура вновь отказала нам в просьбе о получении доступа к горячей воде для душей. Сейчас лето, это пока терпимо, но когда придет зима, все заболеют, а поскольку мы находимся в практически замкнутом пространстве, достаточно, чтобы один или два беженца подхватили насморк, и назавтра чихать будут уже все «Джунгли». — А если к этому добавить случаи малярии, чесотки, грибковых заболеваний и прочих мерзостей, которые разносят крысы и бродячие собаки, мы превратимся в настоящую лабораторию для студентов-медиков, — пошутил один из волонтеров из организации «Care4Calais». — И пока как-то ничего не налаживается, — согласился другой. — Компания по уборке отказывается приезжать чаще, чтобы чистить мобильные туалеты. Они говорят, это бесчеловечно. При наличии восьмидесяти сортиров, то есть в среднем по одному на сто двадцать пять человек, им следовало бы приезжать два раза в день, а не в неделю. А пока мигранты превратили в туалет часть леса. Разумеется, ту, что ближе к посту роты безопасности. — Но, к сожалению, самая неотложная проблема в другом, — подчеркнула Жюли. — Из-за серьезных нарушений правил гигиены при продаже продовольственных товаров префектура сделала очередной запрос на уничтожение в «Джунглях» всех магазинов. А ведь при наличии горячей воды и торговых точек, как знать, лагерь мог бы стать почти пригодным для жизни. — Ага, — подхватил тот же доброволец, — они только того и ждут, чтобы все тут передохли или подхватили желудочный грипп. Прямо смешно. — Ничего смешного, это полная безнадега. Никто не может понять, что даже при самой жуткой разрухе в «Джунгли» постоянно будут прибывать новые мигранты. Собираясь завершить собрание, Жюли заметила Адама, который почтительно поджидал у входа. Она дала коллегам последние указания по текущим делам и закрыла файл в компьютере. Затем незаметно поправила прическу и, улыбаясь, подошла к сирийцу. Адам протянул ей руку в тот самый момент, когда она собиралась чмокнуть его в щеку, и от этого недоразумения оба слегка смутились. Наступал вечер, в костры то и дело подкладывали толстые ветки и поленья: рубить деревья и жечь их было здесь одним из основных видов деятельности. — Завтра мне надо кое с кем встретиться в городе, — сообщил Адам. — Отлично, значит, ты нашел для себя дело за пределами лагеря? — Что-то в этом роде. — Вижу, ты следуешь моим советам. Обязательно надо занимать себя, чтобы не дать место печали. Хочешь, я подброшу тебя в город? — Если не трудно. Но главное, мне бы не хотелось позорить человека, с которым я собираюсь увидеться. Мне нужна чистая одежда. Чтобы не выглядеть беженцем. Если бы я сам встретил такого типа, как я, то и словом бы с ним не обмолвился. — А мне кажется, ты… — начала было Жюли. Оборвав фразу, она исчезла в трейлере, чтобы порыться в мешке с последними переданными «Католической помощью» вещами. Оттуда она вышла с белой рубашкой, джинсами и синими кроссовками. — Я не очень уверена в размерах, но ничего лучше не подвернулось. Адам поблагодарил и договорился встретиться с ней завтра у входа в лагерь. Жюли кивнула и с заговорщицким видом глянула через его плечо. — А малыш тоже примет участие в поездке? Адам обернулся и посмотрел на Килани, который, сидя на земле по-турецки, пальцем рисовал на песке какие-то фигуры и знаки. Сначала стрелу, потом круг или ноль. А потом все стер. — Да. Я не оставляю его одного, — подтвердил Адам. Часть ночи Адам провел в центре для зарядки мобильников возле женского поселения. Он прождал три часа, чтобы освободилась розетка, и еще два, чтобы батарея полностью зарядилась. Килани какое-то время еще держался, но потом уснул, привалившись к спине Адама. Потом тот взял ребенка на руки и уложил в палатке. * * * Утром, с удобством расположившись на заднем сиденье, Килани всю дорогу просидел, уткнувшись носом в стекло. Адам понял, что мальчик, вероятно, покидал «Джунгли» единственный раз — когда попал в больницу. Когда старая тачка Жюли проезжала перед величественной Сторожевой башней Кале, мальчишка чуть себе шею не свернул, чтобы увидеть вершину колокольни. Объезжая перекресток с круговым движением, рядом с которым был установлен ларек с картошкой фри, они почувствовали, как через открытое окно в салон машины повеяло аппетитными ароматами. Рот Килани заполнился слюной. Для него это был невероятный день. Наконец Адам попросил Жюли остановиться перед краснокирпичным зданием комиссариата. — Я и не предполагала, что ты занялся подобной деятельностью. Ты уверен, что это правильный адрес? — изумилась она. Адам не ответил и тоже принялся с удивлением рассматривать четырехэтажное, давно не ремонтированное строение — он представлял себе комиссариат французской полиции более презентабельным. — Высади нас здесь, Жюли, мы вернемся пешком. — Ты знаешь, что до «Джунглей» отсюда пять километров? — А я, чтобы добраться сюда, преодолел шесть тысяч, — отшутился Адам, накрыв ладонью руку волонтерки. Слегка зардевшись от смущения, Жюли дождалась, чтобы они вышли из машины, закурила и поехала в лагерь. Адам набрал СМС-сообщение и с тревогой стал ждать ответа Миллера. Того могло страшно стеснить присутствие мигранта у входа в полицию. А что, если Адам поставит его в затруднительное положение перед коллегами. А может, Миллер и вовсе не ответит. Появление искренне улыбающегося лейтенанта, который протянул ему для приветствия руку, положило конец опасениям. — Адам! Как здорово. Ты зачем в городе? — Повидаться с тобой, вот зачем. Может, лучше, чтобы мы пообщались где-нибудь подальше от твоей службы?