Гудок — удар — вдох. Выдох. Я вдруг поняла, что за все время нашего общения сама набирала его от силы несколько раз. В основном Рэйнар звонил сам. Гудок — удар — вдох. Щелчок. — Привет. Сложнее всего сказать первое слово, ну вот… я это сделала. Точнее, выдохнула быстро-быстро. — Здравствуй, Леона. От голоса — сильного, такого знакомого — все внутри перевернулось. Казалось, я не слышала его вечность, хотя на самом деле четыре дня. Четыре долгих дня. Все слова разом вылетели из головы, а может, и не было их там особо. — Спасибо, — произнесла я. — За Танни. То есть… — Не стоит. Я сделал то, что был должен. — Не должен, — покачала головой, а потом неожиданно произнесла: — Рэйнар, что между нами происходит? — А между нами что-то происходит, Леона? — донеслось из трубки. Холодное настолько, что даже снежинки на щеках казались теплыми по сравнению с его голосом. — Ты хотела свободы, ты ее получила. На этом все. Снег продолжал падать, хотя мне показалось, что он замер. — Все? — уточнила я. Просто не знала, что еще спросить или сказать. — Все. Ты хотела еще о чем-то поговорить? Хотела. О поединке, хотя и не представляла как. — Нет. — В таком случае доброй ночи. Снег пошел снова. А я посмотрела на погасший дисплей и сунула телефон в карман. Марр подлетел ко мне с разбега, взметнул фонтанчики снега, шмякнул лапу на ногу, а я посмотрела сквозь деревья. Туда, где над черной гладью залива метель растянула бьющееся на ветру кружево. В сгущающейся белой пелене огонь Лаувайс полыхал все сильнее. Четыре дня. Четыре похожих на вечность дня назад мы расстались на побережье в Зингсприде. Расстались. Дикое, страшное слово. Хейд был прав, музыка не прощает равнодушия. Так же как горящий внутри меня огонь. И я обязательно буду гореть, буду несмотря ни на что. Когда пойму, что это больше не сведет меня с ума. А пока Люси будет гореть за двоих. ГЛАВА 8 — А самое паршивое, — заявила я, глядя на коленки Лэм, — что я до сих пор думаю об этом поединке. Если долго лежать, запрокинув голову, перед глазами начинают плавать звездочки, а комната кажется перевернутой. Не только комната, подруга и Марр торчали рядом с моей кроватью вверх ногами. Ладно, вверх ногами была Лэм, а Марр был вверх спиной, примагниченный к полу. — Можешь думать о нем сколько угодно. Дай только крем заберу. — Нет! Я сцапала пластиковое ведро с замороженным кремом (где осталось чуть меньше половины) и прижала к груди. — Горло застудишь, — свирепо сказала Лэм. — Нечестный прием, — вздохнула и отставила крем на пол, из-за чего Марр тут же вскинул голову. Не успел, подруга подхватила ведро и щелкнула крышкой раньше, чем виар опомнился. — С тобой честные не работают. Последние несколько часов я думаю о том, что распорядительницей на моей свадьбе будет унылое одноклеточное. — Многоклеточное, — поправила я. — Кстати, по поводу свадьбы. Разрешение на проведение церемонии получено. Ресторан подтвердил бронь, осталось оплатить полностью, и он ваш. Отель тоже забронирован, список гостей переслала в агентство с твоими комментариями. Схему, кто и с кем будет сидеть, они сделают в течение недели. А, вот еще. Программа тоже скоро будет готова, с ведущим встречаемся в следующие выходные. Доверишь мне, или вы с Дрэйком хотите сами с ним пообщаться? Лэм покачала головой: — Не переводи тему. Ни один правящий этого не стоит. — Стоит, — сказала я. Именно этот стоит. — Лапонька, это ненормально. — Что именно? — Ты не можешь весь день провести в спальне, лежа в пижаме с голубыми дракончиками. — Не весь. Сейчас еще только пять вечера, и вообще у меня сегодня выходной. Что хочу, то и не делаю. — Я заметила. — Лэм присела на кровать, из-за чего ее коленки оказались прямо на уровне моего лица. Если голову повернуть, но голова была тяжелая. Мне вообще гораздо больше нравилось смотреть в потолок, так слезы не вытекали. С вечера среды они были на низком старте, грозя обрушиться ливнем в самый неподходящий момент. Например, когда Люси светится от счастья. Ну ладно, дело не в слезах. На самом деле мне просто хотелось лежать на кровати, ничего не делать и смотреть в потолок. Еще замороженного крема, и чтобы меня не трогали. В конце недели юрист Аррингсхана прислал мне договор, но я в него так и не заглянула, просто не могла себя заставить. День проходил на сцене, где я выкладывалась, чтобы вечером просто рухнуть в постель, а если не спалось, учила партию Люси. Окна в спальне запечатала жалюзи, а к визору вообще не приближалась. К счастью, шумиха по поводу Зингсприда немного поутихла, поэтому количество писем и звонков медленно, но верно стремилось к нулю. — Леона! Лэм рыкнула так, что Марр подскочил на все четыре лапы. Пожалуй, при наличии соответствующей «родословной» ее можно было назначить командиром взвода вальцгардов, но по «родословной» Лэм не проходила. — А? — Поднимайся, выведем тебя в люди. — Отказаться можно? — спросила с надеждой. — Нет. Почему я так и подумала? В душе проторчала с полчаса, а когда вернулась, на кровати уже лежали джинсы и кофточка с v-образным вырезом. Пришлось переодеваться, причесываться и все такое. Из зеркала на меня смотрела очень бледная блондинка с большими глазами. Похоже, Лэм тоже так решила, потому что пинком развернула мое кресло и взялась за макияж. В итоге блондинка стала немножко поярче с оттененными уголками глаз, хорошо прокрашенными ресницами и вечерней алой помадой. Алой, как цвет его пламени. — Так уже лучше, — заявила подруга, критически оглядев дело рук своих. — Кстати! Лэм достала из кармана ключи и положила на покрывало. — Возвращаю. Дубликат, который ей передавал Валентен, чтобы присматривать за Марром. После того, как я умудрилась посеять ключи неизвестно где, сразу сделала для себя и запасные. Еще раз посмотрелась в зеркало и поднялась. Наш флайс вписался в поток на пределе разрешенной скорости, но я даже не пошевелилась. — Знаешь какой-нибудь хороший бар, где и посидеть, и потанцевать можно? — спросила Лэм, перестраиваясь на нужную полосу и мигая огнями пропустившему нас грузовому флайсу. — Тот, в котором мы тусили вчетвером, недавно закрылся. — С чего бы? — удивилась я.