— Ты сам сказал улыбаться. — Но не так, будто ты хочешь меня сожрать. — Тебя не хочу. — И на том спасибо. За время работы в Ландстор-Холле я относительно привыкла к тому, что мне иногда писали всякие пакости, но после «трогательного» заявления Ирргалии узнала о себе столько нового, что комментарии на моей официальной странице пришлось закрыть. На почту посыпались предложения прокомментировать ее заявление, мобильный пришлось перевести на виброрежим. Надеюсь, она откусила себе язык за то, что невольно поспособствовала росту моей популярности, а лично мне хотелось откусить ей голову. Из-за Рэйнара. Потому что били именно по нему. — Правда ли, что вы запретили местрель Стоунвилл въезд в город? — Да, это так. Я сидела, подтянув к себе колени, и жевала беконные шарики, почти не чувствуя вкуса. Дикое это ощущение — следить за жизнью дорогого тебе мужчины через экран визора, но ничего другого мне не оставалось. — Можете рассказать, с чем именно это связано? — С тем, что местрель Стоунвилл пренебрегла моим гостеприимством. — Каким образом? — Пусть это останется между нами. Впрочем, если местрель Стоунвилл пожелает обнародовать причину своего отъезда, возражать я не стану. В том, что местрель Стоунвилл скорее удавится, чем решит заявить о своей подлости, я не сомневалась, но желание откусить ей голову меньше не становилось. Жаль, что оборот мне не светит, с удовольствием бы дыхнула на нее огнем и посмотрела, упадет ли она картинно в обморок, следуя созданному образу. Или, подобрав свои дорогущие юбки, будет улепетывать так, что за ней соурскому бегуну не угнаться. Ларрка элитная. Грэнс встречал нас у кабинета — светловолосый, улыбчивый, чуть выше Хейда. — Лайт, Леона… Рукопожатие у него оказалось крепким и приятным, от широкой улыбки вокруг серых глаз собрались лучики морщин, и стало тепло. Журналист коснулся замка карточкой, открывая дверь и пропуская нас вперед. Ряды рабочих ячеек, отделенных друг от друга матовым стеклом, приглушенный свет над одной в центре и чуть поодаль; вырваться на интервью получилось только после репетиции, большинство коллег Грэнса уже разошлись по домам. — Вот здесь я и работаю. — В те редкие часы, когда он здесь появляется. Грэнс фыркнул. — Ты на работе вообще не появляешься. — Потому что я работаю на себя, и в этом мое счастье. — С тобой все было понятно вот с таких пор. — Журналист коснулся своего колена. Хейд попытался ткнуть его локтем в бок, но тот увернулся. — Вы с детства знакомы? — Жили в одном доме, — сообщил агент. — Грэнс постоянно таскал у меня видеоигры и никогда не возвращал. — А он сломал мои 3D-очки. Не выдержала и усмехнулась. — Прости, Леона, рядом с ним я веду себя как придурок. — Потому что ты и есть придурок, — беззлобно фыркнул Хейд. Грэнс покачал головой, а мы как раз подошли к ближайшей ячейке, над которой горел свет. — Леона, это Варри, Варри, это Леона. — Журналист нырнул за стекло, совершенно панибратски наклонился к столу миловидной девушки в безразмерном свитере и очках, чмокнул ее в макушку. — Отвали! — Она беззлобно толкнула его в грудь и обернулась. — Привет. — Привет. — Я улыбнулась. Ответной улыбки не последовало. — Варри меня с некоторых пор не любит, — заявил Грэнс. — Очень-очень не любит. Журналистка закатила глаза и снова уткнулась в ноутбук. — Что вы не поделили? — спросила я, когда мы отошли. — Юбилей. — Юбилей? — Ага. Варри должна была делать тот репортаж из «Драконьего шипа». — Юбилей местры Халлоран? — Именно. — Грэнс отпихнул ногой коробку, валявшуюся рядом с его рабочим местом, и подтянул стул из соседней ячейки. — Предварительная договоренность была за пару месяцев, остается несколько дней, начальство вызывает к себе и говорит: «Поедешь ты, личная просьба Халлорана». У меня завал, статью сдавать к вечеру, несколько проектов горят… В общем, весело и отказаться нельзя. Садись. Смотри, акцент лучше сделать на участии в новом проекте, поэтому начнем с твоей мечты. Расскажешь про оперу, про то, как и где училась… Он говорил все то же самое, что мы обсуждали с Хейдом. А я думала только о том, что услышала. О том, что Рэйнар лично настоял, чтобы репортаж делал Грэнс. И о том, что Грэнс с Хейдом друзья с детства. Карикатура называлась «Рыжая прицка и дракон», о чем гласила надпись под рисунком. Изображал он Ирргалию, ноги которой торчали из пасти дракона. В последние дни Танни рисовала ее с неиссякаемой фантазией (когда приходила из школы, перед курсами) и крепила мини-планшет для записок на холодильник. Название грызуна размером с морду виара, которых с избытком водилось в трущобах современных мегаполисов, Ирргалии тоже присвоила сестра. В пустошах этих зверюшек жрали наблы (виары прицек не ели из-за специфического отпугивающего запаха, а наблам было пофиг). В городах их есть было некому, поэтому изредка проводились зачистки, которые в общем-то всерьез проблему не решали. — Ну, что скажешь? — поинтересовалась у Марра. — Виу. — Это да или нет? Марр ткнулся носом в ногу, я потрепала его по голове и убрала вылизанную до блеска миску. — Пойдем гулять, чудовище. Да или нет, ответить себе могла только я сама. Местр Аррингсхан назначил встречу на вечер субботы, и до нее мне нужно принять окончательное решение. После вчерашнего интервью, которое сегодня вышло в «Файнинг Ньюс», а Хейд забрал на мою страницу, я не переставая думала о Рэйнаре. До заявления Грэнса агент был даже не в курсе, что его друга отправили на репортаж почти в последний момент. По всему выходило, что именно Рэйнар поспособствовал моему знакомству с Хейдом. Ненавязчиво сделал возможной нашу с ним встречу. Помог мне стать на шаг ближе к мечте. Помог так, что никто бы об этом и не узнал, если бы я сразу согласилась стать его женой. Помог, не унижая своими рекомендациями. По сути, если бы Грэнса не зацепило мое исполнение, он бы Хейду ничего не сказал. И это не давало покоя. А еще отсутствие возможности даже пожелать удачи перед поединком. К счастью, сегодня утром Энтар пришел в себя, медики сочли, что восстановительный процесс завершен благополучно. О выздоровлении Халлорана-младшего и его возвращении в Скай Стрим сообщили по «Соларс Ван», и у меня отлегло от сердца. Потому что на Арену Рэйнар шагнет, зная, что с братом все в порядке. Вот только перестать думать о поединке я все равно не могла. Немного отвлечься получилось на репетиции, сегодня мы пели «Яд» и «Свободу» — одни из самых сложных в исполнении арий, невероятно сильных по эмоциям. Как по мне, сильнее были только «Мир без тебя» и сцена похищения Люси, но до них мы еще не добрались. Гроу оказался милостив и сказал, что разберемся с ними после выходных, потому что прогон таких сцен подряд лучше не делать. — Вррр! — Тише, чудовище. Не здесь. Зимний пятничный вечер мэйстонцы предпочитали проводить в кино, клубах или у визоров, поэтому, едва мы отошли от центральных ворот, я отпустила Марра побегать. По-хорошему, «выбешиваться» ему надо раза в два больше, но где бы еще найти на это время. Мы свернули с основной аллеи на привычный маршрут, и виар неожиданно рванул вперед. Я же вскинула голову и чуть не поседела: на скамейке прямо по курсу виднелась крохотная детская фигурка. Откуда здесь ребенок? Один! В такое время!