— Спасибо, но мы еще чуть-чуть посекретничаем и спустимся. Правящий понял намек и удалился, а мы в обход направились к лифтам. Времени оставалось совсем немного, но благодаря разговору с Аргастель я немного отвлеклась. — Я думала, что местрель Стоунвилл запрещен въезд в город, — заметила, неожиданно вспомнив встречу с рыжей. — Здание Совета Правления — нейтральная территория. В этих стенах любой наделен высшим уровнем дипломатической неприкосновенности. Во время поединка местрель Стоунвилл может находиться здесь без разрешения моего сына. Здесь, во флайсе, который доставил ее из Мэйстон-телепорт сюда и отвезет обратно. Дольше положенного она в городе не задержится. Судя по интонациям, местра Халлоран была рада тому, что Ирргалия не останется в Мэйстоне, но думать об этом мне сейчас не хотелось. Мне вообще с трудом думалось о чем-то, кроме предстоящего поединка; чем меньше оставалось времени, тем сильнее желудок сжимался от страха. К счастью, необходимость поддерживать разговор отпала, лифт прибыл вниз, и Аргастель напустила на себя официальный вид. — Не волнуйся, — заметила она на ходу. — Поединок закончится быстро и не в пользу Шахррейна. — По мне настолько заметно, что я волнуюсь? — Очень. Ну здорово, я еще и спросила это вслух. — В нашем мире тоже есть место чувствам, Леона, — сказала она неожиданно мягко. — Гораздо более сильным, чем ты можешь себе представить. Просто они предназначены не для всех. Представить себе я могла многое, но мы уже вошли в зал. Арена представляла собой полукруг, вросший в отвесную скалу стены. Зона для зрителей напомнила о камерном театре старого образца, в котором мне довелось побывать во время обучения в высшей вокальной школе. Разве что здесь был высоченный сводчатый потолок. Двенадцать предназначенных для правящих мест, из которых пустовали только два, и небольшие ложи для семей. От ощущения нереальности происходящего начинало слегка потряхивать, поэтому момент приветствий я как-то пропустила. И совершенно не обращала внимания на то, кто и как на меня смотрит. Да я, наверное, и не вспомнила бы ни одного направленного на меня взгляда. Вдоль дуги стены вытянулись вальцгарды, каждый рядом с факелом. Еще с десяток факелов были расположены на разных уровнях над Ареной. Только оказавшись в ложе с местрой Халлоран (куда нам помог подняться Эрран), обратила внимание, что Норгхара поблизости нет. Его вообще не было, он нам даже по пути не попался. — Разве ферна Норгхара не будет на поединке? — спросила удивленно. — С чего бы? — Местра Халлоран приподняла бровь, а я закусила губу. Разумеется, для всех он не имеет к семье Халлоранов никакого отношения, да и правящим не является. Вот так и получается, что родиться сыном правящего — не всегда почетно. Особенно если отец не желает тебя признавать. Правящие общались между собой, Аргастель холодно взглянула на сидевших напротив Шахррейнов. Жена ректора наградила ее ответным холодом, а при виде меня раздула ноздри и отвернулась. Ирргалия на нас не смотрела, хотя Стоунвилл сдержанно кивнул. Правда, при этом взгляд у него был тяжеленный, как нависающий над балконом выступ. Будь его воля, он бы обрушил его на нас. Побарабанила пальцами по коленям и снова закусила губу. На сей раз верхнюю. — Ждем местра Аррингсхана, — заметив это, сухо произнесла Аргастель, но когда повернулась ко мне, голос ее обрел чувства. — Да, Председатель появляется на Арене последним, это традиция. — Традиция? — Таким образом он выражает свой нейтралитет всем присутствующим и семьям сражающихся. К тому же ему предстоит вести поединок. — То есть… — Он будет следить за его ходом, чтобы не было никаких нарушений. Он же огласит результаты. — А остальные? — Остальные подтвердят законность происходящего и убедятся в том, что все было честно. Кресла были мягкие, но мне все время хотелось вскочить, немалых усилий стоило сохранять самообладание и держать лицо. К счастью, рядом был идеальный пример, и что-то мне подсказывало, что волнуется местра Халлоран не меньше. Особенно после того, что случилось с Энтаром. Поэтому легко коснулась ее руки и постаралась перевести тему. — Почему Арена такая небольшая? Признаться, небольшая она была относительно, но я не представляла, о чем еще спросить. Не о здоровье же Энтара. — Для ментального поединка не требуется огромное пространство. — А стихийных не бывает? — Нет. Их отменили уже давно. — Но ведь ментальный опаснее! — Травмоопаснее всегда стихия, зато ментальная магия определяет, кто рожден повелевать драконами. И она не расплавит все, что не окружено жаропрочным стеклом. Не успела я закончить мысль о том, что стихия никому не расплавит мозги, как в зал вошел Аррингсхан и все поднялись. По залу словно пронесся порыв ветра, хотя это просто так совпало с работой кондиционера. Особенно отчетливо я почувствовала напор воздуха, когда взгляд Председателя задержался на мне. Темнея, как небо перед грозой. Впрочем, он тут же отвернулся. — Доброго дня всем. — Я по-прежнему не могла избавиться от ощущения, что голос Аррингсхана рожден из рокота океана. Дождавшись, пока стихнут ответные приветствия, Председатель продолжил: — Сегодня мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать поединок между сильнейшими — местром Рэйнаром Халлораном и местром Девериком Шахррейном. Если кто-то готов назвать причину, по которой он не может состояться, прошу сделать это до начала схватки. Ответом ему было молчание, Аррингсхан выждал какое-то время и только после этого кивнул. Подчиняясь этому жесту, все опустились на свои места, по залу пронесся вздох, похожий на шорох. Или шорох, похожий на вздох. — Прошу всех отключить мобильные телефоны и деактивировать браслеты. Находящихся в зале женщин, не уверенных в своих силах, прошу установить ментальный блок. А? Что? Покосилась на Аргастель, выключая браслет. — Это обычное предупреждение, — одними губами прошептала местра Халлоран. — Во время поединка магия очень сильна. Она направлена на противника, но с непривычки от волны можно упасть в обморок. А, обморок… Это не страшно. Падали, знаем. — Вальцгарды, зажечь факелы! Подчиняясь стихии, в настенных конусах вспыхнуло пламя. Настолько синхронно, что я еле сдержала изумленный вздох. Погас свет, а следом «по этажам» стены над Ареной тоже побежал огонь, вычерчивая из тьмы контур дракона и освещая место поединка. Зал оказался погруженным в полумрак, даже фигуру Председателя скрыла тьма. Тем сильнее прозвучал его голос: — Поединок объявляю открытым. На моих глазах стена шелохнулась, и из потайной двери на Арену шагнул сначала Рэйнар, затем Шахррейн. Вышли и разошлись на разные края, а когда повернулись друг к другу, я ногтями вцепилась в кресло. — Право первого удара предоставляется Деверику Шахррейну. Я бы спросила, почему Деверику, но в зале повисла такая тишина, что было слышно, как пылало пламя факелов. Рэйнар выглядел сосредоточенным, рот напоминал тонкую линию, взгляд — прицел. Шахррейн же, напротив, подобрался. Губы растянулись в подобии улыбки, которую тут же стерло напряжение. — Местр Халлоран, прошу вас выставить щит. — Щит готов. Я неотрывно смотрела на него. На мгновение отвлеклась на Аррингсхана, который едва уловимо кивнул, а в следующий миг по залу прокатилась волна такой силы, что желудок подпрыгнул к горлу. Из груди выбило воздух, огонь плеснул по венам, закипая в крови, а сердце пропустило пару ударов. Рэйнар дернулся, и я скорее почувствовала, чем увидела, как вздрогнула местра Халлоран. Сама я дрожать уже не могла, меня сковало по рукам и ногам. Осталось только дыхание. И стук сердца. — Местр Халлоран, — Аррингсхан выждал время и взглянул на него. — Ваша очередь. Местр Шахррейн, щит. Лицо Шахррейна исказила раздраженная гримаса, он расправил плечи, всем своим видом выражая готовность держать удар. Волна силы вспорола пространство зала, отзываясь алым огнем в глазах моего дракона. На этот раз пронзившая меня мощь отозвалась вспышкой в каждой клеточке тела, а потом накрыла давящей тишиной, словно я с головой ушла под воду. Шахррейн даже не пошевелился, только окинул взглядом собравшихся; по рядам пронесся шепот, среди которого мне удалось уловить «невероятно» и «удержал без усилий». Аргастель побелела и выпрямилась еще больше, хотя казалось, больше уже некуда. Жена ректора повернулась к супругу, и тот погладил ее по руке. На лице Ирргалии застыла улыбка. — Местр Халлоран, щит. Сила Шахррейна снова плеснула в зал, обрушилась яростным шквалом, выбивая дыхание. Особенно когда Рэйнар пошатнулся и отступил назад, чтобы удержаться на ногах. Горло сдавило, казалось, я не могла вдохнуть, по телу прокатился озноб. Удержала себя в кресле каким-то чудом, только ногти сильнее впились в обивку. — Местр Шахррейн, щит. Волна, вихрь, удар. От вздоха до вздоха. Лицо Шахррейна на миг исказилось от напряжения, но только на миг. Он даже повернулся к залу и развел руки, демонстрируя, что с ним все в порядке. Глаза горели красным, и отражающиеся в нем языки огня подхватывали его цвет. Впрочем, до него мне не было никакого дела, я вглядывалась в лицо Рэйнара. В свете факелов бледность не различить, даже если она есть, а вот черты лица заострились, придавая ему еще больше сходства со зверем. И пламя в глазах разгоралось все ярче, так же, как и у Шахррейна. — Местр Халлоран. Мысленно я орала во все горло: «Остановите это!», внешне оставалась неподвижной, неестественно прямой и спокойной. Следующая вспышка полоснула по сознанию наотмашь, заставляя покрыться ледяным потом. Яростная атака Шахррейна плеснула в зал, откуда-то донесся сдавленный вздох. Который перекрыл голос Аррингсхана и ураганный удар Рэйнара. Шахррейн содрогнулся, и его перекосило от ярости. В следующий миг ментальная магия взметнулась вокруг, круша и ломая все видимые и невидимые барьеры. Я едва успела перевести дух, когда следующая волна накрыла беззвучием, с силой приподняла над землей и швырнула обратно, выбивая из разума все мысли, кроме одной. Лицо Рэйнара исказила судорога, он снова пошатнулся и упал на одно колено. Общий вздох эхом прокатился по залу. — Сядь, — раздался негромкий звенящий шепот, и я не сразу поняла, что он принадлежит Аргастель. Что я стою, вцепившись в перила так, что пальцы горят от боли, а на губах солено-металлический привкус. Шахррейн скользнул по мне взглядом, полным презрительного высокомерия и превосходства, после чего отвернулся. — Садись, Леона, — негромко повторила она, глядя мне в глаза.