– Это не тот Маргейт, о котором ты думаешь. Все, что ты видишь, – мыслеформы. – Что? – Мыслеформы. Это как… комбинации твоей памяти и твоего воображения. То, что ты не можешь вспомнить, создает и заполняет твой разум. Тесса снова посмотрела на улицу перед собой, внезапно осознав, что она не населена. Не было ни людей на тротуарах, ни машин на Вентнор-авеню. – Хорошо, но… где все? – Попробуй подумать о них. – О людях? – Да. Подумай о… людях, которые едут в своих машинах. В тот момент, когда Тесса подумала о движущихся машинах, они появились, курсируя по улице, как в любой другой день в Маргейте. Они перенеслись из ее разума в реальность в один миг. – Черт возьми! – вскрикнула Тесса. – Впечатляет, правда? Тесса сразу же задумалась о возможностях своей новообретенной суперспособности. – А что, если я подумаю о чем-то, чего не существует? – О чем, например? – спросил Скайлар. – Не знаю. Что, если я подумаю о… пурпурном дожде? Внезапно Тесса почувствовала, как теплые капли падают на ее тело. Она подняла голову и увидела поток пурпурного дождя, падающий с безоблачного неба. Обрадовавшись, она подпрыгивала, как маленький ребенок, который только что получил рождественский подарок своей мечты. Затем она одарила Скайлара шквалом поцелуев. – Не заставляй меня уходить. – Давай не будем беспокоиться об этом прямо сейчас, – сказал он успокаивающе. – Просто скажи мне, что ты хочешь сделать. – Быть с тобой. – Ты со мной… Куда ты хочешь пойти? – Мне все равно. Скайлар таинственно улыбнулся. – Что? – спросила Тесса, заинтригованная. – У меня есть идея. Внезапно мир вокруг них – улицы, машины, люди – испарился. Когда Тесса отвела взгляд от глаз Скайлара, она обнаружила, что больше находится не в Маргейте. – Я в Париже! Словно в Париже, во Франции. Они оказались на причудливой улочке на Левом берегу. Рядом было оживленное кафе на открытом воздухе, фруктовый киоск на колесах и очаровательная маленькая кондитерская, витрина которой была заполнена рядами безупречных французских пирожных. Все, что Тесса видела, было в ярких, сочных цветах. Когда до Тессы дошло осознание того, где она находилась, она закричала. – Mon dieu! C’est incredible![46] Секунду. Она бегло говорила по-французски; как это было возможно? Она повернулась к Скайлару, но он опередил ее вопрос. – Да. Здесь ты можешь говорить на любом языке, на котором захочешь, – сказал он по-французски. – Comment est mon accent?[47] – спросила Тесса. – У тебя идеальное произношение, – ответил он. Тесса еще раз оглядела улицу перед собой. Она почувствовала, как внутри нее растет воодушевление. – Ничего, если я… немного подправлю его? – Конечно. Мысли Тессы вернулись к множеству фотографий, которые висели над ее кроватью. На фотографиях, большинство из которых принадлежат Брассаи, изображен Париж 1930-40-х годов. Это был роскошный Париж, который Тесса страстно желала увидеть, но знала, что никогда не сможет. Прошлое, как обычно говорят, осталось в прошлом. Но здесь Тесса была ограничена только тем, что мог представить ее разум. Опираясь на свои воспоминания об этих фотографиях, Тесса начала преображать улицу, поворачивая время вспять. Современные внедорожники превратились в винтажные «Рено». Бетонные тротуары сменились мощеными улицами. Каждая деталь, которую она помнила по фотографиям, материализовалась перед ней. Даже одежда людей изменилась. Сейчас в кафе мужчины были одеты в костюмы и фетровые шляпы, а женщины – в плиссированные юбки и кашемировые накидки. Должна быть ночь. Небо потемнело. Должно быть туманно. Образовался туман. Она подумала о скутерах, которые раньше заполняли улицы всех больших европейских городов. Не успела она глазом моргнуть, как старый «Веспа» пронесся мимо, окутав ее и Скайлара облаком дизельных выхлопов. Как художник, созерцающий свое свежее полотно, Тесса отступила назад, чтобы рассмотреть свою работу. Она была довольна изменениями, но чувствовала, что чего-то не хватает. – Ты ничего не забыла? – спросил Скайлар. Что-то забыла? Что она пропустила? Скайлар подзадоривал ее: – Ну же, это самая важная часть. И тут Тесса поняла, чего ей не хватает. Или, скорее, то, чего должно было не хватать. Цвета! Париж, изображенный на всех ее любимых фотографиях, был черно-белым. Но могла ли она на самом деле это сделать? – Попробуй, – предложил Скайлар, прочитав ее мысли. Тесса мысленно вернулась к фотографиям, и все вокруг нее мгновенно потеряло цвет. Даже она и Скайлар теперь были черно-белыми! Это было невероятно сюрреалистично. Тесса больше не смотрела на фотографию на своей стене; она была внутри фотографии, ее объектом. – Боже! – закричала Тесса. – Что случилось? – спросил Скайлар. – Ты не сказал мне взять с собой камеру! Они шли вдоль Сены, держась за руки. Рядом с ними старый речной катер с шумом поднимался по водному пути. Тесса слышала веселые голоса пассажиров корабля, проплывающего мимо, их смех растворялся в теплой ночи. – Буддисты называют это бардо, – объяснил Скайлар, – мусульмане – барзах. Почти у каждой религии и культуры есть название для этого места. Но больше всего мне нравится «Саммерленд[48]». – И все попадают сюда после смерти? – Именно. Для того, чтобы скорбеть. – То есть, мертвые тоже скорбят? – спросила Тесса. – Ты думаешь, только живые оплакивают мертвых? Я оставил все. Своих родителей, девушку, которую любил, не говоря уже о жизни, полной мечтаний. Эгоистично поглощенная собственным горем, Тесса никогда не задумывалась о том, что Скайлар, возможно, тоже скорбит. – Это несправедливо, – сказала Тесса. – Я понимаю, что так кажется. Но когда ты попадаешь сюда, ты узнаешь, что это всего лишь одно из многих воплощений. Все мы прожили сотни жизней. Это цикл без начала и конца. Скайлар остановился. Тесса увидела печаль в его глазах. – Тесс, ты, наверное, уже знаешь это, но… – У нас не так много времени? – он с сожалением покачал головой. Тесса продолжила: – Ладно, я знаю, куда хочу пойти. Скайлар улыбнулся, выражение его лица бросало ей вызов. – Удиви меня. Тесса кивнула. И представила новое место…