Они рассмеялись. Позади них Шерман вернулся к билетной кассе и уставился на них. Этот короткий личный момент больше не принадлежал только им. – Ну, я, наверное, должен, знаешь… – он поднял большой палец и указал через плечо, показывая, что пора идти. – Да. Я тоже, – быстро ответила Тесса. Она сразу же пожалела, что ее ответ был слишком нетерпеливым, очевидная попытка скрыть свое разочарование. – Спасибо, что позволила мне шептать тебе на ухо целых три часа. – Да не за что. После этих слов высокий парень с самыми зелеными глазами, которые Тесса когда-либо видела, помахал на прощание. Она смотрела, как он идет по тротуару, оставляя следы на снегу. Каждый его шаг, который удалял его от нее, заставлял что-то внутри Тессы немного тускнеть – как пламя свечи, становящееся все тусклее и тусклее, пока не остается только вьющееся облачко дыма. – Скайлар. Она была удивлена, увидев, как он высунул голову из-за магазина на углу в конце квартала. – Мое имя. Я Скайлар. – Я Тесса. – Может быть, увидимся здесь снова? – Да. Я имею в виду… Было бы здорово, – сказала Тесса. А потом он исчез. Тесса замерла на пару мгновений, пытаясь справиться с нахлынувшими на нее эмоциями. Сначала пришла эйфория, легкость, которая распространилась по ее телу и пыталась оторвать ее от тротуара. Но это чудесное чувство быстро сменилось знакомым чувством неуверенности в себе. Все ли так я сказала? Хорошо ли я выглядела? Действительно ли я ему понравилась или он просто проявлял дружелюбие? В этот момент Тесса бессознательно почувствовала пустоту вокруг своего тела. Куртка. Она была так поглощена этим чудесным незнакомцем, что оставила куртку в кинотеатре. Тесса нашла свой пуховик внутри и направилась обратно по проходу. Краем глаза она что-то заметила под сиденьем, которое Скайлар занял, прежде чем пересел к ней. Она прошла вдоль ряда, опустилась на колени и сунула руку под сиденье. Ухватилась пальцами за предмет и вытащила его. Когда он попал на свет, она совсем не удивилась. Теперь она поняла, что вселенная хотела, чтобы она и Скайлар встретились в тот день. В первый раз, утром на пляже, это не удалось, но во второй раз получилось. Потому что в руках Тессы лежала оранжевая бейсболка. За двести одиннадцать дней до Шеннон Йео, возможно, была наименее выдающейся ученицей средней школы Атлантик-Сити. В случайном порядке она была одержима: своей прической, ношением самой модной одежды, шутками о мастурбации, запоминанием текстов песен Дрейка, поиском идеального увлажняющего крема для лица, секретным ингредиентом ее любимого обезжиренного кекса (действительно ли это был мел?) и проведением субботних вечеров с пьяными качками в надежде, что один из них сделает первый шаг, прежде чем его вырвет до потери сознания. По всем этим и многим другим причинам Шеннон должна была быть последним человеком на земле, с которым Тессе понравилось бы тусоваться. Но в возвышенном проявлении космической нелепости Шеннон была лучшей подругой Тессы с тех пор, как им исполнилось двенадцать лет. Шеннон приехала с родителями в Маргейт в середине учебного года из Южной Кореи. Ее отец, известный пластический хирург, громко заявил о себе, когда купил самый дорогой дом на Бейшор Драйв, а затем снес его, чтобы освободить место для еще большего уродства. В первое утро Шеннон в ее новой средней школе она села за пустую парту рядом с Тессой и сразу же повела себя так, будто они были лучшими подругами всю жизнь. «Я Шеннон», – сказала она, ее брови изогнулись, как полумесяцы. «Я хотела бы извиниться за то, что слишком много болтаю. Это проблема, над которой я работаю». Как она и предупредила, с этого момента рот Шеннон не закрывался. Как будто ее голосовые связки работали на ядерном топливе. Она высказывала Тессе свое мнение обо всем на свете не только во время уроков. А еще на обедах. На перерывах в туалете. В поездке на автобусе в школу и обратно. Даже по выходным Шеннон без предупреждения приходила к Тессе домой, чтобы поиграть. Но правда заключалась в том, что Шеннон не нужно было так сильно стараться. Она была единственной подругой Тессы. Тесса пыталась собраться с духом, чтобы объяснить Шеннон, что она хочет побыть одна, что она на самом деле предпочитает одиночество. Но все никак не могла подобрать нужных слов. Слишком много раз в своей жизни Тесса чувствовала горечь отвержения. Она скорее растворится в кислоте, чем заставит других чувствовать то, что пережила сама. Но потом, когда девочки выросли, произошло нечто удивительное. Благодаря абсолютной выдержке и решимости, Шеннон превратила их в неразлучных лучших друзей. Правда, у них по-прежнему было мало общего. Шеннон закупалась в бутиках с претенциозными названиями; Тесса покупала все в затхлых комиссионных магазинах. Шеннон жаждала, чтобы ее заметили; Тесса отчаянно хотела испариться. Шеннон таскала Тессу по маникюрным салонам; Тесса водила Шеннон на непонятные художественные выставки. Это был союз, заключенный между разными полюсами. Но когда дерьмо попадает в вентилятор, имеет ли значение то, что твой лучший друг предпочитает Николаса Спаркса[4] Майе Энджелоу[5]? Что было важнее всего, так это преданность. Иметь того, на кого ты всегда можешь рассчитывать. Того, кто никогда не бросит тебя на произвол судьбы. Возможно, именно поэтому в тот момент, когда Тесса вышла из кинотеатра с оранжевой бейсболкой в руках, ноги сами привели ее туда, куда, как они знали, ей следовало попасть: в дом Шеннон. Входная дверь распахнулась, и Тессу встретила мать Шеннон. Ее лицо всегда выражало крайнее беспокойство. – Ты выглядишь грустной, Тесса. Где твои зимние ботинки? – спросила она. – Мне срочно нужно поговорить с Шеннон, она дома? – К сожалению, она болеет. Какая-то инфекция в горле. – Боже, мам, я в порядке! Тесса посмотрела на лестницу и увидела свою лучшую подругу в выцветших спортивных штанах, выглядящую обезвоженной и бледной. – Она заразна, – предупредила мама Шеннон. Но Тессу не волновало здоровье ее дыхательных путей. Она протиснулась мимо мамы Шеннон, пробежала по ступенькам и бросила на Шеннон взгляд, который говорил: «Лучшая подруга нужна как можно скорее». Тесса ворвалась в спальню своей подруги и тут же оказалась окутана запахом, который можно было описать только как «больной» – смесь запаха пота, Найквила[6] и яичницы-болтуньи. Она запрыгнула на кровать Шеннон, прямо в эпицентр вируса. Шеннон закрыла за ней дверь и забралась на кровать вслед за ней. – Господи. Ты выглядишь так, словно готова пуститься в пляс, – сказала Шеннон. – Дело в том, что, – сказала Тесса, – думаю, я встретила того самого. Тессе потребовался час, чтобы рассказать Шеннон об утренних драматических событиях. Как всегда, Шеннон была абсолютно безупречным слушателем. Она смеялась во все нужные моменты, хваталась за грудь, когда история становилась трогательной, отчаянно размахивала руками, когда хотела, чтобы Тесса ускорила события, и возмутилась, когда поняла, что конец истории был печальным. – И это все? Он не попросил твой номер телефона? Он просто назвал тебе свое имя? Типа «Бонд, Джеймс Бонд»? – А еще он оставил мне свою бейсболку, – сказала Тесса, размахивая ею. – По крайней мере, подсознательно. – А что значит буква «П» на этой бейсболке? – Понятия не имею. – Окей, я его уже ненавижу, – сказала Шеннон. – Ты должна помочь мне найти его, – сказала Тесса. – Прямо сейчас. – Посмотри на себя – ты совершенно помешалась на нем. Теперь, может быть, ты перестанешь критиковать меня, когда я с ума схожу по парням. Следующие два часа они провели за ноутбуком Шеннон, проводя расследование в Интернете в поисках хоть какой-нибудь информации о Скайларе. Благодаря многолетней одержимости десятками мальчиков Шеннон стала абсолютным мастером киберсталкинга. «Фейсбук[7] и Твиттер – для дилетантов», – сказала она, пытаясь найти профиль Скайлара на этих сайтах. Безуспешно. Затем она попробовала несколько непонятных поисковых систем, которые были специально разработаны для сбора информации о жизни людей. Когда из этого ничего не вышло, Тесса задалась вопросом, окажется ли Скайлар одним из тех бесчисленных незнакомцев, которых ей суждено было встретить лишь единожды. В конце концов, отыскав несколько сайтов, предлагавших выдать публичную информацию за определенную сумму, Шеннон была вынуждена вытащить главное оружие: свою кредитную карту. Пятьдесят долларов спустя им удалось найти только трех Скайларов: одного умершего, одного пенсионера и одного ветерана войны в Ираке, местонахождение которого в настоящее время неизвестно. – Наверное, он соврал тебе о своем имени, – сказала Шеннон. – Не может быть. Он не из тех парней. Если бы ты его видела, ты бы поняла. – Это очень странно, – сказала Шеннон. – Никогда еще не встречала человека, о котором не было бы хоть какого-то упоминания в соцсетях. Особенно если он наш ровесник. – Она засунула в нос ингалятор и вдохнула немного воздуха. – Думаю, это даже круто, – сказала Тесса. – Он отброс. Как я. Последнее, что я хотела бы найти, – это его селфи с пьяными приятелями с красными стаканчиками в руках. – Может, тебе вообще это все померещилось? – предположила Шеннон. – И твои бушующие подростковые гормоны породили идеального безумного мальчика-эльфа мечты. – Мои гормоны не говорят на французском. – Что ж, полагаю, единственное, что осталось сделать, это проявить фотографии, – сказала Шеннон. – Может быть, на снимке с ним есть ключ к разгадке? Фотографии! Черт возьми, во всей этой суете Тесса забыла, что в кармане ее куртки была пленка с изображением Скайлара на пляже. Она смутно помнила, что под курткой у него была толстовка с капюшоном, и на ней была какая-то надпись. Может, это название его средней школы или города, из которого он приехал? Десять минут спустя Тесса уже была дома и проявляла фотографии. Только переехав к Мелу и Викки, она убедила их разрешить ей переоборудовать чердак под фотолабораторию в обмен на обещание, что если ее химикаты сожгут дом дотла, ей придется всю жизнь платить по счетам и вечно испытывать чувство вины. За последний год принадлежности для съемок съедали все большую сумму ее карманных денег и сбережений. Тем не менее, она противостояла переходу на цифровые технологии. В то утро она отсняла три рулона пленки – с тридцатью шестью кадрами на каждом, – но по пути совсем забыла, на каком рулоне какие фотографии. Негатив за негативом проявлялись на ее глазах в лотке с химикатами. Проявлялись ряды крошечных изображений, фотографическая реконструкция всего ее утра – пустынные улицы, заснеженные машины. Каждая следующая катушка приближала ее на шаг к пляжу, на шаг ближе к тому моменту, когда она впервые увидела Скайлара в оранжевой кепке. Наконец, как будто весь этот день был задуман каким-то автором триллеров, Тесса поняла, что фотография Скайлара на последней непроявленной пленке. Тесса снова выключила свет. Затем, в полной темноте, открывалкой вскрыла катушку с пленкой и заправила непроявленный материал в бачок. Внезапно дверь на чердак распахнулась. Световое одеяло поплыло вверх по лестнице, разбрызгиваясь по рукам Тессы, окутывая непроявленную пленку желтым сиянием. Черт! Она была так взволнована проявкой пленки, что забыла запереть дверь. – НЕТ! – завопила Тесса. – Я проявляю! – Она прижала пленку к животу и присела, отчаянно пытаясь защитить ее от засветки. – Обед через десять минут, – крикнул ее приемный отец, Мел, совершенно не подозревая, что он только что сделал. Он закрыл дверь, и в комнате снова стало темно. Но это уже не важно. Какие бы зацепки ни были на этой пленке, они только что высветлились в ничто. Скайлар вошел в жизнь Тессы, появившись из тумана, и ушел, снова растворившись в нем.