– Какие книги? – растерянно уточнила. – Если позволите, их сейчас завезут. Телеги стоят за главными воротами, разрешите им въехать? – Если, – я откашлялась и постаралась говорить более уверенно, – если Кериас дал такое поручение, то конечно, но вы не пояснили, что за книги. – Они были найдены в замурованной комнате столичной библиотеки, – ответил мужчина и отослал кучера, велев ему передать послание для привратника. – В замурованной комнате? – Милорд обнаружил ее во время осмотра библиотеки после гибели мэра. Как только получили разрешение, мы сломали стену. Пришлось какое-то время потратить на поиск специалистов, способных справиться с защитными заклинаниями, а потом только вынести книги. Не поверите, но в комнате действовала настоящая магия. – Отчего же не поверю, ведь в самой библиотеке работает охранка на магической составляющей. – О, нет. Я вовсе не имел в виду современные методы защиты, разработанные совместно с официальными представителями закрытого магического сообщества. Предприимчивые торговцы многие вещички покупают у магов, и большая их часть даже допускается к ввозу, особенно в связи с расширением торговых соглашений. Я говорил о настоящей древней магии. Только с одобрения его императорского величества нам дозволено было посетить закрытое поселение и под строжайшим надзором привезти оттуда в столицу одного специалиста по древним заклинаниям. Я чуть было не ляпнула, почему маг императора не вызвался помочь, а потом сообразила, что его пребывание во дворце могло быть засекречено. Вот, значит, какую пустоту ощутил тогда Кериас, а я за всеми событиями почти позабыла о том дне, как и о намерении дознавателя узнать, что кроется за стеной. Зато сыщик ничего не забыл, и он действительно хорошо выполнял свою работу. От сознания этого стало немного не по себе. Отойдя в сторону, я наблюдала, как к ступенькам подъезжают две телеги, а слуги начинают разгружать их. – Несите в библиотеку, – дала распоряжение, а сама отправилась следом, чтобы понять, какие сокровища удалось отыскать в запечатанном хранилище. – Сокровища, – шептала я, любовно поглаживая истрепавшиеся книжные корешки, – настоящие, истинные, самые драгоценные! Застань меня Кериас в подобном экстазе и предложи снова провести эксперимент, даже секунды не сомневалась бы, и без шафиана всего расцеловала бы. Чего не сделаешь для мужчины, доверившего мне сущее богатство. Хорошо, что в библиотеке я осталась одна. Слуг выслала почти сразу, как только внесли последнюю стопку книг. Ничьей помощи мне не требовалось, чтобы заняться разбором такой прелести, а вот принять меня за буйно помешанную другие могли. – Вы мои хорошие, вы мои древние, – шептала я старым фолиантам. Хотелось подгрести их все под себя и чахнуть, как дракон над златом. – Кто же такой плохой вас в кучу свалил, стеной замуровал, пылиться заставил? – продолжала ворковать и попутно протирать мягкой тряпочкой покрытые серым налетом обложки. – И не переплетали вас, и не заботились и не открывали сколько лет. После этой фразы я не удержала счастливого вздоха, а потом с дрожью в руках раскрыла один особенно толстый талмуд. Ну что может быть лучше для истинного ценителя, чем те самые книги, которых я ни в жизни не увидела бы, не окажись в статусе любовницы императорского кузена по совместительству главного дознавателя империи? А ведь их уже долгое время не касалась рука человека, потому как это были настоящие запрещенные старейшие фолианты. И вот теперь они оказались у меня в руках, и требовалось заняться самой любимой работой: привести в порядок, рассортировать, расставить. Кериас явно знал путь к сердцу истинного библиомана, и это сердце сейчас радостно колотилось в груди, намекая, что пока не закрою последнюю книгу, не буду есть, спать и не покину стен фамильной, более не пустующей библиотеки. ГЛАВА 10 – Леди Миланта, к вам можно? – я узнала голос своей горничной и, недовольно отвлекшись от совершенно невероятной книги, пригласила ее войти. Бочком протиснувшись в библиотеку, девушка поклонилась и беспомощно огляделась вокруг, пытаясь найти поверхность, куда приткнуть поднос с едой. Поверхностей в библиотеке было много, но почти все оказались заняты ровными стопками преобразившихся книг. Наконец, приметив свободное пространство на подоконнике, девушка сноровисто подбежала туда и установила поднос. В последние дни мое общение со слугами сводилось лишь к вопросу, не вернулся ли милорд, а поскольку положительного ответа я не получаладо и все остальное им приходилось делать самим, без распоряжений. То есть полная свобода в выполнении рутинной работы и заботе о забывшей про все на свете любовнице-библиотекарше. Горничная вообще взяла себе за правило утаскивать меня в комнату далеко за полночь, где приходилось тратить драгоценное время на душ и короткий сон. Мне приходилось уступать служанке, поскольку иначе она начинала причитать под дверью библиотеки, мешая сосредоточиться и вслух перечисляя возможные кары, которым подвергнет всех Кериас, когда вернется и обнаружит до какого состояния я себя довела. – Скажет, что мы виноваты, мы не заботились, пока милорд был в отъезде, – чуть ли не подвывала она в голос, и потому приходилось с тяжким вздохом закрывать очередную книгу и плестись на выход. На рассвете я уже подскакивала вновь и, с трудом дождавшись, пока девушка закончит приводить меня в порядок, и по-быстрому запихнув в себя завтрак, уже бежала обратно в библиотеку. Ключ от нее я, кстати, всегда носила при себе, даже убирать в святая святых никому не позволяла. Я сейчас походила на дракона, которого кроме сокровищ (и того, когда же, в конце концов, вернется дознаватель), ничего не интересовало. А все потому, что почерпнутая из древних фолиантов информация была просто невероятной. Оставив очередное сокровище буквально на десять минут, я быстро запихнула в себя то, что принесла служанка, но за размышлениями о собранной информации вкуса блюд не заметила. Я бы и во время еды читала, но терпеть не могла жирных пятен на книгах, как и любого вопиющего обращения с письменной ценностью вроде загнутых страниц, поцарапанных обложек или – кощунство! – вырванных листов. Сама бы таким «ценителям» волосы повыдирала. Схватив поднос с пустыми тарелками, я поставила его за дверью, чтобы в библиотеку больше никто не ломился, и вернулась к потрясающей книге, рассказывающей о магических расах и их особенностях. Все найденные фолианты тем или иным образом касались именно магии. Я сделала вывод, что, кто бы ни упрятал их в замурованную комнату, собирал он книги, ориентируясь именно на их содержание. Скорее всего, этот некто был связан с работой в столичной библиотеке, полагаю, именно в ней хранились магические талмуды, но после окончания войны вся подобная тематика попала под строжайший запрет, тогда книги и упрятали подальше от посетителей, запечатали магией, закрыли, а потом и вовсе забыли. А ведь в них было столько полезной информации! Те же магические расы. Мы, люди, узнавали о расах ещё в средней школе, но подавались знания удивительно примитивно. То есть были злые маги, которые практически питались людьми, а еще были защитники, которые старались человеческую популяцию уберечь от вымирания, как-то так. Но ни слова о том, насколько прежнее устройство оказалось сложнее, разнообразнее и, что уж говорить, интереснее на самом деле. В книге, которой я увлеклась, шло перечисление всех представителей магического сообщества с официально принятыми и простонародными названиями: ликаны (оборотни), ламии (ведьмы), обуры (вампиры), эллии (фейри), мольфары (колдуны). Нам говорили еще с ранних лет, что люди служили пищей для всех волшебных существ. В какой-то мере это являлось правдой, только пища была энергетическая, в связи с чем людей тоже делили на разные виды. Для тех же оборотней существовали шааны и аретерры, на человеческий язык я бы перевела эти слова как наркотик и стабилизатор. Оборотни были крайне чувствительны относительно всего, что касалось обоняния или слуха, и в связи со своей особенностью чутко реагировали на голоса, запахи и в том числе на энергетическую сущность человека, подразделяя людей на условно опасных и мирных. Из всех магических существ именно ликаны более всех берегли чистоту крови, выбирая пару среди подобных, так как обладали способностью обращаться в зверей, что порой оказывалось несовместимо с жизнью человека. За счет двух ипостасей они являлись едва ли не самыми сильными из всего магического сообщества и убить их было сложнее, поскольку после гибели человеческой сущности, ликаны обращались в зверей и доживали свой век уже в этом облике, по-прежнему представляя опасность для своих врагов. Ламии и мольфары являлись представителями одной сущности, сходной с человеком, только ведьмы рождались со способностями повелевать природой, а колдуны оказывали влияние на стихии. Прежде волшебники, так похожие на людей, заключали браки между собой, чтобы усилить магический талант, но природный и стихийный дар, как ни странно, не смешивались, а передавались по наследству в зависимости от пола ребенка. Для людей же главную опасность представляли чародейские ритуалы, в которых человек играл роль жертвы. Именно ритуалы позволяли забирать жизненную энергию, увеличивая силы магов. И пусть даром их наделяло само мироздание, но некоторые не хотели довольствоваться малым, а иными способами усиления способностей, в отличие от тех же обуров, не владели. Вампиры являлись самым паразитическим представителем волшебного народа, поскольку могли брать человеческую энергию напрямую через прикосновения. В этот миг я вспомнила собственную способность забирать силу у Кериаса, но исходя из почерпнутой в книге информации я просто стала участницей ритуала, что тем не менее не превращало автоматически в вампира. Они-то вытягивали силы у любого человека, а количество забираемой энергии зависело от типов прикосновений. Однако самыми страшными являлись кровавые обряды, и, получая жизнь и энергию смертного через его кровь, обуры становились почти всесильными. Что-то противопоставить им в таком случае могли только ликаны. Самыми соблазнительными и привлекательными представителями среди чародеев всех мастей были, конечно, эллии. Они относились к категории уязвимых, но прекрасных охотников, подобно хищным цветам, привлекающим жертву своей красотой. Невероятно чувственные, изящные, чарующие, они тянули людей словно магнит, и не обладая, например, невероятной физической силой оборотней или тех же перерожденных кровавых вампиров, фейри брали свое через соблазн и секс, иногда опустошали любовника подчистую. Эти же существа реже всего сходились с людьми, как с равноправными партнерами, тут играла свою роль «ущербность», неидеальность людей, потому их предпочитали использовать в качестве кормушки. И среди всего многообразия волшебников совершенно особый класс составляли хранители. Маги, представители всех каст магической общины, в чем-то отличные от сородичей, возможно, обладающие изъянами, не позволяющими влиться до конца в жизнь уникального сообщества, своего рода изгои, которые вставали на сторону людей, спасали их, оберегали и чаще всего создавали с людьми семьи. Их дети нередко наследовали магию, более слабую, чем у чистокровных представителей, но она давала возможность хоть что-то противопоставить охотникам на людей. И вот только благодаря хранителям нам, людям, удалось отстоять право на жизнь, свободную от влияния магов. То есть прежде это была империя, где правили волшебники, а люди, мягко говоря, им помогали, получали свою защиту, имели свой круг обязанностей, но при этом находились на волосок от гибели. Существовали, конечно, официальные патрули, стражи и прочие представители, охранявшие человеческие кварталы в крупных городах или поселения за городской чертой, но все равно полной защиты не имел никто. И если бы не хранители, вряд ли человек смог что-либо изменить. Более подробную информацию о наших благодетелях я нашла в другой книге, в разделе о государственном устройстве до начала войны. Именно защитники общими усилиями создали антимагические камни и повели своих подопечных в сражение. Люди выкладывали зачарованные круги, а хранители в один миг их активировали, накрыв места, где обитали маги, отдельными куполами, а затем по единому призыву смертные и их помощники поднялись против охотников. Простых людей всегда рождалось гораздо больше, а потому у обессиленных магов не осталось шанса. Дар блокировали, а кровожадная толпа озверела и готова была погибать, но рвать противника на части. Страх отступил, милосердие было забыто, империя рухнула. А после мы все восстанавливали и заново отстраивали. Тех, кто уцелел, отправили за антимагическую стену, в так называемый город магов. С ними не пытались договориться, не пробовали использовать способности малочисленных выживших на благо людей, их просто заперли в назидание и из чувства неутолимой мести, потому как обычных смертных в той войне погибло намного больше и потому что не осталось хранителей. Они всегда шли в первом ряду, всегда закрывали собственными спинами дорогих им людей. Да, этот период в истории знал каждый, но вот о подлости людей, которые истребляли всех магов, даже тех, кого обманом выманили из домов, тех, кто сразу хотел сдаться и не принадлежал к касте охотников, умалчивалось, как и о хранителях, погибших от руки людей-предателей. На общей волне ненависти восставшая толпа уничтожала представителей магического сообщества, и слабые или относящиеся к людям с сочувствием погибали в первую очередь. Когда прочитала об очень подробных описаниях бесчинств самих нападавших, волосы на голове встали дыбом, а перевернув последнюю страницу толстенного фолианта, я поняла, почему книги скрыли и спрятали от глаз обычных посетителей библиотеки. Такие знания не могли принести обладателю ничего хорошего, пусть даже с момента окончания войны прошло более двухсот лет. Поспешно подхватив книгу, я отнесла ее к стопке, помеченной как «Магическая империя». И слава светлым богам, что я давно овладела превосходным навыком быстро ознакомляться с любым объемом информации, прочитывая книги по диагонали и умея выхватить самое важное. Без подобного полезного качества, которому обучали ещё в школе библиотекарей, скоро сортировать и систематизировать фолианты не вышло бы. Вздохнув, я обвела взглядом ровные стопочки, которые следовало расставить по полкам, но для начала оставалось доразобрать последнюю горку пухлых книжек, и вот тут я окончательно потеряла счет времени. Несмотря на всхлипы и завывания по ту сторону двери, которые стихли полчаса спустя, я до утра так и не отправилась спать. А все по той причине, что среди фолиантов с потрескавшейся кожаной обложкой оказалось три тома, озаглавленных как «Магические ритуалы». В книгах даже приводилась информация по защитному обряду, проведенному Кериасом. Его я изучила подробно, а прочитав некоторые строчки по нескольку раз, устроила подбородок на скрещенных ладонях и снова задумалась, стоило ли чисто гипотетически причислить меня к виду энергетических вампиров, если магией я по-прежнему не обладала. «Сила дающего» – именно так он назывался, являясь высшей степенью защиты, разработанной в свое время хранителями для своих любимых. Она связывала двоих энергетически, и сильнейший в паре хранил слабейшего от любой возможной угрозы. Но! Существовала опасность стать зависимой от тех ощущений, что дарило поглощение чужой жизненной энергии, однако лишь в случае регулярной подпитки и углубления наших отношений, то есть их развития в сторону (тут я покраснела) в весьма интимную сторону. А все потому что на таком глубоком уровне, когда один человек подпускал другого к личной энергии, сохранять чисто приятельские взаимоотношения не выходило. По всему получалось, что если и дальше буду жадничать и вытягивать из дорогого Кериаса его силу, то не просто стану личным вампирчиком дознавателя, так еще и сама затащу его в постель. Сразу вспомнилось воздействие шафиана и попытки Зверя спастись от озверелой Мышки. Я застонала, помянула всех высших богов и поспешно пролистала первый том до конца, бегло ознакомившись с информацией про браслеты, трансформирующие жизненную силу в магическую. Здесь внимание привлек момент с индивидуальными аккумулянтами, которые не заряжались чужой силой, становясь непригодными после опустошения резерва, но связывались с энергией носившего. Тот же принцип, что и с силой дающего. Я вспомнила, как свободно пользовался магией Кериас, как браслеты опустошили его после проведенного надо мной ритуала, и сделала вывод, что его аккумулянты относились именно к этому виду самых редких и дорогих «игрушек». Чуть ниже шла информация о разных видах меток, включая скорпионов дознавателей, реагировавших на эмоции, например, на сильный испуг или панику, и посылавших сигнал хозяину. Прочитала также о метке принадлежности, которую получила от императора. Сами по себе метки не являлись неким видом магии, но ставились с помощью магически заряженных предметов: браслетов, колец, даже запонок, служивших в качестве миниатюрного хранителя заряда. Привязка создавалась не слишком сильная, но зависела от вида метки. Впрочем, об этих вещах я читала и прежде, просто в данном случае информация оказалась более полной. Отодвинув первый том на край стола, я загнала неприличные мысли об энергетическом вампиризме подальше и взялась за вторую книгу, а там… там было написано о запрещенных ритуалах. – Высшие силы! – я не смогла сдержать восклицания, обхватила руками голову и просматривала строчку за строчкой. Во рту то и дело пересыхало, и я периодически хваталась за графин с разбавленным вином, который горничная подала еще к ужину. Просто от такой информации у кого угодно могли волосы дыбом встать, а о некоторых ритуалах даже читать не хотелось. И вот так, сквозь ресницы, бегло проглядывая страницу за страницей, я вдруг споткнулась на ровных выведенных каллиграфическим почерком строчках и быстро вернулась в начало параграфа, озаглавленного как «Зеркальный ритуал». «Человек есть отражение человека», – начиналось описание довольно отвратительного обряда. Отвратительного потому что если за счет одного человеческого существа, совершенно здорового и полного сил, пытаются компенсировать врожденные уродства другого, это вызывает только отторжение, у меня, по крайней мере. В описании подробно рассказывалась история возникновения обряда, проводимые раз за разом опыты над людьми. Маги пытались использовать их как доноров, чтобы избавиться от собственной неполноценности, а убедившись, что люди раз за разом умирали и чужие свойства не могли прижиться во взрослой особи (там так и было написано), стали брать младенцев. Вот они-то почти не погибали. Развивались, росли, принимали чуждую сущность, как часть себя, и, в конце концов, избавляли от уродств настоящего носителя. Я схватилась за волосы, даже не замечая, как болезненно натянулись темные пряди. «Ты всего лишь отражение, – припомнила я слова императора, – не будь меня, тебя не существовало бы». Силы небесные! Это что же за обряд они провели и как? У предыдущего короля ведь был брат, у него, соответственно, жена. Тот самый род дор Харон, королевская кровь. Но как они могли подвергнуть собственного сына подобному испытанию? Ведь Кериас единственный наследник погибших родителей, а они, кстати, совсем рано погибли, на удивление рано. И ведь я даже ничего не знаю про других детей. Резко подскочив со стула, подбежала к большому бюро со стопками книг, нашла ту из них, в которой рассказывалось о возникновении рода амон Монтсеррат. «Хранители врат», – именно так переводились два древних слова. Я села с книгой прямо на пол, читая о том, как один из сильнейших предводителей человеческого восстания закрепил кровный договор с повергнутыми магами и запечатал антимагические врата самой сильной из печатей: «Она представляла собой смесь капли его крови и крови всех выживших магов. Самая сильная клятва, нарушив которую и выйдя за пределы магического барьера без дозволения, последние представители магического сообщества погибли бы и обрекли на смерть тех, кто остался за вратами». Значит, представители рода являлись носителями кровной магической печати, закрывающей врата, и именно они правили бессменно все эти годы, каждый раз оставались у власти, несмотря на многочисленные попытки дворцовых переворотов. Я вдохнула и забыла выдохнуть, выхватив глазами строчки о самом крупном из дворцовых восстаний, состоявшемся много лет назад, когда оба кузена были еще слишком малы. Тогда вырезали почти всех представителей императорской фамилии, кроме двух неразлучных мальчишек. Они воспитывались отдельно, далеко за пределами дворца, в каком-то старом-престаром монастыре, оттого и выжили во время воцарившейся смуты. О том периоде я ничего не помнила, поскольку родилась лишь пять лет спустя, когда все успокоилось и власть вернулась в руки последних оставшихся из рода хранителей врат и их сторонников. Теперь слова гадалки обрели важный смысл и все встало на свои места. Признаюсь, прежде не слишком интересовалась дворцовыми переворотами и подобными вещами, связанными с разделом власти, да и представить не могла, будто окажусь едва ли не в самой гуще событий. Неудивительно теперь, что Призрака сразу причислили к разряду заговорщиков, в чем я, однако, сильно сомневалась. Однако разобраться в особенностях дара странного беловолосого мужчины пока не могла. О нем не упоминалось ни в одной из древних книг, ничего про радужную магию. Я со вздохом извлекла из кармана платья угловатый камень и покатала между пальцами. Честно говоря, пользоваться им вновь было страшно. Я ещё помнила то ощущение полного упадка сил, которое испытала, выпав из граней. А сейчас и Кериаса не было рядом. Вдруг камень вытянет силы настолько, что я и до утра не доживу? Но как иначе узнать о случившемся с дознавателем и куда он пропал? Глубоко вздохнув и набравшись храбрости, я покрепче сжала камушек в руке и попросила: «Покажи, где сейчас Кериас». Знакомая радужная пыль закружилась вокруг, меняя пространство. Миг, и я сидела на белом полу за переливающимися стенами. Протянув руку, толкнула одну из них, не решаясь встать, чтобы после не пришлось стукнуться обо что-то твердое в моей настоящей реальности. Стена истаяла, а за ней…