Если черная кошка вся подобралась, но еще стояла на месте и предпринимала невероятные усилия, пытаясь сдержать трансформацию, то блондинка разительно менялась прямо на глазах. Девушке, чье положение оставалось загадкой, было известно мое имя, однако сей факт удивления не вызвал, а вот реакция магини оказалась более показательной. Волосы Аны заискрили, глаза сузились и недобро блеснули, изящные ноготки превратились в когти, а тонкие руки взлетели вверх прежде, чем я сообразила, что магиня не в силах контролировать выброс разрушительной энергии. Сотни иголочек сорвались с ее пальцев и устремились к моему лицу. Ладонь Кериас взметнулась вверх быстрее, чем мой мозг осознал опасность, и послужила щитом, в который вонзились длинные иглы, прошив его насквозь. Острые кончики замерли в нескольких сантиметрах от глаз, губ, подбородка, сформировав ощеренный контур моего лица на тыльной стороне мужской руки. Он вздрогнул, я ощутила только потому, что контакт между нами оказался слишком тесным. Магиня и кошка вряд ли заметили перемены и едва ли поняли, что ему больно. Владыка лишь слегка тряхнул ладонью, отчего иголки посыпались вниз с легким звоном и растаяли, коснувшись пола. – Ана, – произнес он мягко, с нежными, успокаивающими интонациями, – Анетт, не злись. Имя ее прозвучало чуть приглушенно, интимно, точно котик промурлыкал в ушко. У меня мурашками покрылась спина, а у той, к кому обращался Кериас, вмиг исчезла ярость из глаз. Мужчина дезориентировал ее одним лишь голосом. Руки девушки опустились, волосы вновь рассыпались по плечам платиновыми волнами, а симпатичное личико вспыхнуло от смущения и растерянности. – Ана, – я с трудом сдержала дрожь, хотя он обращался не ко мне, а магиня качнулась вперед, розовые губки приоткрылись, словно в ожидании поцелуя, румянец очертил не только щеки, но и скулы и точеную шейку, взгляд затуманился поволокой нежности и желания. Девушка напряженно прислушивалась, ловя каждое слово. Никогда прежде не сталкивалась с подобным воздействием и не знала, что особое звучание голоса в сочетании с приглушенным тоном могут лишить самообладания, или что звуки способны ласкать, подобно чутким пальцам, ладоням, губам. Наверное, вылети из его уст не чужое, а мое имя, я тоже позабыла бы о прежних намерениях и застыла, подобно очарованной блондинке. – Помоги мне. Голова совсем пошла кругом. Чарующий голос раздавался слишком близко, над самым ухом. – В той комнате осталась девушка. Выведи ее. Проводи к магу Илирию. Ей нужно внушить, что все произошедшее – сон, и ее, как и прочих фавориток, отправили домой. Ты сделаешь это для меня? Она завороженно кивнула, я, кажется, тоже. Затем Ана медленно направилась в спальню, а вскоре вытащила в гостиную упирающуюся визжащую девушку, насмерть перепуганную и взъерошенную. Она поволокла ту прочь, с легкостью преодолевая сопротивление, словно фаворитка весила не больше котенка. Едва раздался первый женский крик, как император напрягся, а рука на моей груди придавила к его телу так, что пришлось втягивать воздух быстро и маленькими порциями, иначе бы задохнулась. И почему она не замолчит? Зверь терпеть не может криков. Я помнила это по себе, по тому происшествию в часовне, когда рыдала, уткнувшись в шерсть барса. И сейчас ужасно испугалась нового обращения в разъяренного снежного кота. Однако трансформации не произошло. Кериас опустил голову, прижался лицом к моим волосам, жадно глотая воздух, перемешанный с запахом аретерры, и стоял неподвижно, пока Ана не утащила невменяемую фаворитку за дверь. Мы втроем несколько минут не двигались, а затем брюнетка мягко скользнула в спальню и вернулась, неся в руках белоснежную мантию. Плавными скользящими шагами приблизилась к Кериасу и протянула ему одежду, а в моем теле отпала надобность. Владыка отстранился, накинул мантию и, обогнув меня, прошел к креслу. Устроившись с комфортом, окинул нас обеих хмурым и задумчивым взглядом. Впрочем, кошка рядом со мной не задержалась. Возможно, опасалась утратить контроль, подобно блондинке, а потому быстро отошла к владыке, без спроса подняла с подлокотника его руку и покачала головой. – Разрешишь извлечь? Кериас искоса взглянул на нее и усмехнулся уголком рта. – Разглядела? – Я знаю, что ледяные жала так просто не выходят из тела, ты сбросил лишь кончики, торчавшие наружу. Оставшиеся внутри сейчас разъедают плоть. Позволишь? Он кивнул, устремил отстраненный взгляд в окно и плотно сжал челюсти, пока кошка колдовала над его рукой. Я наблюдала, как рвутся наружу прозрачные острые иглы, вспарывая кожу, окрашивая кровью руку владыки, и ощущала нарастающую дурноту. Тошнотворное зрелище, от которого почему-то не могла отвести взгляда, пока брюнетка не замотала пострадавшую ладонь извлеченным из кармана платком. – Почему ты не использовал щит? – тихо спросила Эвелин. – Он мог отбросить Ану с такой силой, что переломал бы ей кости, – пояснил Кериас, продолжая отрешенно рассматривать что-то за окном. А я наблюдала за ним, подмечая удивительное сочетание былой насмешки над всем, что других повергало в ужас, с презрением к боли и обстоятельствам, ломавшим волю всех прочих людей. Это мешалось в нем со спокойной отстраненностью, уверенностью в собственных словах и поступках, свойственными Вернону. За бесконечные годы служения граням эти черты стали неотъемлемой частью стража, а теперь передались императору. Прежде болезнь, с которой Зверь боролся с рождения, накладывала отпечаток на его движения, жесты, поступки, придавала ему нервозности, зажигала в глазах лихорадочный блеск и грозила выйти из-под контроля. Она создавала колоссальное внутреннее напряжение, из-за чего вокруг Кериаса словно возникала полоса отчуждения, преступать которую никто не желал. А теперь он избавился от проклятия и словно обрел истинную суть, настолько гармонично вплелись в его характер черты другого человека. Спокойная сила мага ощущалась особенно отчетливо в моменты, когда он безупречно владел собой, разливалась вокруг владыки ощутимой аурой величия. Ириаден подавлял собственной властностью, а сила Кериаса, напротив, притягивала. Только его разум остался прежним, холодным, ясным, просчитывающим вероятности и дальнейшие шаги. Ум опытного имперского дознавателя, который не подчиняется эмоциям, а привык замечать факты и строить дальнейшее поведение исходя из собственного понимания реальности. Я, как и прежде, оказалась не в состоянии понять, что же Кериас решил для себя в моем отношении, какие выводы о моем появлении во дворце сделал, но уходить не торопилась. Раз все же попала к императору, стоило предпринять попытку объясниться. Поэтому стояла молча, не вмешиваясь в беседу и дожидаясь подходящего момента. ГЛАВА 17 – Так что произошло? – подпер подбородок Кериас, искоса взглянув на брюнетку. – Если хочешь узнать по порядку, то после злосчастного отбора, когда ты вернулся в покои жутко злой, я сразу отправилась за Аной. Очень надеялась, что мы успеем и обращения не произойдет. Я даже предположить не могла, кто стал причиной этого. Не думала, будто ей хватит наглости явиться сюда. Брюнетке с трудом удавалось сдерживаться, поэтому в мою сторону она не смотрела. Зато Кериас изучал пристально, но, услышав последнюю фразу, слегка отвернул голову. – Девушку, избранную фавориткой, поселили в смежных комнатах. Разве никто не предупредил ее, что не стоит являться к императору без приглашения? – Прости, – кошка даже подскочила с подлокотника, на котором устроилась, болтая ногой и пристально созерцая профиль владыки, – я не передала этих пояснений статс-леди, поскольку слишком торопилась, а она, видимо, не спешила объяснять девушке ее истинного положения. Фаворитка всерьез решила, что должна пройти к тебе? – Видимо, – Кериас чуть прищурился, и я с трудом подавила желание переступить с ноги на ногу, ощущая себя лишней в этой комнате. Однако удалиться никто не велел. – И окончательно вывела тебя из себя, верно? – Она заметила частичную трансформацию, как проявились когти и клыки, а ты знаешь реакцию людей на подобные вещи. Девушка стала кричать, и дальше провал в памяти. – Мы с Аной вернулись именно в этот момент. – И что? – вот теперь Кериас пристально и требовательно взглянул в лицо взволнованной кошки. – Она ворвалась сюда следом за нами, – речь снова велась обо мне, хотя имени Эвелин не называла, – ума не приложу, как умудрилась добраться до покоев, как проникла во дворец. Я ее не узнала, я даже запаха ее не ощутила. Если бы она не изменила внешность, никогда бы не очутилась здесь. Страже на воротах был дан четкий приказ. Император нетерпеливо махнул рукой, прерывая эти объяснения и веля переходить прямо к сути, отчего кошка обреченно выдохнула. – Ана испугалась, – просто сказала она. – Мы обе не ожидали увидеть полную трансформацию и оказаться рядом с разъяренным зверем. Она сделала попытку, но та девчонка не переставала голосить, а кот пытался выцепить ее из-под кровати. Услышав призыв Анетт, он бросился к ней. Я предупреждала, нельзя бояться, но она не совладала с собой. – И? – просто уточнил император. – И она схватила тебя за хвост, – указала в мою сторону брюнетка, а мне даже жарко стало от такого пояснения и от внезапно нахлынувшего осознания собственного поступка. – И что ей за это было? – словно уточняя некий посторонний момент, полюбопытствовал владыка. – Зверь вцепился ей в руку, а потом замер, проверяя, – тут из груди кошки вырвался еще один горький вздох, – она не испугалась. – И барс признал ее? – резюмировал Кериас. – Да, – брюнетка опустила голову, словно подтверждая собственную вину. А император поднялся на ноги и приблизился ко мне. В отличие от взгляда снежного пушистого красавца, в которого я, кажется, искренно влюбилась, пристальный взор, знакомый с первого допроса, всегда удавалось выдерживать с большим трудом. А в этот раз я и вовсе не смогла, потупилась и стала изучать носки туфель, ощущая, как он медленно обходит по кругу, запоминая новую внешность, делая какие-то свои выводы. – Таким образом, вторая ипостась предпочла своей паре, прошедшей ритуал единения, человеческую аретерру, – все так же отстраненно рассуждал Кериас. – Не вини Ану за это. Никто из современных ликанов не умеет обращаться. Девушка не сталкивалась с огромными зверями, в которых сильны не разум, а инстинкты. Она растерялась в первый момент. И позже не смогла совладать со своей силой, когда признала в этой комнате твою убийцу. Только по этой причине напала. – Не стоит объяснять, – прервал Кериас, – я знаю это сам. Я ощутила быстрое движение, легкий рывок и разворот, и вновь оказалась лицом к лицу с повелителем. Он окинул меня быстрым взглядом и выпустил, будто принял окончательное решение. – Объяви остальным, что император изменил свой выбор, остановив его на другой кандидатке. – На ней? – кажется, кошка отказывалась верить своим ушам, впрочем, как и я. – Что тебя удивляет? Кериас говорил и действовал спокойно, но я вдруг снова ощутила его напряжение. Словно это последнее решение стоило ему немалых усилий. Будто после напоминания кошки он вновь признал во мне убийцу, и все прежние чувства рванулись наружу. Его рот скривился, а мне почудилось, что боковые резцы, чуть выглядывавшие наружу, слегка удлинились. Император стремительно отвернулся и вновь отошел к высокому полукруглому окну. – Удивляет? Помимо того, что эта женщина хладнокровно убила тебя, используя твою же защиту? – Да, помимо этого, – легкая насмешка в голосе, расслабленная поза, но чувство чужого напряжения не отпускало меня. А потому я все ещё не решалась вступать в спор, а тем более уточнять, будет ли император интересоваться моим мнением насчет принятого решения. Ведь ответ был закономерен. Иначе зачем я явилась на отбор фавориток, как не с целью стать избранницей? – Помимо этого у меня возражений не найдется. – Вот именно! Кериас развернулся стремительно и сжал ладони, пряча отрастающие когти. – Ситуация такова, Эвелин, и не мне тебе объяснять, что без аретерры нет шансов. Ана прошла со мной обряд, стала моей парой, но теперь зверь отверг ее, как более слабую. Я заперт здесь, в собственном дворце, потому что не умею контролировать обращения, потому что не сросся со второй ипостасью. Я единственный из ныне живущих ликанов обладаю этой способностью. И некому поделиться опытом, передать знания, а потому приходится учиться самому. Ты знаешь о волнениях за пределами столицы, знаешь, что княжества объединяются под началом Иннеи, а по стране ходят слухи о безумии нового императора, о его связи с магами, об опасности, нависшей над страной. В этих условиях я не могу показывать слабость, не могу отступиться, иначе для чего люди, с родственной мне кровью, убили себя? Я обязан показать, что традиции будут соблюдаться неукоснительно и для людей ничего не изменится. Монтерра, процветающая во времена Ириадена, и дальше останется сильной империей. Послы от княжеств в ожидании, шпионы и убийцы рыскают вокруг дворца. Дипломаты других стран надеются на обещанную встречу с владыкой и не покидают столицу. Все желают присмотреться, сделать собственные выводы, донести своим правителям. Пока я окружен сторонниками, но остальным только дай повод.