— А где… — проявила любопытство Надин, но Андрей поспешно приложил палец к ее губам, и только когда вошли, ответил: — Римма Михайловна за город уехала, а мне оставила ключ, чтобы цветы поливал. Но вы не засиживайтесь, и, как только меня заберут, уходите через чердак, ты должна помнить, — в первый раз за все время его губ коснулась улыбка. Надюшка нахмурилась, а потом неожиданно бросилась, обняла бывшего мужа, прильнула к его рту. Я деликатно прошла в комнату, чтобы не мешать. Здесь стоял диван, укрытый лоскутным покрывалом. Присела, прикоснулась, провела, рассматривая разноцветные лоскуты. Незаметно прилегла на вышитую подушку, прикрыла веки. Наползла дремота, позволила забыться. Пробуждение было резким, будто кто-то толкнул. Не сразу поняла, что происходит, только услышала всхлип подруги. Встала, и словно в замедленной съемке, увидела, как Надя отодвигает тонкую штору. «Останови ее!» — крикнула невидимая Ярослава, и я метнулась к окну, потянула Надюшку на себя, и мы обе рухнули на ковер. Тяжело дыша, она обернула ко мне залитое слезами лицо. — Его забрали… — Он знал. — И все равно, — подруга рыдала без остановки, — он сделал это ради меня, потому что любит и всегда любил, а я не оценила-а-а… — Насильно мил не будешь, — прошептала я, обнимая Надюшу и рыдая вместе с ней. Сначала из женской солидарности, потом припомнив свои собственные обиды. Вдоволь наревевшись, мы решили поспать. Я окончательно уверилась, что Ярослава присматривает за нами, поэтому со спокойной душой упала в объятия Морфея. Проснулась, ощущения не из приятных — казалось, что плыла, а потом меня выдернули из сна, бросили на твердые камни. — Пора! — толкнула подругу, спящую в кресле-кровати. Она, зевая, поднялась, огляделась, и тут в моем животе заурчало. Вопрос Нади был своевременным: — Когда мы в последний раз ели? Подсчеты в уме оказались неутешительными. Нормально завтракали мы позавчера утром. За окном было темно, и, отыскав часы, стоящие на комоде, мы поняли, что время перевалило за полночь. — Умоемся и в путь! — Надюшка потянулась. — Заглянем старушке-соседке в закрома? — не хотелось бы упасть в голодный обморок. — Ну-у… — подруга первой направилась на кухню. В шкафчике нашелся холщевый мешочек с сухарями, воду налили из-под крана и вскипятили в эмалированном расписном чайнике, кусковой сахар находился в сахарнице на столе. Ранний завтрак нам показался пищей богов. — И мы готовы к подвигам! — жизнерадостная Надя воодушевляюще улыбнулась. Не знаю, как к подвигам, но к борьбе мы приготовились. Надюшка отыскала и позаимствовала у старушки газовый баллончик, я, не мелочась, нож для разделки мяса. Нервно похихикали, долго слушали из-за двери, что происходит в подъезде, и, убедившись, что все тихо, вышли. Нож блеснул в лучах луны, заглядывающей в высокое окно подъезда. Надя моргнула и бросила на меня красноречивый взгляд, на что я шепотом, но убежденно уронила: — Пригодится! — Думаешь, их можно убить ножом для мяса? — саркастически осведомилась подруга. — Думаешь, от них можно спастись при помощи газового баллончика? — в тон ей откликнулась я. — Пригодится! — уверенно согласилась она, вынимая из небольшой сумочки ключ от чердака. Как оказалось, Андрей предусмотрел все, за короткое время успел снять деньги, найти ключ, написать адрес своего наставника, который должен помочь нам. Осматриваясь и нервно реагируя на каждый шорох, мы поднялись на пятый этаж «сталинки». Здесь находилась железная вертикальная лесенка, а на потолке — люк с висячим замком. Надюшка проворно забралась и попросила: — Посвети мне! — вынимая небольшой фонарик. Мне пришлось вытянуться во весь рост, чтобы помочь подруге. Замок открылся быстро, и Надин умело вытащила дужку, невзначай сообщила: — Андрей следил… — отогнала ненужную сейчас грусть и с силой толкнула крышку люка. Петли слегка скрипели. — Помоги… — пропыхтела подруга, и я, кое-как запрыгнув на первую ступеньку, присоединилась. Нож пока оставила на полу, потом спущусь, заберу. Ругаясь под нос, только очень тихо, чтобы не поднять народ, мы справились. И я осветила пространство. Первыми попались на глаза балки на треугольной крыше и провода. Влезли, прикрыли люк, и мир погрузился во тьму. Небольшое пятнышко света от карманного фонарика и косо стелющиеся лунные лучи, помогали увидеть немногое. Да и смотреть особо было не на что! Главное не упасть, поэтому мы с Надей тщательно выверяли каждый шаг. Пол под ногами слегка прогибался, от чего мы ощущали себя невероятно тяжелыми. Надюша выглядела уверенней меня, поэтому я отдала фонарик, а сама торопилась следом, едва не наступая ей на пятки. Где-то на середине пути я встревожилась и тронула подругу за плечо, поинтересовавшись: — А как мы выйдем? Никто же нам не откроет люк в последнем подъезде! — Сами откроем! На нем нет замка, — успокоила она. — Ты уверена? — я не сдалась. — По крайней мере, еще полгода назад не было! — А если… — Андрей ничего не сказал, а я ему верю! — вроде, обиделась, и я спорить больше не стала: — Ну, раз веришь, то хорошо. Кое-где небольшие чердачные оконца были приоткрыты, и через них врывался ветер. Иногда с насиженных мест срывались голуби, разбуженные нашим вторжением. Сдержав крик, когда очередная птица заметалась по чердаку, я остановилась, стараясь унять разыгравшееся воображение и бешеное сердцебиение. — Что случилось? — Надин повернулась. — Ничего — я прогнала минутную слабость, не понимая, в чем дело, но догадываясь, что Ярослава опять посылает какой-то знак. Прислушалась к собственным ощущениям. — Вернемся. Выйдем через первый подъезд! — Крестная? — в полумраке Надя с тревогой всматривалась в мое лицо, приблизившись настолько, что я ощущала ее взволнованное дыхание. — Похоже, — я огляделась в попытке увидеть Ярославу, но только лунные лучи скользили по помещению, и в их бледном свете танцевали многочисленные пылинки, потревоженные нами. — Полиция? — Нет, — и в своем ответе я была, как никогда, уверена. Чудилось, что уже слышу издевательский смех Айвена. Не проявляя прежней осторожности, побежали назад, скатились по лесенке и, не выключая фонарик, понеслись вниз. Выбежали из подъезда, надеясь успеть, но разом остолбенели. Из белоснежного автомобиля, красиво распахнув дверку, вышел с иголочки одетый водитель. — Привет, — обольстительно улыбаясь, сказал Джер. — Привет, — Надюшка распрямилась. — Верните медальон, будьте разумными девочками, — демон по-прежнему улыбался, но взгляд его был холоден. Он словно ощупывал нас, подмечая любую мелочь. Я помотала головой, чувствуя, что Айвен уже спешит сюда, пробираясь по чердаку. Он шел нам навстречу и очень злился, что добыча ушла. — Подойди и возьми! — дерзко вскинула подбородок Надя, швырнув в Джера баллончик и фонарик. Я последовала ее примеру, кинула нож и навесной замок, захваченный совершенно случайно. Баллончик, фонарик и нож Джер, не напрягаясь, поймал, а замок попал в боковое стекло его автомобиля и разбил. Молодой мужчина по-звериному оскалился: — Ну зачем все усложнять? — и двинулся к нам. Мы с отчаянием переглянулись. — Пожелай, — взвыв, взмолилась Надюшка, но я не могла заставить себя вновь обратиться к медальону. Улыбка Джера стала торжествующей, он предчувствовал скорую победу, потому подходил медленно, накаляя обстановку, наслаждаясь каждым мгновением. — Ярослава, ну где же ты?! — по моим щекам покатились жгучие слезы. Мне не хотелось верить, что моя жизнь закончится так скоро и так нелепо. Вновь обменявшись взглядами, мы с подругой крепко взялись за руки, умирать, даже не вскрикнув, не собирались. — Споем? — сквозь слезы спросила я, и она от всей души затянула: — От улыбки станет всем светлей… Лицо Джера вытянулось и пошло пятнами, демон приготовился к прыжку. Часть третья Синяя птица