Охнула, скрестила руки на груди, едва глянула к подножию лестницы. Там на полу, в холле главного корпуса нашего университета в неудобной позе, нелепо раскинув руки, лежала Петровская. Ее красная туфля на толстом низком каблуке валялась неподалеку, словно в лучших традициях какого-нибудь голливудского фильма. — Что за шум? — раздалось громкое слева от меня, и, повернув голову, я узрела Надюшку. — Что с ней? — обратилась ко мне подруга. — Мертва! — вместо меня ей ответил взбежавший по лестнице парень. — Шею себе свернула, — бросил на ходу и кинулся дальше, чтобы донести новость еще до кого-нибудь. — Сама? — одурело вопросила в пустоту Надин. — Нет. Это сделала я, — переводя растерянный взор со своей обожженной ладони на распростертое в холле тело, шепотом, больше себе, поведала я. Надя осмотрелась, ухватила меня под руку, потянула за угол. — Сдурела? Ты че несешь, подруга? — Это я… — монотонно повторила я. — Пила? А ну-ка дохни! — Надежда наклонилась ко мне. — Это все медальон. Он волшебный, как и говорила мне тетя Ярослава! А я рассказывала тебе, что… — Пойдем-ка отсюда! — Надюха потянула меня в глубину коридора, так как народ все прибывал и прибывал к месту происшествия, и нас могли услышать. Я пребывала в оцепенении и не могла мыслить здраво, благо, что рядом со мной стояла подруга. Она обняла меня, увлекая за собой. Спустя три часа мы вышли на улицу, а до того долго и нудно объяснялись с полицейскими. Мне удалось взять себя в руки и отговориться общими фразами, чтобы никто ничего не заподозрил. Да, я говорила с Верой Сергеевной. Да, это было за несколько минут до ее гибели! Какой кошмар! И да, нас видели в коридоре, свидетели найдутся! Оставалось только верить, что никто не заметил, как мы спорили. Руки мои тряслись, и мне никак не удавалось вставить ключ в замок зажигания. Надя взмолилась: — Ради бога, Лизка, уйди и пусти за руль профессионала, вернее меня! Сейчас мне некогда было думать о том, что водительского удостоверения у подруги нет, а опыт ограничивается поездками по проселочным дорогам. Я уступила ей. — Глупости все это! Выдумки! — твердила она, словно заведенная. — Ты же не веришь в сказки? — Верю, — опровергла я, дрожа, — и всегда верила. — То в детстве было! Ну, же, Лизка, не пугай меня! — Не буду, — смиренно согласилась я, отворачиваясь к окну, глядя, как сгущаются в небе черные тучи. — Ну, вот! — Надя воодушевленно улыбнулась. — Привезу тебя домой, поднимешься в квартиру, обнимешь Макса и все забудешь! — Ага! — опять с легкостью кивнула я, решая последовать ее совету. Изыскания и долгие размышления потом, когда-нибудь, но не сегодняшним вечером. Сегодня секс с мужем, и такой, до изнеможения, чтобы забыть все плохое. — Лиз! — подходя к подъезду, услышала я зов подруги и оглянулась. — Ключи! — она, хлопнув дверкой автомобиля, поспешила ко мне. — Ага! — я протянула руку. — Махни на все и скажи: «А пошло оно!» — улыбнулась Надюша. — Проверено — работает. — Умолкла, разглядев ожог на моей ладони. Я торопливо убрала руку за спину, другой взяла протянутый брелок и направилась к двери. План действий мне понятен, как и решила, задумаюсь над случившимся позже… или еще лучше попытаюсь забыть. Лифт по обыкновению не работал, но окрыленная надеждами я бросилась бегом по лестнице на пятый этаж. Между третьим и четвертым услышала торопливые шаги — кто-то быстро спускался. Еще несколько ступеней и я вижу своего мужа. Спасибо, спасибо и снова спасибо, медальончик! Ты услышал мои молитвы! — Максим! — собралась броситься в его объятия, как и мечтала, но что-то в мужском взгляде остановило меня. Более пристально осмотрела Макса, замечая, то чего сразу не бросилось в глаза. Две объемные сумки, висящие на его широких плечах. — Ты уезжаешь? — получилось визгливо, в душу неожиданно прокралась паника. — Да, — коротко, без объяснений ответил он, шагнул навстречу, попытался обойти. — Макс? — пронзительные ноты в моем голосе зазвучали явственнее. — Что происходит? — Я ухожу, — тихо ответил он, отвернувшись к стене. — Куда? — сразу вопросила я, до боли стискивая кулон, отчаянно желая, чтобы все, что здесь творится, стало дурным сном, который вот-вот прервется, а я распахну глаза и услышу дыхание любимого, спящего рядом. Муж застонал, как будто от боли, пошатнулся, присел, потер виски и прохрипел: — Отпусти… — Что? — теряя связь с реальностью, воскликнула я, стараясь дотронуться до Макса. — Отпусти, — чуть слышно попросил он снова, отшатнувшись от меня, словно от прокаженной. — Макс? — задыхаясь, позвала мужа, но он, точно находился в другом измерении, беспомощно водил руками по лицу и бестолково повторял: — Отпусти… отпусти… — а после, будто в него бес вселился, Макс вскочил, толкнул меня, побежал вниз, оставив обе сумки. В квартире меня встретил только полумрак, да гром за окном. Как-то отрешенно подумалось, что вот она — первая весенняя гроза. Я прислонилась к косяку, надеясь хотя бы в нем найти опору. Слишком спокойно, словно глядела не на свою ладонь, осмотрела ожог. Вздохнула. Но решительно взяла себя в руки, стала разбирать сумки Макса, что захватила с собой. Казалось, что если достану его вещи, уберу их обратно в шкаф и ящики комода, то все вернется. Сейчас он зайдет в квартиру, скажет, что любит меня, прижмет к себе, и я почувствую стук его сердца. Запретив себе рыдать, действуя скорее по привычке, чем что-либо соображая, прикоснулась к медальону. Удивилась — теперь он не обжигал, а был холоден, как и прежде. И на мгновение померещилось, что сегодняшний день, который уже совсем скоро подойдет к концу, можно изменить. Где-то читала, что любые желания нужно правильно формулировать, тогда они непременно сбудутся. И так, приступим. Я прикрыла веки, представляя мужа. Светлые волосы, жесткие на ощупь, и прозрачно-зеленые, будто вода лесного озера, глаза. Высокие скулы, аккуратный нос, маленькая ямочка на подбородке. Красивый… сначала мальчишка, а затем парень, вскруживший голову не одной ученице нашей школы. Я лет с десяти мечтала выйти за него замуж, в грезах представляя знаменательное событие во всех красках каждый вечер перед сном, рассказывала маме и крестной. Мама частенько посмеивалась над моими детскими снами, а вот Ярослава загадочно улыбалась. Помню тот день рождения, когда она подарила мне дорогой медальон и произнесла: «Елисава, моя кудрявая крестница, храни мой подарок, никому не отдавай и знай — медальон волшебный! Исполнит все, что загадаешь!» Разрезала небеса молния, осветила прихожую, вынуждая меня распахнуть глаза и увидеть, как танцуют в углах синие тени. Грянул гром, задрожали оконные стекла, и в этом звоне слышалось нечто угрожающее. — Сосредоточься! — приказала сама себе, стараясь не обращать внимания на буйство стихии за окном. Дождевые капли с громким стуком барабанили по стеклу, врываясь в мое сознание, мешая думать. И вместо лица мужа виделся мрачный, древний лес. В сгущающейся темноте огромные ветвистые деревья и многочисленные коряги приобретали странные очертания. Казалось, что стоит только отвернуться, как зажгутся в сумраке сотни недобрых глаз. Иногда стелющийся меж стволов туман разрывало свежим ветерком, принесшимся невесть откуда, и тогда можно было заметить густое переплетение ветвей, украшенных гирляндами мха. Представляемая картина получалась зловещей, разом напоминая обо всем, что случилось. Я исправилась. Пусть будет так! Воздух вокруг прохладен и чист. Листья высоких деревьев, за ночь щедро вымоченные прошедшим ливнем, осыпают травы и листья папоротника сияющими каплями. Яркие цветы оживляют темную зелень, распространяя по лесу сладковатый аромат. — Бл… — ругнулась сквозь зубы. — И о чем только думаю?! Это все проклятая гроза! Топая, заглушая рокот грома, прогоняя лишние эмоции, прошла на кухню и с силой захлопнула створку. Звуки беснующейся грозы стали значительно тише. — Так лучше! — выдохнула я, в который раз за сегодня поднимая руку, теперь левую, ту, что еще не успела обжечь, чтобы прикоснуться к медальону. Дверь хлопнула, оповещая меня о том, что я забыла закрыть ее, а еще о том, что кто-то пришел. Хотелось бы верить — Макс одумался! — Эй, Лиза, Макс, вы дома? — на огонек заглянула Надя. — Я здесь, — откликнулась я и вышла в коридор. — И снова здравствуй! — подруга развела руками. — Я не захватила с собой зонт! — могла бы и не уточнять, я не слепая, заметила, что с ее одежды и волос стекают потоки воды. Без лишних слов сбегала и принесла полотенце, а Надюшка уже осмотрелась и сделала свои выводы. Чтобы она не высказалась, и без ее сожалений на душе было тошно, я предложила: — Иди в душ! А я пока подберу тебе сухую одежду и приготовлю кофе! — Ладно, — внимательно изучив мой внешний вид, она задумчиво кивнула, но протестовать не стала. Руки не слушались, сердце частило, дождь за окном раздражал, потому, когда входная дверь вторично хлопнула, оповещая о том, что все еще не закрыта на замок, я подпрыгнула и зло поинтересовалась: — Кто там? — выбежала в коридор, остановилась. — Макс! — как и заказывала. — Ключи от машины отдай! — рявкнул он, едва прикрыв за собой дверь, но не ушел дальше порога. — Поговорим? — голос отказывался меня слушаться, из горла рвался писк, а глаза щипало от подступающих слез. — Нет! — ответ мужа был грубым. — Не считаешь, что нам нужно объясниться? — мне не хотелось его отпускать, в этот миг не хотела думать ни о чем, только о Максе и о том, как его вернуть. Готова была пойти на все, даже снова обжечься. Рука взметнулась, но мужчина опять закричал: — Ключи отдай! — а затем огорошил. — И документы на двушку! На миг показалось, что меня окунули в ледяную воду, в которой я задыхалась, ничего не видя, не слыша, желая или выбраться или умереть. — Зачем? — глубоко вдохнув, поинтересовалась. — Делить совместно нажитое имущество будем! — наглая улыбка изогнула его красивые, чувственные губы. — А ты не забыл, что это ее родителей квартира, и тебя, вроде как, приютили! — крича от возмущения, Надюшка, завернутая в полотенце, выскочила из ванной.