Наскоро приняв душ, не прекращая попыток вспомнить, я торопливо оделась и вышла из комнаты. В коридоре с уверенностью могла утверждать, что дом тетушки вижу впервые. Огромный, похожий на музей, я бы запомнила, хотя бы что-то. Эту тяжелую лестницу, или поблескивающий темный, отполированный пол, кое-где прикрытый изысканной работы коврами, или, быть может, мраморную скульптуру, изображающую женщину, прикрывающую наготу драпированной тканью — все я видела впервые! На высокой стене под лестницей висели три небольших, но мастерски выполненных пейзажа. На картинах были изображены горы в разное время года. На первом этаже, кругом, можно было рассматривать долго и увлекательно, располагались произведения искусства: скульптуры, картины, даже мебель, стоящую в доме, можно было отнести к этой категории. — Точно! — полушепотом объявила самой себе. — Я здесь впервые! Просторную столовую нашла, следуя на звук голосов. Сидящие обсуждали погоду, но замолчали, когда я вошла. — Лиззи! — воскликнула тетя Элен, и я поморщилась — обращение «Лиззи», особенно звучащее со столь фальшивой радостью, меня раздражало. — Я так рада, что ты очнулась! — подскочила, обняла, суетливо чмокнула сначала в одну щеку, потом в другую. Елена, сестра моей мамы, не так сильно изменилась за прошедший год. Две сестры, но совершенно не похожие друг на друга. Олеся, старшая, мягкая, добрая брюнетка с зелеными глазами, и младшая, Лена, натуральная блондинка со взрывным характером. Плюс разница в возрасте пятнадцать лет. Когда я родилась, Элен было восемь, так что мы с ней скорее подруги, нежели племянница и заботливая тетя. — Хорошо выглядишь, тетушка! — иногда я позволяла себе подразнить Лену. — Семейное! — манерно отозвалась она. — Знаешь, наши женщины немножко ведьмы! — и снова этот наигранный смех. — А я думаю, что дело в дорогущих косметических процедурах, здоровом питании и хорошем отдыхе! — ответила ей и перевела взор на так называемого дядю. — Доброе утро, — постаралась, чтобы речь звучала вежливо. Золтан Симон мне не понравился с первого взгляда. А случилось знаменательное событие семь лет назад, когда венгр пришел в наш дом, чтобы познакомиться с семьей своей невесты. Тогда он казался мне старым и злым. Сейчас? С первым я бы поспорила. За сорок, но фигура спортивная подтянутая, ни капли жира. Осанка, как у военного. Лицо с тонкими, четкими чертами можно было бы посчитать верхом совершенства, если бы не надменность, застывшая на нем маской пренебрежения к людям. Взгляд цепкий, пристальный, такой, что хочется обхватить себя руками. Шевелюра черная, без единого седого волоса. В целом, привлекательный, холеный, знающий себе цену мужчина. Вот только, как и семь лет назад, у меня возникло желание убежать, скрыться от него. — Доброе, — отозвался Золтан. — Присаживайтесь, Лизавета, — он позволил улыбке скользнуть по идеально очерченным тонким губам. — Я приказала подать к столу твои любимые блинчики со сладкой начинкой! — Элен вовсю демонстрировала гостеприимство. Только отчего-то я ощущала себя неловко, так, что кусок в горло не лез. Вышколенные работники подносили и уносили блюда, подали кофе. Чтобы скрыться от надоевшего внимания Макса и Елены, я схватила чашку. Резко, не подумав, жидкость плеснула через край, и я обожглась. Кажется, кто-то говорил, что нужно сначала подумать, а потом сделать? Кто это был?! — Лиззи, ну куда ты так спешишь? — Элен бросилась ко мне, подала салфетку. — Извините, — я поднялась с намерением уйти в комнату и переодеться, а заодно посидеть в тишине, пытаясь вспомнить события прошедшего лета. Под неусыпным надзором я не могла настроиться и хорошенько обдумать слова Кравцова и свои собственные ощущения. — Я с тобой! — Макс вскочил, игнорируя мое желание побыть одной, обнял, опуская руку на талию. — Мы скоро! — обратился он к хозяевам дома. Уходя, попыталась отстраниться, но он не позволил. Хватка Кравцова стала жестче, и я не стерпела. — Отпусти! — прошипела угрожающе. Прикосновения Макса казались ледяными и грубыми и вызывали отвращение. — Рыжуля, успокойся! — он все-таки сделал мне одолжение, отпустил, но при этом ухмыльнулся так, что захотелось вмазать по его наглой роже. Выпрямилась, склонила голову на бок и ровным тоном поинтересовалась: — Кравцов, что здесь происходит? — Он вам не ответит, лучше это сделаю я! — со спины неслышно подкрался Золтан, и я отошла от мужа. Пульс зашкаливал, и мне пришлось сильно зажмурить глаза, а затем снова открыть их. Ничего не изменилось — кошмар все никак не проходил. Венгр прошелся по мне придирчивым взглядом, вернулся к лицу, на котором, спорю, отражались все чувства, что я испытывала, потому как никогда не умела прятаться. Я занервничала сильнее. И опять, как сигнал внутри меня, толчок и чей-то неразборчивый шепот, будто кто-то меня учил. — Рыжуля, — пока я смотрела на Симона, Макс успел подобраться ко мне, протянул руку. — Пошел вон! — сказала и не узнала звук собственного голоса. Уголок его губ приподнялся в издевательской усмешке, Кравцов собрался возразить, но ледяной тон Золтана, повторившего мои слова, заставил Макса подчиниться. Ужас пронзил меня до костей, но стал именно тем, что помогло вспомнить. Картинки мелькали одна за другой с невообразимой скоростью, голова кружилась, раскалывалась от боли, но я пыталась устоять, не потерять сознания, зная, что стоящий напротив человек опасен. — Кто вы? — прохрипела, усиленно сражаясь с паникой, прокатившейся по телу. — Присядем, Лизавета, — он говорил спокойно, смотрел пристально, но невраждебно. Лишь в глазах венгра таился сумрак, напоминающий туман, окутывающий древний лес. И как в фильме ужасов, он не отпустит, заманит, подчинит своей воле и погубит, навсегда похоронив среди корней могучих деревьев. Вот только я твердо знала, что передо мной не тарлан и даже не полукровка, а человек, такой же, как я. — Кто вы такой? — голос дрожал, и за эту слабость я ненавидела себя. Глава 2 Золтан не двигался, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он произнес: — Человек, и вы это знаете, Лизавета. Знала, но не понимала, как возможно, чтобы обычный человек обладал такой силищей, способной размазать меня по стенке. Сердце грохотало у меня в ушах, но отступать было некуда и оставалось только пройти в гостиную и присесть на диван. Нервно расправила несуществующие складки на одежде, глядя на то, как Симон завораживающе медленно направляется ко мне. Не поручусь, что сохранила самообладание, когда он прошел мимо, не тронув, добрался до каминной полки, открыл бутылку с крепким напитком и взглянул на меня вопросительно. — Бурбон. Вам налить? — Пожалуй, — трусость чистой воды, за которую ни Ульф, ни Ярослава меня бы не похвалили, а вот Айвен бы вдоволь посмеялся. Венгр наполнил два старинных кубка, один поставил на столик рядом со мной, из другого отпил. Я была ему благодарна за понимание. Прогоняя неприятные ощущения, сделала глоток, за ним — еще, и опять. Алкоголь притупил чувство страха, и я смогла повторить заданный ранее вопрос, дополнив его: — Вы из Ордена? — Возглавляю его вот уже сто пятьдесят лет, — позволил мрачной улыбке коснуться своих губ, — и хотелось бы остаться еще на долгие годы. Я помнила, что говорил об Ордене Бьёрг, и что рассказывала Ярослава. — Где мы? — В Будапеште! — Но как?.. — мысли снова смешались. — Вынужден просить прощения у вас, Лизавета, за действия своих людей, — он стоял у камина, небрежно опираясь о его полку, наблюдал, делал выводы. — Что они сделали со мной? — голова кружилась, но я боролась со слабостью, как могла. — Ни много, ни мало — убили, — ответ венгра звучал, как приговор. Рука затряслась сильнее, но я выпила все, что оставалось в кубке. Зубы стукнулись о его серебряный край. Учащенное сердцебиение твердило, что я все еще жива. Но в то же время чувствовала, что Золтан не лжет. — Могу я услышать подробности, — Лизавета Москвина стала иной, эта новая смогла смело взглянуть на «дядюшку». Симон встретил мой прямой, вопрошающий взгляд и снова улыбнулся. — Да, Лизавета, вы были мертвы около минуты. Мои люди, — сделал акцент, — не слышали ни пульса, ни дыхания, — а затем ваше сердце снова начало гонять кровь. Помимо воли я схватилась за медальон, и венгр кивнул: — Верно. Это он воскресил вас! Трилистник удобно лег в мою ладонь, согрел, словно был живым существом, а не куском золота. Я не отдернула руку, не вздрогнула, понимая, почему меня вырвали из объятий смерти. Медальон, тот, который сделали когтистые лапы тарлана и поместили две капли магии, стал моей частью. Это не я приняла мглу, а она распахнула передо мной двери в новый мир, позволила обрести толику волшебства. — Кто я теперь? — Магиня, ведьма, колдунья, — Золтан равнодушно пожал широкими плечами, — называйтесь, как хотите! — А кто вы? — Маг, колдун, ведьмак, волшебник, — вариантов масса, стоит заглянуть в специальную литературу, — опустошил свой кубок, взглянул на огонь. — Как вы попали в Орден и стали таким? — больше я не хотела говорить о себе. Мне нужно свыкнуться, пережить день с этими мыслями, понять, чего хочу и на что способна. — Когда-то давно я женился первый раз, — Симон на меня не смотрел, разговаривал, будто сам с собой, — и мою первую супругу увел за собой полукровка.