– Все ли подтверждают, что грамота подлинна? – не дал ему закончить князь. Звякнув золотыми браслетами, Семеди уперся кулаками в стол, обведя взглядом сидящих. Ответом ему было молчание. – Тогда я не вижу причин для свары. Пусть собрание скажет свое слово, и покончим с этим. Одобрительный гул, может, и означал лишь готовность высказаться, но Газван в это не верил. В зале появилась тяжелая каменная урна, ее водрузили прямо перед престолом, а по бокам застыли два охранника. Свет лампад играл на медных боках чешуйчатых доспехов и в самоцветах украшений. – Мауз сказал бы, что представление стоит отыграть до конца, – проговорил гафир. – Вам лучше знать… Маг по-прежнему не понимал, насмехается ли пес узурпатора или вражеская фракция при дворе для него больший враг, чем те, с кем он призван бороться. Оставив попытки разобраться, Газван встал навстречу слуге, разносившему обрезки белого и черного папируса. И в самом деле, пора с этим покончить! Чем быстрее все выскажутся, тем скорее он вернется в Круг и начнет готовиться к тому, что грядет. Старый маг почти желал, чтобы Семеди утвердили – ведь это значило бы определенность. Однако в урну он все же опустил черный клочок. Чародей подавил улыбку, когда пришел его черед голосовать. Вблизи он ясно чувствовал, что в камне теплится сила: должно быть, древние маги обволокли урну чарами так же, как Царя Царей. Интересно, что скажет гафир? Ведь он должен чуять магию. Верховный еще раз поклонился сыну узурпатора прежде, чем отойти, но мальчик словно смотрел сквозь него. – Достойные сказали свое слово! Газван возблагодарил богов, заслышав ритуальную фразу. Те же два охранника подхватили урну и опорожнили ее, высыпав содержимое на стол. Приглушенный вздох мага утонул в волне шепотков: даже без пересчета было видно, что белого папируса гораздо больше. Затем собрание разразилось рукоплесканиями. – Ианад! – кричали одни. – Джавад! – вторили другие. Неджра стояла белая, как мел, зато Мауз хлопал, топал и вопил громче всех. Вздохнув, Газван присоединил свой голос к восхвалениям упрочившихся в свете и живущих вечно. Точно выверив мгновение, когда энтузиазм собрания пошел на спад, князь поднял руку. На лице Семеди – скоро придется величать его ас-Семеди – проступила озабоченность. – Есть и еще один вопрос, который я должен поднять перед достойными, – возвестил князь. – Вы уже поняли, я имею в виду вчерашнее происшествие. О, этот вопрос был куда менее чувствительным, и Семеди обошелся без долгих пауз. По-хозяйски скрестив на груди руки и обведя придворных взглядом, он заговорил: – Не все из вас знают, что случилось, а слухов в столице больше, чем людей. Что ж, я сам все расскажу. Вчера прямо под стенами Района Садов произошло колдовское нападение на Черных Братьев. Базар, который вырос перед праздником, сожжен дотла. Почти все погибли. Мы не знаем точно, как это случилось… Он говорил достойным, но смотрел в глаза Верховному, не отводя взгляда и почти даже не мигая. – Такие же разрушения постигли квартал на севере столицы и несколько зданий в разных районах города. Я пока не хочу винить Первого-в-Круге: он был здесь, с нами, незадолго до кровавых событий. Должно быть, он не знал, что творится у него под носом. Быть может, он плохо управляет своей братией… Но я скажу вам так, достойные: Азас продиктовал указ, когда ему принесли весть о беспорядках, и пожелал, чтобы Совету вернули привилегии времен Маджеда ас-Расада. В те дни среди нас не было колдунов! – воскликнул князь. Зал загудел, но Семеди по-прежнему сверлил мага взглядом. – Лучезарный все повторял, что колдуны должны быть в Круге, а не при дворе. Не знаю, причастен ли Верховный к пролившейся вчера крови… но главный колдун в ответе за все, что творят члены Круга. В любом случае, колдунам среди нас не место! Вы оказали мне доверие, но сейчас я спрашиваю ваше мнение, достойные… Речь лилась – отрепетированная, заученная. И, чем дальше, тем больше Газвану казалось, что он стоит среди вражеского войска. Взгляды – как острия копий, приставленных к его груди. Ложь. От первого и до последнего слова… Но взгляды кололись, и Семеди это отлично знал. Трем сотням благородных не интересны ни споры, ни оправдания. И это Семеди также знал: маг либо ввяжется в перепалку, в которой проиграет, либо уйдет. Кишки Усира! Они что, ждут от него ответа? – Когда Круг назвал меня Первым… – голос не шел, и чародею пришлось прочистить горло, – я клялся служить не только ему, но и Царству. Если царю не нужны десятки тысяч магов… Он не смог закончить: его заглушил рев придворных, такой же страстный, как пару минут назад, – и Мауз хлопал, топал и вопил громче всех. Первый-в-Круге подождал, пока буря утихнет. – Да, вы слышали. Десятки тысяч душ. Молодых, старых, детей, полноправных магов, необученных знахарок… – Он сбился, вконец потеряв мысль, и обернулся к Семеди. – А вы… на вас свалилась огромная ответственность, советник. Теперь все будут смотреть на вас. Сказать по правде, я вам не завидую. – Я вам не завидую, Верховный, – перебил его князь, – если мы найдем, что эта кровь на ваших руках. От дурманящего запаха сандаловых светильников голова мага закружилась. От гнева и напряжения в ушах стучала кровь, так что Газван больше догадался, чем услышал, что ему сказали. Отвечать было нечего: он не в том положении, чтобы угрожать, и он не советник Золотого двора, чтобы найти едкую и, казалось бы, невинную фразу. Оставалось лишь развернуться и направиться к дверям… что он и сделал. Шум в ушах милосердно заглушил большую часть свиста и проклятий. Ну да у него еще будет возможность их выслушать. Пожалуй, даже слишком много возможностей. Когда чертог источника раскрыл перед ним зев входа, Газван остановился, словно не решаясь переступить порог. От обилия силы воздух был неподвижен и горяч, как в кузне. Магу почудилось, что волосы на затылке встали дыбом и потрескивают от напряжения. Чтобы закрыть каменные двери с резьбой в виде пожирающей свой хвост змеи, Верховному пришлось сделать над собой усилие. Даже ученики знают, что под Кругом спрятан источник, но пока эти двери заперты, сила надежно запечатана: никто не чувствует ее мощи. И лучше бы ее никому не чувствовать. Так безопаснее. Для всех. На первый взгляд казалось, что квадратный чертог совершенно пуст. Ровным светом горели колдовские огни, от пола до потолка стены покрывал узор из волн, трав, облаков и языков пламени. Только вблизи можно было заметить, что дальняя стена вовсе не сплошная. Прямо посередине зиял проход, за которым сложили еще одну стену: резьбу на ней, едва-едва крупнее, чем в остальном чертоге, подобрали так тонко, что узор сливался, а взгляд не замечал разницы. Газван невольно ухмыльнулся. Он любил эту хитрость – тем больше за то, что выдумали ее не для защиты, основатели Круга развлекались. Источник скрывался сразу за фальшивой преградой, и Верховный ускорил шаг. Старый маг уже бывал здесь, три или четыре раза, но еще не приходил затем, зачем источник создавали. Сердце громко бухало в груди, а сам он рядом с творением древних чародеев чувствовал себя деревенщиной. Отгороженная часть комнаты была лишена светильников и украшений: и то, и другое затмил бы столб силы, исходивший из возвышения в полу. Нырни Газван с головой в колдовское чутье – он бы, наверное, ослеп и оглох. Поверхность столба походила на воду, и в то же время казалась шелковистой на ощупь, была гладкой, но взгляд улавливал кипящие внутри потоки… Усилием воли Газван взошел на три ступени и выудил из-за пазухи суконный мешочек, вытряхнул на ладонь блеснувший в ровном свете алмаз. Как ни тяни время, пора позаботиться, чтобы талисман не угодил в чужие руки. Увы, за вечер Верховный не придумал ничего, кроме одного-единственного выхода… Сдавленно ругаясь, Газван с силой рванул ворот коввы, обнажая грудь. Приложив камень к коже повыше солнечного сплетения, он зажмурился и заставил тело потерять чувствительность. Ему казалось, он слышит неприятный звук, когда кожа и мышцы начали расступаться. Знать бы еще, что он все делает правильно… Кишки Усира, Аджит бы справился куда лучше! Маг чувствовал, как камень царапнул по твердому, но открывать глаза и проверять, кость ли это, не хотелось. По-прежнему на ощупь, Газван вдавил талисман в поддавшуюся грудину. Лишь спустя несколько мгновений он понял, что все это время не дышал. Как мог, чародей срастил ткани и без сил опустился на колени. Только теперь он позволил себе бросить взгляд вниз. Не так уж плохо. Алмаз самым краешком выглядывал из груди и сидел косо, ну да он вышел из возраста, когда мог испугать оказавшуюся в постели ученицу. Кожа вокруг камня багровела, как новый шрам, и тонкая струйка крови намочила ткань. Грудь слегка ныла и то лишь при глубоком вдохе – но и это пройдет. Осталось последнее: связать талисман с источником, чтобы в любой передряге сила была под рукой. Он смутно представлял, как это делается – его выбрали за службу в войске, а не за тонкое знание чар, но к высшим чародеям Газван питал какие угодно чувства, кроме доверия. Еще слегка пошатываясь, маг поднялся и шагнул в источник. Он не знал, сколько пробыл там, в светящейся круговерти время утратило всякий смысл. Однако, когда свет перестал застить глаза и Верховный шагнул на верхнюю ступень возвышения, он нос к носу столкнулся с советником Золотого двора. – Ты? Глупее вопроса не придумаешь, но Мауз тоже не ожидал его увидеть. Вельможа вздрогнул, отшатнулся и выдавил такую же бессмыслицу: – Тихо, тихо… Я только пришел поговорить. – Отойди от источника! – Охотно. Веришь ли, я не люблю разъяренных магов. – Толстяк и вправду отошел, по его губам скользнула нервная улыбка. – Как ты сюда попал? Газван пришел в себя, но теплоты в его голосе не прибавилось. И было отчего: источник, может, и не сердце Круга, но самая оберегаемая его часть. Даже из чародеев сюда входили лишь избранные. – М-м-м… последний Верховный, если помнишь, носил золотую маску. А мой предшественник в Ночном дворе тоже был магом. – Советник понял, что Газван не в настроении для лирических отступлений, и быстро закончил: – Это знание… скажем, досталось мне по наследству. – Только тебе? – О, про ход знаем только я и Аджит! И это единственный путь в Круг, который мне известен. Но знай я еще, все равно бы выбрал этот. Советник бросил зачарованный взгляд на столб силы. Он казался нелепым: жирный, разряженный, вынужденный смотреть снизу вверх и перекрикивать мерное шипение силы. «Это то, как он хочет выглядеть», – напомнил себе Газван. – Я и в мыслях не имел навредить источнику! – заверил советник. – Попробовал бы ты… Простого смертного сила раздерет в клочья. Как и неподготовленного мага. Из-за стены, привлеченный голосами, показался Аджит, и Верховный смерил его хмурым взглядом. – Это все или ты еще кого приволок? – Все, все! – Вельможа поднял руки, словно бы сдаваясь. – Так чего ты хочешь? Советник с вызовом задрал бороду, но ответить не успел – вместо него в беседу встрял Аджит: – Это то, что я думаю? Газван понял, что целитель смотрит на разорванный ворот коввы и мерцающую грань алмаза. – Я давно не знаю, что ты там себе думаешь, мальчик. Но это талисман, который позволит мне черпать из источника. И который можно украсть, только перерезав глотку. – Ты все же начал готовиться к войне? – А ты вломился в мой дом и ждешь отчета? – обернулся к советнику Газван. – Явился говорить – ну так говори!