– Уже лечу, – сказала Хюльда, что было преувеличением, учитывая возможности ее старенькой «шкоды». По пути Хюльда размышляла о Пьетюре и о том, какой прекрасный вечер они провели вместе. Вот таких вечеров в хорошей компании ей и не хватало. Она прокручивала в памяти события своего прошлого, которыми поделилась с Пьетюром, хотя многое и осталось недосказанным. Пока. Впереди еще много времени. Хейдмёрк встретил ее в своем прекрасном весеннем убранстве. Нежная зелень лета уже пробивалась сквозь бесцветную зимнюю гамму. Траундур объяснил дорогу очень подробно, да и Хюльда за годы службы в полиции привыкла отмечать для себя детали, поэтому ей не составило никакого труда добраться до гольф-клуба. Надо, однако, признать, что узкая гравийная дорога была настолько извилистой, что увидеть машины, ехавшие навстречу, не было никакой возможности. Но все же «шкода», не получив ни одной царапины, доставила Хюльду до места назначения целой и невредимой. Траундур стоял на парковке в ожидании Хюльды. Он был при полном параде в отлично скроенных брюках и щеголеватом джемпере для гольфа с ромбовидным узором. У него на голове красовалась кепка, а у ног стояли тележка и набор клюшек. Хюльда не являлась большим экспертом, поэтому не могла в должной мере оценить экипировку Траундура, но, учитывая его страсть к гольфу, можно было не сомневаться, что все по высшему разряду. – У меня, признаться, совсем мало времени, – сказал он с плохо скрываемым нетерпением, когда подошла Хюльда. Словно в подтверждение своих слов, он взглянул на большие часы на фасаде клабхауса[10]. – О чем ты хотела поговорить? Хюльда не привыкла к тому, что ее поторапливают, но Траундур явно не собирался приносить гольф в жертву беседе со своей коллегой. – Я по поводу русской девушки, что погибла год тому назад. Ее звали Елена. – Впервые о такой слышу, – сказал Траундур. – Сожалею, но я вряд ли смогу тебе помочь. – Он был сама любезность, несмотря на очевидное стремление побыстрее закончить разговор. – Она приехала сюда в надежде получить статус беженки, а потом ее труп нашли в бухте на Ватнслейсюстрёнде. Первоначальное расследование было проведено поверхностно, но мне удалось выяснить, что она, вероятно, прибыла в Исландию, чтобы заниматься проституцией. Возможно, она получила это приглашение в рамках деятельности преступной группировки, которая ведет торговлю людьми. – Хюльда наблюдала за реакцией Траундура – ей явно удалось пробудить его интерес. – Вот поэтому я и хотела поговорить с тобой, – добавила она. – Мне… мне ничего об этом не известно, – сказал Траундур несколько изменившимся тоном, в котором чувствовались нотки сомнения и беспокойства. – Я никогда не слышал об этой Елене. – Потом он добавил: – Мне очень жаль. – Но ведь бывает, что иностранцы приезжают в Исландию якобы просить убежища, а на самом деле их целью является работа в сфере интим-услуг, верно? С утра Хюльда погуглила информацию по этой теме и считала, что нашла достаточно фактов, чтобы делать подобные утверждения, хотя она и не копала особенно глубоко. По крайней мере, это был лишний аргумент, чтобы выудить побольше сведений у Траундура. – Ну да, такое бывает, но к данному расследованию не относится. Уверен, что тебя ввели в заблуждение. – А если все же предположить, что моя информация верна, ты мог бы назвать мне имена людей, которые, возможно, причастны к этому бизнесу? Я имею в виду тех, кто постоянно проживает в Исландии. – Мне никто не приходит в голову, – ни секунды не задумываясь, ответил Траундур. По всей видимости, ему не нравилось, что Хюльда сует свой нос в подобные дела. – Может, это единичный случай. Кто-то привез ее сюда, а потом спрятал концы в воду. Скорее всего, так и было. – Возможно, ты и прав, – тихо произнесла Хюльда. – Кто бы это мог быть? Кому же знать, если не тебе, Траундур? – Прости, Хюльда, – снова извинился он. – Я понятия не имею. Все не так прозрачно, как тебе кажется. К счастью, в Исландии организованная преступность в этой сфере не настолько развита. Послушай, мне правда нужно бежать на площадку, иначе не успею к стартовому времени, понимаешь? Хюльда кивнула, хотя и не совсем понимала, что имеется в виду. – Спасибо за консультацию, Траундур. – Всегда пожалуйста, Хюльда. – Потом он добавил: – Поздравляю с выходом на заслуженный отдых. Легкий налет иронии в его голосе не укрылся от Хюльды. Она проследила взглядом, как Траундур со всем своим инвентарем поднимается по дорожке на небольшой пригорок, где стояли трое других игроков и, судя по всему, ожидали его. Безоблачное небо радовало глаз после унылой зимы, хотя в воздухе все еще чувствовался легкий холодок. Похоже, Траундур должен был первым сделать удар, или как там это называлось. Он стал доставать из сумки клюшку и в этот момент заметил, что Хюльда наблюдает за ним с парковки. Он смущенно ей улыбнулся и на несколько мгновений застыл, видимо ожидая, что она уйдет. Хюльда помахала ему, но не двинулась с места. Траундур отвел взгляд и, развернувшись спиной к Хюльде, поднял клюшку вверх, словно меч. Затем замахнулся, отведя ее назад, и что есть мочи ударил по мячу. Мяч вылетел с фервея[11] и приземлился за оградой из колючей проволоки. Судя по реакции Траундура и его товарищей, замысел был несколько иным. Чуть заметно улыбнувшись, Хюльда села в машину. IV Девочка по-прежнему пряталась в своей скорлупке и выражала эмоции исключительно посредством бесконечного плача, но мать не сдавалась. Нужно было во что бы то ни стало перекинуть мост через зиявшую между ними пропасть. Казалось, будто дочь наказывает мать за долгое отсутствие. Но это ведь так несправедливо, думала женщина. У нее просто не было выбора. И вот она одна с ребенком и почти не спит по ночам от тревоги за будущее. Удастся ли ей сочетать работу с воспитанием дочери? Почти все ее подруги были замужем и не работали, поэтому могли уделять время и детям, и домашним обязанностям. Свое неодобрение ей как матери-одиночке они демонстрировали совершенно неприкрыто. Что же тогда говорить обо всех остальных? Ее родители по-прежнему считали, что девочку следовало отдать в другую семью. Они в штыки приняли решение дочери самой воспитывать ребенка и свели контакты с ней до минимума. И молодая мать чувствовала себя лишенной какой бы то ни было поддержки. Казалось бы, испытания должны ее закалить, но вместо этого она с каждым днем ощущала все больший упадок сил. Уходя на работу, ей приходилось на полдня передавать девочку жившей по соседству женщине в годах, которая за деньги присматривала за детьми. Няня была старой закалки и обращалась со своими подопечными очень строго. Каждый раз, оставляя ребенка в ее квартире в подвальном помещении, где было нечем дышать из-за всепроникающего запаха табака, мать испытывала угрызения совести. Но что делать? Выбора, как и раньше, она не имела. Откажись она от заработка, им с дочерью стало бы не на что жить. А эта женщина была единственной в округе, кто ухаживал за детьми в дневное время за довольно умеренную плату. Хотя мать и понимала, что заберет дочку домой в конце дня, при каждом расставании с малышкой у нее сжималось сердце – слишком свежи еще были воспоминания об их мучительной разлуке. Молодая женщина надеялась, что девочка не испытывает тех же переживаний, что и она сама. Каждый раз малышка рыдала, но было ли это из-за расставания с матерью, оставалось неясным. V Хюльда не сомневалась, что Траундур по какой-то причине утаил от нее имеющуюся информацию. Но отступать она не собиралась. Среди немногочисленных друзей Хюльды в полиции была одна женщина, которая располагала определенными связями в тех темных уголках преступного мира, что являлись вотчиной Траундура. Они договорились встретиться в кафе в Кьярвалсстадире[12], поскольку Хюльда ни под каким предлогом не хотела показываться в полицейском участке. Это расследование стимулировало ее. Она пыталась убедить себя, что причиной тому была новая, заслуживающая внимания информация, которой с ней поделился переводчик Елены и благодаря которой у нее теперь появлялся шанс с триумфом завершить свою карьеру в полиции. Но в глубине души Хюльда понимала, что ей просто нужно чем-то занять свои мысли, чтобы избавиться от гадкого чувства отверженности, которое начинало терзать ее каждый раз, когда в памяти всплывал разговор с Магнусом. В кафе было немноголюдно – только одна молодая пара с аппетитом поедала яблочный пирог. Судя по рюкзакам и фотоаппарату, это были туристы. Сразу бросалось в глаза, что они влюблены. Так же как Хюльда с Йоуном когда-то давным-давно. Ее сердце было нелегко завоевать, но на какое-то время она потеряла от Йоуна голову, и воспоминания об этом чувстве не поблекли по сей день. Для Хюльды было яснее ясного, что Пьетюр тех же эмоций у нее не вызывает. Но разве это важно? Ведь он ей действительно нравился, и она даже могла представить себе их совместное будущее. Этого вполне достаточно. Наверно, она просто потеряла способность любить. Даже не наверно, а точно. И она знала, когда конкретно это произошло. Яблочный пирог выглядел так аппетитно, что Хюльда заказала себе кусок и в ожидании подруги уже доедала его, когда та вошла в кафе. Карен была на двадцать лет моложе Хюльды, но разница в возрасте не помешала им поддерживать прекрасные отношения. Можно сказать, Хюльда увидела в Карен свое отражение и взяла ее под крыло, помогая ориентироваться в лабиринте полицейского патриархата. Надо признать, что Карен оказалась хорошей ученицей: она стремительно поднималась вверх по служебной лестнице, занимая должности, о которых Хюльде оставалось только мечтать. Она даже в некотором смысле гордилась Карен. Это была не материнская гордость – своей дочерью Хюльда ее представить не могла. Ее чувство было скорее сродни гордости учителя за ученика. Но все-таки временами она ощущала легкие уколы зависти, а внутренний голос вопрошал: отчего же твоя собственная карьера стоит на месте? На этот вопрос Хюльда и сама не могла толком ответить. В том, что она не достигла больших высот, сыграли свою роль разные сопутствующие факторы: и положение женщины в обществе в те времена, когда она начинала службу в полиции, и ее собственное отношение к коллегам – она предпочитала держать их на расстоянии, за что в итоге и поплатилась. – Хюльда, как ты, дорогая? Ты и правда уходишь? Или уже ушла? – забросала ее вопросами Карен, присаживаясь напротив. – Я не надолго – на работе запарка, ты же знаешь. Одно время Карен работала под началом Траундура в отделе по борьбе с проституцией, но с тех пор поднялась на ступеньку выше по карьерной лестнице. – Кофе будешь? – спросила Хюльда. – Или пирог? – Пирог не буду – не ем мучное, а кофе – с удовольствием, – снова поднимаясь с места, ответила Карен. – Пойду принесу. – Нет уж, позволь тебя угостить. – Ну что ты! Ни в коем случае, – сказала Карен, и в ее голосе Хюльде послышалась жалость. Вот уж чего Хюльда терпеть не могла, так это когда ее жалели – будто она обеднеет оттого, что купит Карен чашку кофе! С другой стороны, Хюльде не хотелось терять времени на споры о пустяках, и возражать она не стала. – Нам нужно обязательно выходить вместе на ланч, Хюльда, – сказала Карен, вернувшись за стол с чашкой капучино. – Будем оставаться на связи, согласна? Я знала, конечно, что ты постарше меня, но не думала, что настолько. Удивительно, но, судя по выражению лица, Карен считала, что делает Хюльде комплимент. Она улыбалась и совсем не выглядела смущенной. Карен, наверное, полагала, что коллега воспримет ее замечание как намек на моложавую внешность. Хюльда старалась не подать виду, но ей вдруг пришло в голову, что в действительности они никогда не были подругами. Возможно, Карен просто нуждалась в поддержке и дружеском отношении, когда пробивала себе путь к профессиональному успеху, а теперь участие Хюльды ей больше не требовалось. Выругавшись про себя за то, что не заметила этого раньше, но понимая, что сейчас без Карен ей не обойтись, Хюльда сказала: – Да, я действительно выхожу на пенсию. – Я в курсе. Мы все будем по тебе ужасно скучать, ты же понимаешь. – Спасибо, а я по вас, – сказала Хюльда не вполне искренне. – Но Магнус попросил меня прежде довести до ума одно расследование – посчитал, видимо, что без опытного сотрудника тут не обойтись. – Это, разумеется, была ложь, хотя и невинная. – Да? Сам Магги попросил? – удивленно спросила Карен. Хюльде бы и в голову не пришло называть своего начальника Магги. – Дело касается русской девушки, что погибла в прошлом году. Она вроде как занималась здесь проституцией, хотя официально прибыла в Исландию, чтобы получить статус беженки. На лице Карен не отразилось никакой реакции. Она лишь с улыбкой взглянула на часы, всем видом давая понять, что ей пора. Прервав неловкое молчание, она сказала: – Вряд ли я смогу помочь. Я никогда не слышала об этом случае, да и работаю уже в другом отделе. – Я знаю, – сказала Хюльда, сохраняя спокойствие, – но я думала, что тебе многое известно об этой среде. Или я неправильно поняла, чем ты конкретно… – Хюльда остановилась на середине фразы. Она подумала было спросить напрямую, поручали ли Карен какие-либо важные дела, но предположила, что та и так поняла, к чему она ведет. – Все верно. Так в чем твой вопрос? – заглотила наживку Карен. – Есть еще кто-то, кого пока не привлекли по подозрению… ну, в причастности к этой деятельности? – Я не знаю, как обстоят дела на сегодняшний день, но я тут вспомнила об одном типе. Правда… – Она заколебалась. Хюльда терпеливо ждала продолжения – ждать она умела. – Правда, было сложно что-либо ему предъявить, поэтому мы, в общем-то, махнули на него рукой. Это Ауки Бряудн. Ты, может, слышала о нем – у него какой-то оптовый бизнес. Имя-то Хюльде приходилось слышать, а вот сопоставить его с конкретным лицом она затруднялась. – Он молодой или пожилой? – Около сорока. Живет в западной части города в роскошном доме, который наверняка стоил бешеных денег. – Оптовый бизнес может приносить хороший доход.