– Это месть за всех, кому ты морочил голову. Он скорчил смешную физиономию. – Никогда не встречал таких кровожадных. Надо было умотать с площадки и оставить тебя в «приятном» обществе этого буйвола. – И где бы тогда ночевал? – ехидно поинтересовалась Лена. – Только в этом вся проблема, – со вздохом согласился Денис, посидел немного, глядя ей в рот, затем подвинул тарелку обратно и стал жевать. Шутки шутками, но почему-то Лена вдруг твердо уверилась в том, что с этого дня он перестанет столь открыто и беспардонно кокетничать с другими в ее присутствии. Так оно и вышло. На следующий день они снова ходили в «Ягуар», и Денис весь вечер никуда не исчезал, был рядом с ней и даже, казалось, внимательно следил за тем, чтобы ее никто не пригласил танцевать. Возможно, его внимательность объяснялась опасениями, что она вляпается в какую-нибудь новую историю. Однако ей все равно было приятно. Глава 13 Так пролетела еще неделя. О ее событиях Лена вполне могла бы написать скандальные мемуары – они, вне сомнения, имели бы успех на книжных развалах. Дважды за это время звонил Виктор, и она беседовала с ним так, будто ничего не случилось, удивляясь собственному нахальству. Звонила и Ритка. Стрекотала в ухо всякую дребедень о дискотеках и ночных купаниях, просила разыскать плеер, который она куда-то засунула перед отъездом, жаловалась на Валюшку, которая норовит стянуть на танцы ее любимую черную майку. Пока Лена разговаривала, Денис сидел у ее ног на ковре и вставлял такие замечания и комментарии, что она едва могла удержать трубку от смеха. Иногда он вообще ничего не произносил, лишь делал соответствующие жесты и строил уморительные рожи. Ко всем прочим талантам он имел несомненные пародийные способности. Лена поражалась точности, с какой ему удавалось изображать их немногочисленных общих знакомых – например того же Петра, Тамару или даже усатого Бориса, которого Денис и видел-то каких-нибудь пять минут. Точно так же он копировал и саму Лену, ее походку, манеру откидывать за плечи волосы, излюбленные словечки, которых она раньше и не замечала. С ним было так весело, что Лена начисто забывала обо всем. Иногда она ловила себя на том, что совсем не вспоминает о музее. Тамара больше не объявлялась, Семена Ильича отправили в больницу, о письме не было ни слуху ни духу. В такие моменты настроение резко падало, однако стоило Денису возникнуть рядом и начать смешить ее, черные мысли рассеивались без следа. В его обществе она, в точном соответствии с Томкиными словами, чувствовала себя помолодевшей лет на десять, совсем юной, беззаботной. Хотелось дурачиться, забавляться, играть. Оба выходных подряд они ездили в казино и до трех ночи пытали удачу в рулетку, причем Лена впервые в жизни выиграла довольно крупную сумму. Затем, на следующий день, Денис благополучно все спустил, потом снова отыграл какую-то часть. Короче, было жутко интересно, уходить не хотелось, но пришлось из-за закончившихся финансов. По пути домой, в машине, на них нашло какое-то помешательство. Они целовались на заднем сиденье, не обращая внимания на шофера, пока Лена не почувствовала, что еще чуть-чуть – и все нормы морали и нравственности полетят к дьяволу. Ей с трудом удалось отцепить от себя Дениса и уговорить его дотерпеть до дому. Угомонились они лишь на рассвете, выжатые как лимон. Лена уснула без сновидений, даже во сне ощущая одно-единственное желание – спать! Ее разбудил пронзительный телефонный звонок. Лена с трудом разлепила отекшие, тяжелые веки. В голове гудело, ноги и руки были неподвижными, точно бревна. Телефон смолк и затрезвонил вновь. Лена скосила взгляд на будильник: девять тридцать. Можно считать, что и не спала вовсе. Хотелось накинуть на голову одеяло и погрузиться обратно в уютную, теплую темноту. Однако Лена испугалась, что это может быть Ритка. Что там у них стряслось? Она заставила себя вылезти из постели, накинула на голое тело простыню и, шаркая по полу, вышла в прихожую. – Але, я слушаю. – Разбудила? – язвительно произнес Томкин голос. – Да, – сердито и честно ответила Лена. – Извини. Я тебе вчера весь день трезвонила. И вечером, часов до двенадцати. У тебя телефон в порядке? – В порядке, – коротко произнесла Лена, – просто меня не было дома. Ты что-то хотела? В трубке воцарилась пауза. – Але, Томка, – позвала Лена, чувствуя нарастающее раздражение, – ты уснула? – Нет. Просто думаю, стоит ли обременять тебя всякими мелочами. – Какими мелочами? Перестань говорить загадками. – Ленка, тебе ведь сейчас ни до чего, я правильно угадала? У тебя голос как после оргии. – Не твое дело, какой у меня голос, – резко проговорила Лена. Почему-то стало тревожно и неуютно. Она ждала, пока Тамара снова заговорит. Та помолчала несколько секунд, а потом негромко произнесла: – Музей купили. – Как купили?! – не поверила Лена своим ушам. – Так. Позавчера. – И ты молчала? – Я тебе третий день трезвоню, и все без толку. – Что же теперь? – упавшим голосом проговорила Лена. – Ничего. Все. – А экспонаты? Их куда-нибудь перевезут? – Как бы не так, – жестко сказала Тамара, – я затем и звоню. Экспонаты во дворе, свалены в кучу. Вечером их сожгут. – Не может быть! – Может, Лен, еще как может. – Томка тяжело вздохнула и затихла. – Надо ехать туда, – решительно проговорила Лена. – Я уже ездила, вчера. Там охранник стоит, битюг такой, наподобие орангутанга. Никого не пускает за ограду. Говорит, теперь вся территория – их собственность. Чтоб ему повылазило! – Нет, Томка, надо все равно съездить. Хоть что-то спасти, сохранить. «Миг счастья…» – Поезжай. Может, тебе больше повезет. Я уже не могу. – В трубке отчетливо раздались всхлипывания. – Успокойся, Том. – Лена почувствовала, что замерзает, и плотнее запахнула простыню. – Тебе легко говорить! – в голос зарыдала Тамара. – Тебе все до лампочки с твоим плейбоем. А я… я с ума сойду! Жека говорит, он меня к себе устроит, в фирму. Се… секретарем, – она произнесла последнее слово с ненавистью. – Пусть и меня туда устроит, – горько пошутила Лена, – ладно, пока. – Удачи, – сквозь слезы пожелала Томка. Лена с размаху швырнула трубку и бросилась в спальню. Денис лежал, не шевелясь. Она хотела было разбудить его, но махнула рукой. Это не его проблемы. Только ее одной. Доигралась, дождалась-таки, пока гром грянет! Позабыла, что три недели пройдут, а жизнь останется. Прежняя, со всеми своими заморочками. И надо будет как-то существовать, смирившись с тем, что музея нет. Нет картин, стихов, смешных и трогательных скульптурок, старинных кораблей и часов. Конец доброму и наивному миру сказки, ее мечтам и фантазиям о Феофанове. Разве может Денис заменить их? Ему-то прежде всего нужны от Лены деньги, а Аполлинарию – ничего. Только ее преданность, вера в то, что справедливость когда-нибудь восторжествует. Справедливость не восторжествовала. А сама Лена – как провела она эти последние дни, когда музей мучился в агонии? Сумасбродствовала, шла на поводу у низменных страстей, веселилась до упаду, лгала близким. И ни капельки не страдала. Ни чуточки! Она стиснула зубы и принялась одеваться. Схватила короткую юбку, майку, глянула на них с омерзением, отбросила в сторону. Раскрыла шкаф, вынула костюм, тот самый, в котором ходила к Серафимову. Хватит играть в девочку! Сыта этим по горло! Лена наспех пригладила щеткой волосы, слегка подкрасила глаза и губы – как прежде, ровно настолько, чтобы не выглядеть совсем уж кикиморой. Кинула беглый взгляд на Дениса и не почувствовала ничего, кроме отвращения и стыда. Затем вышла в прихожую, надела пиджак, босоножки и распахнула входную дверь. Она решила не ждать троллейбуса и тут же, у дома, поймала частника. Тот за пятнадцать минут привез ее на Бауманскую. Охранника Лена увидела сразу. Он действительно напоминал орангутанга – здоровенный, плечистый детина, с излишне развитыми надбровными дугами и челюстями, зато почти начисто лишенный глаз. Вместо них на Лену холодно глядели две узкие щелки. – Куда? – Я здесь работаю. – Она попыталась заглянуть ему за спину. – Где здесь? Музея больше нет. – Разрешите мне зайти, – попросила Лена, – всего на три минуты. Я возьму что-нибудь из экспонатов. – Посторонним вход на территорию воспрещен. – Какая же я посторонняя? – возмутилась она. – Меня здесь каждая собака знает. – Мне нет дела до собак, – сухо сказал Орангутанг. – Отойдите от ворот. – Дайте я хоть картину заберу! Она уникальная, ей нет аналогов. – Уникальное, девушка, хранится в Лувре. – Глаза-щелки насмешливо сверкнули. «Неужели эта обезьяна знает, что такое Лувр? – с горечью удивилась Лена. – Небось ездил в Париж, охранять босса».