Денис пришел на кухню, покрасневший от горячего душа и слегка потерянный. Выпил налитый Леной чай, послушно съел лечебное варенье. – Лен, ты что без меня делала? – Ничего. – Она усмехнулась и отвела глаза – слишком уж пристально, в упор, он на нее смотрел. – Совсем ничего? – Совсем. Вот, только деньги получила. – Хочешь, я тебе табуретку починю? Смотри, она у вас разболталась, того и гляди развалится начисто. – Ты молоток-то в руках держал? – проговорила Лена ласково и недоверчиво. – Держал. – Может, лучше телевизор посмотришь? Его брови упрямо сошлись над переносицей. – Ладно, чини. – Она залезла в шкаф, вытащила оттуда молоток, коробочку с гвоздями, положила перед Денисом на стол. – Мне уйти? – Можешь сидеть. Ты мне не мешаешь. – Он принялся деловито оглядывать табурет. – Я лучше пойду попишу. – Лена ушла в комнату. Из-за двери был отчетливо слышен стук молотка. «Цирк», – сказала она себе и уселась за стол. На минуту задумалась, а потом ее пальцы сами собой забегали по клавиатуре. Ей казалось, будто кто-то диктует готовый, складный и связный текст – оставалось лишь внимательно слушать и записывать, что Лена и делала, стараясь почти не дышать, чтобы не спугнуть внезапно пришедшую удачу. Получалось здорово, даже лучше, чем вчера. Гораздо лучше! Она и перечитывать не стала, настолько была уверена, что все написанное – единственно правильное, точное, меткое. Дошла до конца главы, подняла голову, прислушалась. Стука больше не было. – Денис, – негромко окликнула Лена. Он будто за дверью стоял и ждал, пока она его позовет, – тут же возник на пороге. Лена улыбнулась ему. – Ну как там табурет? – Прекрасно. Будет теперь стоять у вас лет сто, не меньше. – Мы так долго не проживем, – со смехом проговорила она. – Молоток и гвозди я на место положил. – Денис потоптался в дверях и зашел в комнату. – Молодец. Хочешь… хочешь прочесть, что я написала? – Давай. Лена уступила ему свой стул, а сама отошла к окну. Он внимательно уставился на монитор, время от времени щелкая мышью, чтобы передвинуть текст. Лена терпеливо ждала. Почему-то она больше не опасалась, что Денис отпустит по поводу ее творчества одну из своих язвительных шуточек. Пусть выпендривается сколько угодно – ей все равно. Он дошел до конца, потом отлистал пару страниц, пробежал их глазами заново. Разогнулся, глянул на Лену очень серьезно, без тени насмешки. – Ну что? – стараясь придать тону небрежность, поинтересовалась она. – Кажется, нормально. Я, правда, почти ничего не понял, но все равно неплохо. – Что ж нормального, если ничего не понял? – Лена сокрушенно покачала головой. – Это же для людей написано, а не для меня одной. Любой должен понимать. Любой. Не профессор, не академик, а самый простой и примитивный читатель. – Может, я слишком примитивный? – успокоил ее Денис. – Прости. – Она опомнилась, поняв, что мимоходом обидела его, хоть он и не подал виду. – Я вовсе не хотела сказать, что ты примитивный. Это термин такой, так говорится. – Да понял я, понял, не расстраивайся. – Он поднялся из-за компьютера, – Дай взгляну еще раз на твою картинку. – Пожалуйста. – обрадовалась Лена и вынула «Миг счастья…» из ящика стола, куда спрятала его вчера днем, как только они пришли домой. Денис пару минут изучал полотно, а потом удовлетворенно кивнул. – Ясно все. – Что тебе ясно? – удивилась Лена. – Ничего. Просто посмотрел. Зверей он здорово рисует, Феофанов… как его звать-то? – Аполлинарий, – подсказала Лена. – Имя какое-то чудное. – Старинное. – Она грустно улыбнулась. – Он же в восемнадцатом веке жил, да еще в самом начале. – Ну да. Почему-то оба, как по команде, вдруг глянули в окно. – Дождь закончился, – проговорил Денис. – Не совсем. Еще капает. Чуть-чуть. – Через полчаса перестанет. Можем тогда выйти, прогуляться. – Куда прогуляться? – испугалась Лена. – Ты и так еще не высох окончательно. Вон волосы мокрые. – Да ерунда это все, – он небрежно отмахнулся, – давай закрывай компьютер. Лена решительно помотала головой. – Нет. Будешь сидеть дома. Не хватало, чтобы ты здесь слег с какой-нибудь пневмонией. Я тебя тогда и вылечить не успею. – Да что ты со мной как с ребенком! – рассердился Денис. – То нельзя, это нельзя. Раскомандовалась! – Ты и есть ребенок, – невозмутимо проговорила Лена, – для меня, по крайней мере. – Ага, ребенок! – Он поглядел на нее с вызовом. – Ден, все, не будем спорить. Мы же вчера решили. – Это ты решила, – запальчиво произнес Денис, – а я ничего не решал. – Вот и шел бы к Петру, раз не решал! – Отстань со своим Петром! Лена поморщилась, точно от боли. – Так. Иди отсюда. Топай в гостиную к своему телевизору, а меня оставь в покое. Он круто развернулся и вышел из комнаты. Лена, с ожесточением щелкая мышью, закрыла компьютер, спрятала картину обратно в стол и села на постель. Все. Больше у нее нет сил. Они никогда не смогут понять друг друга, потому что слишком разные. Она хочет, чтобы Денис ей беспрекословно подчинялся, считая его глупым и неопытным. А он не согласен. Он чувствует себя мужчиной, а ей, Лене, отводит роль женщины, которая обязана смотреть ему в рот и уж ни в коем случае не имеет права им руководить. Это замкнутый круг, и чем дальше, тем яростней будут их стычки. Лена приоткрыла оконную створку и посмотрела вниз, на лужи. Они были гладкими и неподвижными – дождь действительно закончился. «Вот пусть и гуляет один, – подумала она со злостью, – простынет, будет на себя пенять». Тут же ей стало его жаль, как, бывало, Ритку или Валюшку, когда они творили заведомую глупость из-за упрямства. Что на него сердиться, если он ничего не понимает: ни кто такой Феофанов, ни что мать за него волнуется, ни как отчаянно и безнадежно ждет его прихода Алка… Лена и сама не заметила, что постепенно перестала воспринимать Дениса коварным ловким обманщиком и стала видеть в нем лишь его детскость и незащищенность. Ей хотелось напоследок проявить по отношению к нему как можно больше заботы и снисхождения, будто его и вправду оставили на три недели под ее ответственность. «Вот уж глупо, – сказала себе Лена, – Ден действительно не ребенок». Достаточно вспомнить, как мастерски он подловил ее в первые дни, притворившись, будто уходит. Как виртуозно выуживал из нее деньги на удовольствия и развлечения. Как легко усмирил грозного Петра, спас Лену от усатого Бориса, ухитрился перелезть через трехметровую ограду, отделавшись лишь дыркой на штанах. Пожалуй, ему есть чем гордиться, за что себя уважать… В коридоре послышались шаги. Лена невольно вздрогнула и выпрямилась. – Лен, – Денис просунул голову в дверь. – Ну что тебе? – Я правда давно уже высох. Хочешь, проверь. – Он потряс волосами. – Не буду я ничего проверять. – Она встала, взяла помаду и принялась тщательно подкрашивать губы, спиной чувствуя его взгляд. – Лен! Она поправила прическу и лишь после этого обернулась: